– В ее глазах светилась печаль. – Я люблю тебя, Бэзил, но не стоит этого делать.
Он наклонил голову.
– Я знаю. – Бэзил не мог просто отпустить ее. – Я скучаю по тебе. В мире нет никого подобного тебе, мы не должны так расстаться. Мы можем просто посидеть здесь при свете луны и поговорить?
Она вздрогнула.
– Даю тебе слово, что больше не дотронусь до тебя.
Она вздохнула и мягко улыбнулась:
– Нет, Бэзил. Не так.
Кассандра повернулась, ее поза выражала решимость.
– Иди домой, любимый, чтобы мне больше не было стыдно преследовать тебя.
– Она не любит меня, Кассандра.
Она печально улыбнулась:
– Так говорят все женатые мужчины, когда хотят завести любовницу.
Он рассердился:
– Ты говорила с ней, ты знаешь, что я не лгу.
– Да, – ответила Кассандра, – и я знаю, что ты не выносишь лжи. А если мы оба это знаем, то чувство вины погубит тебя, да и меня заодно.
Бэзил повернулся, чтобы уйти, но ее слова пробудили в нем волну неистового сопротивления, и он остановился.
– Нет.
Он прислонился спиной к балюстраде и скрестил руки.
– Стой здесь, с другой стороны. Кассандра, мы друзья, не больше. Мы не будем потворствовать нашим страстям.
Она печально улыбнулась:
– Наверное, ты сильнее меня, для меня будет слишком трудно, слишком опасно смотреть на тебя при искушающем свете луны. Я не настолько благородна.
– Тогда я перейду на ветку, подальше от твоих жадных рук, и мы сможем поговорить, да? – сказал он, перелезая через перила.
Кассандра тихо рассмеялась:
– Ну хорошо. Осторожно!
Она подавила возглас испуга, когда он перелезал через ограждение балкона. Бэзил уселся на изгибе ветки и ухватился за соседнюю.
– Итак… будем сочинять письма?
– Письма?
– Да.
– Дорогая Кассандра, я хотел написать тебе, как чудесен твой город. Он не похож ни на одно место, в котором я побывал до этого, – сказал он, ощущая тепло в своем сердце. – Этот город – не женщина, – продолжал он, подняв голову. – Он – аккуратный старый полковник с густыми усами, который курит слишком много сигар.
– Дорогой Бэзил, я никогда раньше не думала так о Лондоне, но вы в какой-то степени правы, хотя я представляла себе Лондон женщиной. Она загадочна, мудра, очень стара и давно хранит множество тайн, ее непостижимая мистическая воля разрешает нам услышать лишь небольшие отрывки этих тайн. Если хорошенько прислушаться летней ночью, то можно услышать, как она поет на берегу реки.
– Я бы с удовольствием послушал.
– Да, тебе бы понравилось.
Она облокотилась на ограду балкона, ее волосы свесились через перила.
– Дорогой Бэзил, – тихо произнесла она, – я хотела написать тебе о Венеции.
Он сидел тихо и ждал, чувствуя в сердце тупую боль от того, что она увидела Венецию без него.
– Когда я думаю о ней, – продолжила Кассандра, – я вспоминаю небо, покрытое в час заката красными полосками. Кажется, что огонь повис в небе и танцует на воде. И еще. Я думаю о тебе, размышляя о Венеции. Каждое мгновение ты следовал за мной по пятам.
Он сжал руками ствол дерева.
– Хотелось бы мне быть там, хотелось бы посмотреть на вашу первую встречу.
Но он был тогда с женой в Тоскане.
– Это просто безумие, Бэзил.
Между ними возникло слишком сильное напряжение, и он согласился:
– О да, безумие! Сегодня вечером я чуть было не влез в твою спальню и уже наполовину поднялся по дереву, когда остановился и подумал, что, наверное, сошел с ума.
– Правда?
– Я думал об Аникино, – сказал Бэзил и невесело рассмеялся. – Помнишь? Ты читала мне этот рассказ по-итальянски в первый вечер, а я хотел тебя до головокружения, но еще мне хотелось, чтобы ты свободно говорила о плотской любви.
– Да, помню.
Он посмотрел на нее.
– Я сидел под этим деревом и думал, что должен вернуться в Тоскану, хранить в сердце воспоминания и жить жизнью обычного мужчины. А потом вышла ты, на твоем лице блестели слезы, я знал, что эти слезы обо мне. Разве это не знак?
– Возможно, знак нашего позора, – сказала Кассандра, прерывисто вздохнув. – Или того, что нас искушал дьявол, потому что твоя жена принадлежит Богу. Даже я заметила это всего за один час.
– Так и есть, временами это давит на меня.
– Давит? Каким образом?
– А что, если моей задачей было устоять против брака с ней и выступить против сил, которые поступали вопреки воле Господа? Что, если ты была послана мне, чтобы удержать от брака с ней, а у меня не хватило сил воспрепятствовать этому?
