Но его выражение было тем же, а это значит, что она осталась прежней Арабеллой. Роберт полюбит ее, когда придет время. Спешить им теперь некуда. Будущее представлялось ей лучезарным.
Несмотря на то, что в голове у нее по-прежнему шумело, а на бедрах был бандаж, Арабелла достала из сундука красное атласное платье и надела его.
Роберт приходил к ней несколько раз в течение дня и уговаривал лечь поспать без помощи опийной настойки. Он просил ее не прикасаться к занавескам, потому что в тот день кибитку снова перекрашивали, и вокруг толклось много народа. Роберт красил ее в темно-красный, фиолетовый и черный цвета – такими же были еще три кибитки в таборе. Оказывается, за несколько недель до их появления в табор наведывались незнакомцы и наводили справки.
– Сколько их было?
– Трое или четверо. Выброси это из головы. Тебе важно поправиться. Думай о себе.
– О себе? Я не понимаю, о ком ты говоришь, – слабо улыбнулась она.
– Это пройдет через несколько дней. Ты очень сильная, Арабелла, – сказал он, нежно целуя ее в губы.
На следующую ночь он надел на нее плащ и вывел из кибитки, чтобы показать Дело своих рук, а заодно снова познакомить с лошадьми. Арабелла соскучилась по своим любимцам, и особенно по Калифу. Она ласкала их, разговаривала с ними, до тех пор пока к ней не подошли цыганские ребятишки и не заговорили с ней по-цыгански. Цыган поболтал с ними немного и отправил по домам. Дети были счастливы его вниманием и безоговорочно послушались.
Они прогулялись еще немного и вернулись к кибитке. Арабелла была еще очень слаба.
– Мы далеко от моря?
– Километрах в одиннадцати.
– Когда я поправлюсь, мы поедем к нему опять? Я не буду больше так себя вести.
– Конечно, поедем. Но не раньше чем через пять-шесть дней.
Стало быть, Роберт предполагает, что в течение этого времени она будет не способна к каким бы то ни было активным действиям. Значит, он не станет домогаться ее любви. Она с облегчением подумала, что у нее появится возможность восстановить физические и душевные силы.
Тем не менее, Арабелла по-прежнему нуждалась в близости, она черпала в ней силы. Однако Роберт настороженно следил за каждым ее движением и держался на безопасном расстоянии.
Арабелла смотрела на него из окна, когда он смеялся и шутил с цыганскими ребятишками, и думала о том, как поведет себя ее тело, когда они снова будут вместе.
Впрочем, стоит ли беспокоиться? Роберт сам знает, на что может рассчитывать.
На следующее утро он оседлал Одиссея и отправился в город. С тех пор как она приняла снадобье, это была первая его длительная отлучка. На нем было обычное одеяние: турецкие шаровары с широким поясом, за которым торчали три кинжала. Без оружия он никогда не покидал их маленький лагерь, и даже кибитку. Кожаные сандалии он надел на босу ногу.
Именно так одевались мужчины в этих краях, если они не были монахами, князьями, оруженосцами или арабами, прибывшими из-за моря. Ничто в его внешнем облике не привлекало внимания окружающих, хотя каждую такую его вылазку Арабелла воспринимала с опаской. Тем более что его светлые волосы и голубые глаза, посадка в седле и манеры не могли остаться незамеченными. Его надежды слиться с толпой благодаря маскировке казались ей тщетными, потому что никто в монашеском или арабском плаще не двигался так грациозно и не был таким великолепным наездником, как Роберт.
– Все будут спрашивать: «Кто это такой? – улыбнулась она. – Откуда он взялся?» Именно так мы с подругами и подумали в то утро, когда впервые увидели тебя.
Он поцеловал ее в губы на прощание, ласково проведя рукой по голове. Его взгляд скользнул по ее груди и тут же потух. Роберт заставил себя не думать о том, что все равно невозможно.
Арабелла смотрела на него в окно, когда он вскочил на Одиссея и помчался прочь. Солнце стояло невысоко, ее стало понемногу клонить в сон, и, в конце концов, она провалилась в забытье без помощи вина и настойки опия.
День прошел как в тумане – Арабелла принимала ванну, ела, спала, иногда испытывала необъяснимые приступы страха перед тем, что возобновятся судороги или что Роберт встретится с графиней. А она-то надеялась, что хотя бы от этого страха избавится навсегда!
Она привела себя в порядок и оделась так, как прежде: в турецкие шаровары, шелковую рубашку и жилетку. И не забыла надеть любимый изумруд, который занял свое место между грудями.
Ранним вечером, сев у окна, Арабелла наигрывала на лютне и напевала по-цыгански похоронную песню. Неожиданно появился Роберт. Промчавшись во весь опор, он спрыгнул с коня и ворвался в кибитку как сумасшедший. Это означало, что он привез новости.
