Его взгляд словно пригвождал ее к месту.
И заговорил он решительным тоном, четко выговаривая каждое слово:
— Последние два дня ты сама в себе разжигала злость по поводу ситуации, изменить которую бессильны и ты и я. Факты таковы: через два дня я ухожу в море на «Кэт-Энн». Я буду, не щадя себя, сражаться с англичанами. А ты, моя премудрая жена, останешься здесь и будешь выполнять свои обязанности по отношению ко мне, к детям и Чимере. Больше мы к этому вопросу возвращаться не будем.
Кэтлин смотрела на него, внутренне кипя от гнева, а он спокойно продолжал:
— В эти два дня, оставшиеся до моего отъезда, ты прекратив свой бунт, будешь вести себя как положено хозяйке этого дома. Ты будешь выполнять свои супружеские обязанности покорно и с радостью, а иначе я изобью тебя до синяков.
При этих словах Кэтлин вскочила с кровати, будто подброшенная пружиной, но Рид тут же толкну ее обратно.
— Посмей только, — прошипела она, сузив глаза. Я
— Хочешь проверить? — Рид был неумолим, его глаза сверкали холодным блеском, как два голубых алмаза.
Вздернув подбородок чуть ли не к потолку, Кэтлин смерила его таким же холодным взглядом. Она сидела на кровати, сжавшись, золотисто-рыжие волосы pрассыпались по плечам, зеленые глаза, казалось, метали молнии. Сейчас она напоминала разъяренную оранжевую кошку. От злости она бессознательно вцепилась в простыни пальцами.
Рид отошел от кровати, закрыл глаза, затем открыл их, оценивающе посмотрел на Кэтлин и начал снимать рубашку.
— Постели постель и раздевайся, — скомандовал он.
Спрыгнув с кровати так стремительно, будто та вдруг загорелась под ней, Кэтлин набросилась на мужа.
— Твои дикарские выходки не впечатляют меня, Рид. Я не лягу с мужчиной в постель, если не хочу этого.
— Мне казалось, мы давным-давно разобрались
с этим вопросом, Кэтлин, — коротко ответил Рид.
— Я не припоминаю случая, чтобы ты одерживала веря постели. — Он насмешливо улыбнулся. — Стоит мне прикоснуться к тебе, ты таешь как воск. Твоя собственная чувственная натура берет над тобой верх даже раньше, чем я.
Это справедливое замечание задело Кэтлин за живое. На секунду на ее лице появилось обиженное выражение, но она тут же справилась с собой и упрямо прикусила нижнюю губу. Про себя она задавалась вопросом, как далеко может зайти в своей непокорности насколько в действительности рассержен Рид. Она вдруг утратила уверенность в себе; ей захотелось вычеркнуть последние два дня и вернуться к обычным для них с Ридом любви и взаимопониманию.
Рид кончил раздеваться и подошел к кровати. Хорошо зная Кэтлин, он заметил выражение боли и обиды на ее лице и мысленно выругал себя за то, что стал причиной этого. Однако усилием воли он заставил себя не смягчаться.
— Не хмурься, Кэт, — проговорил он, изогнув губы в дьявольской улыбке. — Обещаю, что ты будешь наслаждаться каждым моментом нашей близости. Знаешь, я нисколько не удивлюсь, если под конец ты будешь умолять меня дать тебе желанную разрядку, — вытянув руку, он сжал ей грудь.
Кэтлин ударила его по руке.
— Твое самомнение переходит все границы! — горячо воскликнула она.
Она ни за что не призналась бы, что Рид, скорее всего, прав, хотя давно пришла к выводу, что он оказывает на нее какое-то колдовское воздействие.
Его пальцы нашли пуговицы на ее корсаже и расстегнули первые три, прежде чем она как-то отреагировала. Она отпрянула, и ткань порвалась.
— Черт побери, Рид! Прекрати это! Я не хочу, чтобы у нас с тобой было так. — Голос у нее сорвался, и глаза наполнились слезами.
— А как ты хочешь, чтобы было? — прямо спросил он
— Прошлой ночью ты не пустила меня в спальню. На два дня ты изгнала меня из своей жизни, своих мыслей. Как же ты хочешь, чтобы я реагировал?
Она в отчаянии уставилась на него. Потом набралась мужества и, облизнув губы, прошептала:
— Я люблю тебя, Рид. Я хочу быть рядом с тобой, хочу знать, что ты в безопасности.
Обхватив ее за плечи, он посмотрел в ее серьезное лицо.
— Я тоже люблю тебя, Кэт, — хрипловато проговорил он, — и тоже хочу знать, что ты в безопасности! Вот почему я не могу позволить тебе рисковать своей; жизнью в сражениях.
Лицо Кэтлин снова приняло упрямое выражение, и она стряхнула его руки.