– Ты пытался.
– Недостаточно, надо было действовать тут же, как только я узнал об этом.
Он все еще переживал.
– Мое письмо к ней опоздало всего лишь на один день.
– Значит, она не должна была получить его.
Он пожал плечами.
– Знаешь, Бэзил, думаю, ты расстроил своей страстью весь Лондон, – продолжила Кассандра более веселым тоном, как будто это ее тоже беспокоило. – Даже у моего брата в эти дни странно светятся глаза, в них искры того, чего ему не хватает.
– Развлечение сезона, – не желая продолжать тему, сказал Бэзил.
– О нет, это нечто большее!
Она оперлась на локоть с серьезным видом.
– Гораздо большее. До этого вечера я действительно не читала твоих стихов, я боялась. Но сегодня, придя домой, я прочитала их все. – От волнения у нее срывался голос. – Они такие красивые.
– И все они посвящены тебе, Кассандра, – сказал Бэзил.
– Я знаю, – прошептала она. – Теперь тебе нужно идти, Бэзил, спокойной ночи.
Она торопливо ушла в комнату и закрыла за собой дверь.
Бэзйл смущенно спустился вниз. А что, если его догадки были верны? Аннализа должна была принять постриг, он должен был пойти против воли их отцов, а Кассандра была послана ему именно для этого?
Он надел камзол, обулся и вышел из сада через калитку. А если все было именно так, то что ему делать сейчас? И как ему узнать, чего именно хочет Бог, имея собственные желания и эгоистичные потребности?
Он бродил всю ночь, ломая над этим голову. К утру Бэзил знал только то, что должен стараться.
Аннализа была в саду. Ее голову покрывал чепец, на локте висела корзина, а в руках были ножницы. Хотя для ухода за садом и был нанят садовник, Аннализа попросила его предоставить ей возможность самой срезать цветы и подстригать траву. Каждое утро она выносила корзину и аккуратные круглые четки, срезала цветы и подбирала их, чтобы поставить в вазы. Это доставляло ей большое удовольствие и напоминало о днях, проведенных в монастыре, когда она могла остановиться и помолиться святым, оберегавшим этот сад. В саду никого не было, но Аннализа положила к подножию фонтана подношения святой Екатерине. Иногда ей казалось, что это место находилось под благосклонным взглядом святого Франциска, потому что там было полно птиц и мелких животных, которые перестали ее бояться, даже тогда, когда с ней были кот и собака, а так было почти всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Он наклонил голову.
– Я знаю. – Бэзил не мог просто отпустить ее. – Я скучаю по тебе. В мире нет никого подобного тебе, мы не должны так расстаться. Мы можем просто посидеть здесь при свете луны и поговорить?
Она вздрогнула.
– Даю тебе слово, что больше не дотронусь до тебя.
Она вздохнула и мягко улыбнулась:
– Нет, Бэзил. Не так.
Кассандра повернулась, ее поза выражала решимость.
– Иди домой, любимый, чтобы мне больше не было стыдно преследовать тебя.
– Она не любит меня, Кассандра.
Она печально улыбнулась:
– Так говорят все женатые мужчины, когда хотят завести любовницу.
Он рассердился:
– Ты говорила с ней, ты знаешь, что я не лгу.
– Да, – ответила Кассандра, – и я знаю, что ты не выносишь лжи. А если мы оба это знаем, то чувство вины погубит тебя, да и меня заодно.
Бэзил повернулся, чтобы уйти, но ее слова пробудили в нем волну неистового сопротивления, и он остановился.
– Нет.
Он прислонился спиной к балюстраде и скрестил руки.
– Стой здесь, с другой стороны. Кассандра, мы друзья, не больше. Мы не будем потворствовать нашим страстям.
Она печально улыбнулась:
– Наверное, ты сильнее меня, для меня будет слишком трудно, слишком опасно смотреть на тебя при искушающем свете луны. Я не настолько благородна.
– Тогда я перейду на ветку, подальше от твоих жадных рук, и мы сможем поговорить, да? – сказал он, перелезая через перила.
Кассандра тихо рассмеялась:
– Ну хорошо. Осторожно!
Она подавила возглас испуга, когда он перелезал через ограждение балкона. Бэзил уселся на изгибе ветки и ухватился за соседнюю.
– Итак… будем сочинять письма?
– Письма?
– Да.
– Дорогая Кассандра, я хотел написать тебе, как чудесен твой город. Он не похож ни на одно место, в котором я побывал до этого, – сказал он, ощущая тепло в своем сердце. – Этот город – не женщина, – продолжал он, подняв голову. – Он – аккуратный старый полковник с густыми усами, который курит слишком много сигар.