Арабелла бросила в его сторону тревожный взгляд, отложила лютню, но боялась спросить у него, в чем дело. По-прежнему ли они в безопасности? Продолжают ли их искать? Она сгорала от нетерпения узнать ответы.
Роберт кивнул, словно хотел разом покончить с ее невысказанными вопросами, снял пояс и стал умываться. Затем он обернулся к ней и улыбнулся, как будто то, что хотел сообщить ей, было сущими пустяками. Должно быть, ему самому надоело приносить плохие новости.
– Похоже, нас ищут одновременно на севере, юге, востоке и западе.
– Вот как! – воскликнула Арабелла, закрыла глаза и постепенно успокоилась. – Ты говорил со многими людьми?
– Да. И все они сказали одно и то же. Значит, не солгали. И к тому же не просили денег. Они считают, что северяне не имеют права вторгаться в их земли и требовать выдачи их соплеменника. – Он сел на низкую скамеечку возле кровати и уперся локтями в колени. – Когда мы уедем отсюда через несколько дней, наш путь будет лежать обратно на восток, в большие города, где трудно отыскать человека. Там нас не ждут.
Арабелла молча слушала его, стараясь ничем не выдать обуревавших ее эмоций. Тем не менее, сердце ее сжималось от ужаса: никакого облегчения, никакой свободы, снова бега!
Роберт продолжал рассуждать так, словно не замечал перемены в ее настроении.
– Конечно, они могут предполагать, что мы захотим спрятаться в городе, где нас сложнее найти… Но у нас есть шанс. – Он улыбнулся. – Я прекрасно знаю Марсель, все закоулки и тупики. Если они найдут нас там, они найдут нас везде. – Он взял ее за руку, погладил ее и тихо окликнул: – Арабелла?
– Ты всегда это знал, – с сожалением вымолвила она. – Ты говорил, что у меня есть возможность спасти свою жизнь, а у тебя ее нет. Почему?
– Я не хотел расставаться с тобой. У меня был шанс обмануть их. – Роберт вскочил и стал ходить взад-вперед по кибитке. – Арабелла, послушай меня… Давай выясним это раз и навсегда. Я лгал себе. Я слишком заботился о жизни и не думал о смерти. Я сделал ставку на жизнь и отказался принимать в расчет все остальное. Так-то.
Он стоял перед ней, чувствуя, что ее переполняют страх и отчаяние больше, чем когда бы то ни было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Несмотря на то, что в голове у нее по-прежнему шумело, а на бедрах был бандаж, Арабелла достала из сундука красное атласное платье и надела его.
Роберт приходил к ней несколько раз в течение дня и уговаривал лечь поспать без помощи опийной настойки. Он просил ее не прикасаться к занавескам, потому что в тот день кибитку снова перекрашивали, и вокруг толклось много народа. Роберт красил ее в темно-красный, фиолетовый и черный цвета – такими же были еще три кибитки в таборе. Оказывается, за несколько недель до их появления в табор наведывались незнакомцы и наводили справки.
– Сколько их было?
– Трое или четверо. Выброси это из головы. Тебе важно поправиться. Думай о себе.
– О себе? Я не понимаю, о ком ты говоришь, – слабо улыбнулась она.
– Это пройдет через несколько дней. Ты очень сильная, Арабелла, – сказал он, нежно целуя ее в губы.
На следующую ночь он надел на нее плащ и вывел из кибитки, чтобы показать Дело своих рук, а заодно снова познакомить с лошадьми. Арабелла соскучилась по своим любимцам, и особенно по Калифу. Она ласкала их, разговаривала с ними, до тех пор пока к ней не подошли цыганские ребятишки и не заговорили с ней по-цыгански. Цыган поболтал с ними немного и отправил по домам. Дети были счастливы его вниманием и безоговорочно послушались.
Они прогулялись еще немного и вернулись к кибитке. Арабелла была еще очень слаба.
– Мы далеко от моря?
– Километрах в одиннадцати.
– Когда я поправлюсь, мы поедем к нему опять? Я не буду больше так себя вести.
– Конечно, поедем. Но не раньше чем через пять-шесть дней.
Стало быть, Роберт предполагает, что в течение этого времени она будет не способна к каким бы то ни было активным действиям. Значит, он не станет домогаться ее любви. Она с облегчением подумала, что у нее появится возможность восстановить физические и душевные силы.
Тем не менее, Арабелла по-прежнему нуждалась в близости, она черпала в ней силы. Однако Роберт настороженно следил за каждым ее движением и держался на безопасном расстоянии.
Арабелла смотрела на него из окна, когда он смеялся и шутил с цыганскими ребятишками, и думала о том, как поведет себя ее тело, когда они снова будут вместе.
