– А, вот она где! – Рядом с ним стоял Сент-Ивз. – Кассандра! – Он приветственно поднял руку.
Она взмахнула юбкой и проворно повернулась. Большой красный камень, гранат густого цвета, переливался темным на фоне ее соблазнительной белой груди. Капля крови. Она улыбнулась брату. Только тогда Кассандра увидела Бэзила.
Он заметил недолгое, не больше чем полусекундное колебание, прежде чем она прищурилась и подняла голову. Ее губы сурово сжались. Она подошла к ним, оставаясь необычайно спокойной. Встав на цыпочки и поцеловав брата в щеку, она отступила, избегая взгляда Бэзила.
– Кассандра, раз уж ты не могла присутствовать на сегодняшнем вечере, я привез тебе поэта. Это граф ди Монтеверчи.
– Мы знакомы, Гэбриел. Я уверена, ты догадался об этом, – ответила она.
В ее темных глазах был лед. В ее взгляде, обращенном к Бэзилу, не было ни искорки тепла.
– Добрый вечер.
Сент-Ивз издал короткий тихий смешок, полный озорства и чего-то еще, чему Бэзил не нашел названия.
– Правда? Ты мне не рассказывала, сестричка.
– Мой брат – большой шутник, когда ему это удобно, – спокойно заметила Кассандра. – Надеюсь, вас не напугало наше общество.
– Совсем нет, – ответил Бэзил и важно наклонил голову. – Я надеялся, что вы уделите мне несколько минут.
– Конечно. – Она взяла его под руку. – Не прогуляться ли нам по саду?
– Не занимайте его слишком надолго, – сказал мужчина где-то у локтя Гэбриела. – Вы ведь прочтете нам что-нибудь, не правда ли?
Бэзил вопросительно взглянул на Кассандру, но она сурово молчала. Ему оставалось только согласиться.
– Конечно, – проговорил он, слегка поклонившись. – Это будет большой честью для меня.
Они отправились в сад в полном молчании. Бэзил не знал, как говорить с ней, не имея возможности узнать ее чувства. Еще хуже было то, что он не знал, что именно собирается сказать.
В неловком молчании они шли от дома при неярком свете полной луны. Ее юбки касались его лодыжек. Луна освещала ее плечи, молочно-белые и абсолютно гладкие. Внезапно у Бэзила закружилась голова. Он остановился, положив руку поверх ее пальцев, туда, где они покоились на его локте.
– Я тебе писал.
– Я знаю.
Она была не в силах смотреть на него. Кассандра просто стояла рядом, рассматривая что-то находившееся слева от них. Она резко отвернулась и – заговорила рассудительным тоном:
– Все было кончено, я не видела смысла в нашей переписке.
Он обиженно вздохнул:
– Кассандра…
– Нет! – Это слово причиняло боль. – Не надо ворошить прошлое, все кончено. Я успокоилась, думаю, что ты тоже, с этого момента мы просто будем жить дальше.
– Успокоилась?
Бэзил вспомнил, какой несчастной она была в опере, когда убегала от него по ступенькам.
– Да.
Он не думал, что она может лгать с таким хладнокровием. Разумеется, это было ей свойственно. Как же иначе она смогла бы достигнуть столь многого в мире, где господствовали мужчины?
– Тебе было легко, Кассандра?
Она подняла голову, и на мгновение он увидел, как в них всколыхнулась нежность. Потом она вдохнула и выпрямилась.
– Нет, – отчетливо произнесла она. – Это было… это… это было ужасно.
– Я отправил в Англию человека с письмом, когда ты не ответила.
Он протянул к ней руку. Она уклонилась.
– Я не поехала домой. Я отправилась в Венецию и провела там Рождество, к тому времени ты уже женился.
Венеция… Его пронзила внезапная боль.
– И что ты подумала о ней?
Его вопрос, заданный мягким голосом, взволновал ее как ничто другое. Он услышал тихий вздох, даже когда Кассандра отступила от него.
– Она напомнила мне, что страсть может быть интеллектуальной и что женщина не должна терять благоразумия, если хочет выжить.
Бэзил не смог сдержать скептического смеха:
– Не Венеция научила тебя этому!
Он вспомнил то, на что опиралась их дружба и что он сейчас мог использовать.
– Ты, должно быть, была в каком-то другом городе.
Кассандра вскинула голову:
– Все мы видим то, что хотим видеть.
Лунный свет омывал ее покатые плечи, и Бэзилу страстно захотелось положить на них руку, еще раз почувствовать тепло ее тела. Но вместо этого он сцепил руки в замок за спиной. Ему не хватало друга.
– Должно быть, Венеция произвела на тебя глубокое впечатление, если ты не хочешь мне рассказывать о том, что она дала тебе, – ответил он, придав своему голосу соответствующее случаю веселье.
Она устремилась вперед, но потом решительно повернулась к нему лицом.
– То, что когда-то было между нами, умерло, Бэзил. Я согласна быть любезной по отношению к тебе, если ты будешь сдержанным, но только если ты не будешь говорить со мной или пытаться оживить мои умершие чувства.
Теперь Бэзил видел, что именно она пытается скрыть, – об этом свидетельствовали слезы, блестевшие в ее глазах, и то, как взволнованно поднималась ее грудь. Ее пальцы были сжаты так крепко, что казалось чудом то, что они до сих пор не сломаны. Он долго смотрел на нее, его тело горело от желания, превращавшего в насмешку его попытки возродить их дружбу. И то, что могло бы быть в данный момент между ними, лучше, чем совсем ничего.
– Нам больше не быть любовниками, это верно, – сказал он. – Но это не убивает любовь. То, что было между нами, бессмертно.
Она цинично фыркнула:
– Только поэт может поверить в такой идиотизм. Бессмертной любви не бывает.
– Говори что угодно, я знаю тебя, Кассандра.
– Бэзил, ты женат! Я не хочу становиться участницей предательства.
Бэзил разволновался:
– Но мне не хватает моего друга, не забирай у меня и это.
– Мы не можем быть друзьями, Бэзил.
Кассандра закрыла глаза и покачала головой. Он ждал, зная, что она через мгновение поднимет голову и будет сильнее. Так и случилось.
– Боюсь, что если ты в дальнейшем захочешь посещать мои салоны, в чем я уверена, я должна просить тебя брать с собой жену, в противном случае я не смогу принимать тебя, – произнесла она, смотря ему прямо в глаза.
Она направилась к двери.
– А теперь я должна идти. Я передам твои извинения.
Бэзил насмешливо поклонился:
– Как вам угодно, мадам.
Он ждал, пока она гордо шествовала рядом с ним. Да, они были друзьями. Она и Аннализа могли бы стать подругами. Это была дурная страсть, но он возобновил бы дружбу с Кассандрой. Простой разговор с ней облегчил его печаль по поводу ее отъезда, облегчил так, как ничто другое.
Он вернется сюда с женой, милой изящной Аннализой, которая не говорит по-английски. Кассандра будет вынуждена по доброте душевной говорить с ней по-итальянски. И может быть, Кассандра начнет замечать…
Что? Что этот ребенок никогда не должен был выходить замуж? Что где-то должен быть ответ, как покончить с создавшимся положением, делавшим их всех такими несчастными?
Нет. Они обе нравились ему, и Бэзил думал, что они понравятся друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66