– Дорогой Бэзил, я никогда раньше не думала так о Лондоне, но вы в какой-то степени правы, хотя я представляла себе Лондон женщиной. Она загадочна, мудра, очень стара и давно хранит множество тайн, ее непостижимая мистическая воля разрешает нам услышать лишь небольшие отрывки этих тайн. Если хорошенько прислушаться летней ночью, то можно услышать, как она поет на берегу реки.
– Я бы с удовольствием послушал.
– Да, тебе бы понравилось.
Она облокотилась на ограду балкона, ее волосы свесились через перила.
– Дорогой Бэзил, – тихо произнесла она, – я хотела написать тебе о Венеции.
Он сидел тихо и ждал, чувствуя в сердце тупую боль от того, что она увидела Венецию без него.
– Когда я думаю о ней, – продолжила Кассандра, – я вспоминаю небо, покрытое в час заката красными полосками. Кажется, что огонь повис в небе и танцует на воде. И еще. Я думаю о тебе, размышляя о Венеции. Каждое мгновение ты следовал за мной по пятам.
Он сжал руками ствол дерева.
– Хотелось бы мне быть там, хотелось бы посмотреть на вашу первую встречу.
Но он был тогда с женой в Тоскане.
– Это просто безумие, Бэзил.
Между ними возникло слишком сильное напряжение, и он согласился:
– О да, безумие! Сегодня вечером я чуть было не влез в твою спальню и уже наполовину поднялся по дереву, когда остановился и подумал, что, наверное, сошел с ума.
– Правда?
– Я думал об Аникино, – сказал Бэзил и невесело рассмеялся. – Помнишь? Ты читала мне этот рассказ по-итальянски в первый вечер, а я хотел тебя до головокружения, но еще мне хотелось, чтобы ты свободно говорила о плотской любви.
– Да, помню.
Он посмотрел на нее.
– Я сидел под этим деревом и думал, что должен вернуться в Тоскану, хранить в сердце воспоминания и жить жизнью обычного мужчины. А потом вышла ты, на твоем лице блестели слезы, я знал, что эти слезы обо мне. Разве это не знак?
– Возможно, знак нашего позора, – сказала Кассандра, прерывисто вздохнув. – Или того, что нас искушал дьявол, потому что твоя жена принадлежит Богу. Даже я заметила это всего за один час.
– Так и есть, временами это давит на меня.
– Давит? Каким образом?
– А что, если моей задачей было устоять против брака с ней и выступить против сил, которые поступали вопреки воле Господа? Что, если ты была послана мне, чтобы удержать от брака с ней, а у меня не хватило сил воспрепятствовать этому?
– Ты пытался.
– Недостаточно, надо было действовать тут же, как только я узнал об этом.
Он все еще переживал.
– Мое письмо к ней опоздало всего лишь на один день.
– Значит, она не должна была получить его.
Он пожал плечами.
– Знаешь, Бэзил, думаю, ты расстроил своей страстью весь Лондон, – продолжила Кассандра более веселым тоном, как будто это ее тоже беспокоило. – Даже у моего брата в эти дни странно светятся глаза, в них искры того, чего ему не хватает.
– Развлечение сезона, – не желая продолжать тему, сказал Бэзил.
– О нет, это нечто большее!
Она оперлась на локоть с серьезным видом.
– Гораздо большее. До этого вечера я действительно не читала твоих стихов, я боялась. Но сегодня, придя домой, я прочитала их все. – От волнения у нее срывался голос. – Они такие красивые.
– И все они посвящены тебе, Кассандра, – сказал Бэзил.
– Я знаю, – прошептала она. – Теперь тебе нужно идти, Бэзил, спокойной ночи.
Она торопливо ушла в комнату и закрыла за собой дверь.
Бэзйл смущенно спустился вниз. А что, если его догадки были верны? Аннализа должна была принять постриг, он должен был пойти против воли их отцов, а Кассандра была послана ему именно для этого?
Он надел камзол, обулся и вышел из сада через калитку. А если все было именно так, то что ему делать сейчас? И как ему узнать, чего именно хочет Бог, имея собственные желания и эгоистичные потребности?
Он бродил всю ночь, ломая над этим голову. К утру Бэзил знал только то, что должен стараться.
Аннализа была в саду. Ее голову покрывал чепец, на локте висела корзина, а в руках были ножницы. Хотя для ухода за садом и был нанят садовник, Аннализа попросила его предоставить ей возможность самой срезать цветы и подстригать траву. Каждое утро она выносила корзину и аккуратные круглые четки, срезала цветы и подбирала их, чтобы поставить в вазы. Это доставляло ей большое удовольствие и напоминало о днях, проведенных в монастыре, когда она могла остановиться и помолиться святым, оберегавшим этот сад. В саду никого не было, но Аннализа положила к подножию фонтана подношения святой Екатерине. Иногда ей казалось, что это место находилось под благосклонным взглядом святого Франциска, потому что там было полно птиц и мелких животных, которые перестали ее бояться, даже тогда, когда с ней были кот и собака, а так было почти всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66