— А как, по-твоему, назвать то, чем я занималась, когда была Эмералдой? Воскресным пикником? Дружеским чаепитием? Раз за разом я скрещивала с тобой шпаги. Что еще я должна сделать, чтобы доказать, что могу постоять за себя? Ты видел меня в поединках, видел, как я побеждала. Мы сражались с тобой и рядом, и друг против друга.
— Верно, — резко перебил он, — но я никогда не видел, чтобы пролилась твоя кровь, и не хочу этого видеть. Ты бессильна против пули или пушечного ядра, Кэт. Я и сам не уверен, что вернусь домой целым и невредимым, если вообще вернусь, но, по крайней мере, я хочу быть уверенным, что если случится самое худшее, у моих детей останется мать.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Рид ждал, как прореагирует на его слова Кэтлин. Ни один из них не двигался, но вот Кэтлин бросилась ему на шею и спрятала лицо у него на груди.
— Прости меня, Рид, — задыхаясь, проговорила она, и ему на грудь закапали слезы. — Я так люблю тебя и ненавижу то, что тебе приходится уезжать.
Обхватив ее лицо ладонями, он поцелуями осушил слезы.
— Дай же мне уехать счастливым, киска. Позволь увезти с собой память о тебе в моих объятиях. Пусть я буду вспоминать твое чудесное лицо в часы нашей близости. Пусть твоя улыбка и твоя любовь будут согревать меня и звать поскорее вернуться домой.
От этих нежных слов растаяли остатки ее гнева. Она прижалась к нему всем телом. Они подходили друг другу как две половинки одного целого; изящные изгибы женского тела прекрасно дополняли мускулистые контуры мужского. Его губы властно завладели ее ртом, а руки тем временем быстро снимали с нее одежду. И вот она, уже обнаженная, стояла в кольце его рук. Платье шелковым комом лежало у ее ног покорные кудри накрыли плечи как огненная накидка Такая гордая, страстная и вся его.
Она прильнула к нему; ее груди коснулись темных, схожих на мех волос на его груди, и розовые соски отвердели и набухли. Она потерлась о него как довольная кошка: бедро о бедро, грудь о грудь. Она была его падшим ангелом, страстным и бесстыдным, какой сделала ее природа и его любовь; экзотическим цветком, словно говорящим, чтобы его сорвали.
Рид поднял ее на руки и положил на кровать, так и оставшуюся незастеленной. Но ни он, ни она не замечали скомканных простыней. Он лег рядом с ней, положив на нее ногу, словно желая подчеркнуть, что она принадлежит ему. Ее длинные черные ресницы опустились и густой бахромой легли на пылающие щеки, когда он, наклонившись, стал целовать ее лоб и виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
И заговорил он решительным тоном, четко выговаривая каждое слово:
— Последние два дня ты сама в себе разжигала злость по поводу ситуации, изменить которую бессильны и ты и я. Факты таковы: через два дня я ухожу в море на «Кэт-Энн». Я буду, не щадя себя, сражаться с англичанами. А ты, моя премудрая жена, останешься здесь и будешь выполнять свои обязанности по отношению ко мне, к детям и Чимере. Больше мы к этому вопросу возвращаться не будем.
Кэтлин смотрела на него, внутренне кипя от гнева, а он спокойно продолжал:
— В эти два дня, оставшиеся до моего отъезда, ты прекратив свой бунт, будешь вести себя как положено хозяйке этого дома. Ты будешь выполнять свои супружеские обязанности покорно и с радостью, а иначе я изобью тебя до синяков.
При этих словах Кэтлин вскочила с кровати, будто подброшенная пружиной, но Рид тут же толкну ее обратно.
— Посмей только, — прошипела она, сузив глаза. Я
— Хочешь проверить? — Рид был неумолим, его глаза сверкали холодным блеском, как два голубых алмаза.
Вздернув подбородок чуть ли не к потолку, Кэтлин смерила его таким же холодным взглядом. Она сидела на кровати, сжавшись, золотисто-рыжие волосы pрассыпались по плечам, зеленые глаза, казалось, метали молнии. Сейчас она напоминала разъяренную оранжевую кошку. От злости она бессознательно вцепилась в простыни пальцами.
Рид отошел от кровати, закрыл глаза, затем открыл их, оценивающе посмотрел на Кэтлин и начал снимать рубашку.
— Постели постель и раздевайся, — скомандовал он.
Спрыгнув с кровати так стремительно, будто та вдруг загорелась под ней, Кэтлин набросилась на мужа.
— Твои дикарские выходки не впечатляют меня, Рид. Я не лягу с мужчиной в постель, если не хочу этого.
— Мне казалось, мы давным-давно разобрались
с этим вопросом, Кэтлин, — коротко ответил Рид.
— Я не припоминаю случая, чтобы ты одерживала веря постели. — Он насмешливо улыбнулся. — Стоит мне прикоснуться к тебе, ты таешь как воск. Твоя собственная чувственная натура берет над тобой верх даже раньше, чем я.