Впрочем, стоит ли беспокоиться? Роберт сам знает, на что может рассчитывать.
На следующее утро он оседлал Одиссея и отправился в город. С тех пор как она приняла снадобье, это была первая его длительная отлучка. На нем было обычное одеяние: турецкие шаровары с широким поясом, за которым торчали три кинжала. Без оружия он никогда не покидал их маленький лагерь, и даже кибитку. Кожаные сандалии он надел на босу ногу.
Именно так одевались мужчины в этих краях, если они не были монахами, князьями, оруженосцами или арабами, прибывшими из-за моря. Ничто в его внешнем облике не привлекало внимания окружающих, хотя каждую такую его вылазку Арабелла воспринимала с опаской. Тем более что его светлые волосы и голубые глаза, посадка в седле и манеры не могли остаться незамеченными. Его надежды слиться с толпой благодаря маскировке казались ей тщетными, потому что никто в монашеском или арабском плаще не двигался так грациозно и не был таким великолепным наездником, как Роберт.
– Все будут спрашивать: «Кто это такой? – улыбнулась она. – Откуда он взялся?» Именно так мы с подругами и подумали в то утро, когда впервые увидели тебя.
Он поцеловал ее в губы на прощание, ласково проведя рукой по голове. Его взгляд скользнул по ее груди и тут же потух. Роберт заставил себя не думать о том, что все равно невозможно.
Арабелла смотрела на него в окно, когда он вскочил на Одиссея и помчался прочь. Солнце стояло невысоко, ее стало понемногу клонить в сон, и, в конце концов, она провалилась в забытье без помощи вина и настойки опия.
День прошел как в тумане – Арабелла принимала ванну, ела, спала, иногда испытывала необъяснимые приступы страха перед тем, что возобновятся судороги или что Роберт встретится с графиней. А она-то надеялась, что хотя бы от этого страха избавится навсегда!
Она привела себя в порядок и оделась так, как прежде: в турецкие шаровары, шелковую рубашку и жилетку. И не забыла надеть любимый изумруд, который занял свое место между грудями.
Ранним вечером, сев у окна, Арабелла наигрывала на лютне и напевала по-цыгански похоронную песню. Неожиданно появился Роберт. Промчавшись во весь опор, он спрыгнул с коня и ворвался в кибитку как сумасшедший. Это означало, что он привез новости.
Арабелла бросила в его сторону тревожный взгляд, отложила лютню, но боялась спросить у него, в чем дело. По-прежнему ли они в безопасности? Продолжают ли их искать? Она сгорала от нетерпения узнать ответы.
Роберт кивнул, словно хотел разом покончить с ее невысказанными вопросами, снял пояс и стал умываться. Затем он обернулся к ней и улыбнулся, как будто то, что хотел сообщить ей, было сущими пустяками. Должно быть, ему самому надоело приносить плохие новости.
– Похоже, нас ищут одновременно на севере, юге, востоке и западе.
– Вот как! – воскликнула Арабелла, закрыла глаза и постепенно успокоилась. – Ты говорил со многими людьми?
– Да. И все они сказали одно и то же. Значит, не солгали. И к тому же не просили денег. Они считают, что северяне не имеют права вторгаться в их земли и требовать выдачи их соплеменника. – Он сел на низкую скамеечку возле кровати и уперся локтями в колени. – Когда мы уедем отсюда через несколько дней, наш путь будет лежать обратно на восток, в большие города, где трудно отыскать человека. Там нас не ждут.
Арабелла молча слушала его, стараясь ничем не выдать обуревавших ее эмоций. Тем не менее, сердце ее сжималось от ужаса: никакого облегчения, никакой свободы, снова бега!
Роберт продолжал рассуждать так, словно не замечал перемены в ее настроении.
– Конечно, они могут предполагать, что мы захотим спрятаться в городе, где нас сложнее найти… Но у нас есть шанс. – Он улыбнулся. – Я прекрасно знаю Марсель, все закоулки и тупики. Если они найдут нас там, они найдут нас везде. – Он взял ее за руку, погладил ее и тихо окликнул: – Арабелла?
– Ты всегда это знал, – с сожалением вымолвила она. – Ты говорил, что у меня есть возможность спасти свою жизнь, а у тебя ее нет. Почему?
– Я не хотел расставаться с тобой. У меня был шанс обмануть их. – Роберт вскочил и стал ходить взад-вперед по кибитке. – Арабелла, послушай меня… Давай выясним это раз и навсегда. Я лгал себе. Я слишком заботился о жизни и не думал о смерти. Я сделал ставку на жизнь и отказался принимать в расчет все остальное. Так-то.
Он стоял перед ней, чувствуя, что ее переполняют страх и отчаяние больше, чем когда бы то ни было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53