Это справедливое замечание задело Кэтлин за живое. На секунду на ее лице появилось обиженное выражение, но она тут же справилась с собой и упрямо прикусила нижнюю губу. Про себя она задавалась вопросом, как далеко может зайти в своей непокорности насколько в действительности рассержен Рид. Она вдруг утратила уверенность в себе; ей захотелось вычеркнуть последние два дня и вернуться к обычным для них с Ридом любви и взаимопониманию.
Рид кончил раздеваться и подошел к кровати. Хорошо зная Кэтлин, он заметил выражение боли и обиды на ее лице и мысленно выругал себя за то, что стал причиной этого. Однако усилием воли он заставил себя не смягчаться.
— Не хмурься, Кэт, — проговорил он, изогнув губы в дьявольской улыбке. — Обещаю, что ты будешь наслаждаться каждым моментом нашей близости. Знаешь, я нисколько не удивлюсь, если под конец ты будешь умолять меня дать тебе желанную разрядку, — вытянув руку, он сжал ей грудь.
Кэтлин ударила его по руке.
— Твое самомнение переходит все границы! — горячо воскликнула она.
Она ни за что не призналась бы, что Рид, скорее всего, прав, хотя давно пришла к выводу, что он оказывает на нее какое-то колдовское воздействие.
Его пальцы нашли пуговицы на ее корсаже и расстегнули первые три, прежде чем она как-то отреагировала. Она отпрянула, и ткань порвалась.
— Черт побери, Рид! Прекрати это! Я не хочу, чтобы у нас с тобой было так. — Голос у нее сорвался, и глаза наполнились слезами.
— А как ты хочешь, чтобы было? — прямо спросил он
— Прошлой ночью ты не пустила меня в спальню. На два дня ты изгнала меня из своей жизни, своих мыслей. Как же ты хочешь, чтобы я реагировал?
Она в отчаянии уставилась на него. Потом набралась мужества и, облизнув губы, прошептала:
— Я люблю тебя, Рид. Я хочу быть рядом с тобой, хочу знать, что ты в безопасности.
Обхватив ее за плечи, он посмотрел в ее серьезное лицо.
— Я тоже люблю тебя, Кэт, — хрипловато проговорил он, — и тоже хочу знать, что ты в безопасности! Вот почему я не могу позволить тебе рисковать своей; жизнью в сражениях.
Лицо Кэтлин снова приняло упрямое выражение, и она стряхнула его руки.
— А как, по-твоему, назвать то, чем я занималась, когда была Эмералдой? Воскресным пикником? Дружеским чаепитием? Раз за разом я скрещивала с тобой шпаги. Что еще я должна сделать, чтобы доказать, что могу постоять за себя? Ты видел меня в поединках, видел, как я побеждала. Мы сражались с тобой и рядом, и друг против друга.
— Верно, — резко перебил он, — но я никогда не видел, чтобы пролилась твоя кровь, и не хочу этого видеть. Ты бессильна против пули или пушечного ядра, Кэт. Я и сам не уверен, что вернусь домой целым и невредимым, если вообще вернусь, но, по крайней мере, я хочу быть уверенным, что если случится самое худшее, у моих детей останется мать.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Рид ждал, как прореагирует на его слова Кэтлин. Ни один из них не двигался, но вот Кэтлин бросилась ему на шею и спрятала лицо у него на груди.
— Прости меня, Рид, — задыхаясь, проговорила она, и ему на грудь закапали слезы. — Я так люблю тебя и ненавижу то, что тебе приходится уезжать.
Обхватив ее лицо ладонями, он поцелуями осушил слезы.
— Дай же мне уехать счастливым, киска. Позволь увезти с собой память о тебе в моих объятиях. Пусть я буду вспоминать твое чудесное лицо в часы нашей близости. Пусть твоя улыбка и твоя любовь будут согревать меня и звать поскорее вернуться домой.
От этих нежных слов растаяли остатки ее гнева. Она прижалась к нему всем телом. Они подходили друг другу как две половинки одного целого; изящные изгибы женского тела прекрасно дополняли мускулистые контуры мужского. Его губы властно завладели ее ртом, а руки тем временем быстро снимали с нее одежду. И вот она, уже обнаженная, стояла в кольце его рук. Платье шелковым комом лежало у ее ног покорные кудри накрыли плечи как огненная накидка Такая гордая, страстная и вся его.
Она прильнула к нему; ее груди коснулись темных, схожих на мех волос на его груди, и розовые соски отвердели и набухли. Она потерлась о него как довольная кошка: бедро о бедро, грудь о грудь. Она была его падшим ангелом, страстным и бесстыдным, какой сделала ее природа и его любовь; экзотическим цветком, словно говорящим, чтобы его сорвали.
Рид поднял ее на руки и положил на кровать, так и оставшуюся незастеленной. Но ни он, ни она не замечали скомканных простыней. Он лег рядом с ней, положив на нее ногу, словно желая подчеркнуть, что она принадлежит ему. Ее длинные черные ресницы опустились и густой бахромой легли на пылающие щеки, когда он, наклонившись, стал целовать ее лоб и виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112