Перспектива быть навеки связанным с женщиной лживой, эгоистичной и требовательной ужасала принца всегда, но сейчас, когда сердце его было отдано нежной и ласковой коноплянке, становилась и вовсе отвратительной. – Что же касается будущего Грании, – резко продолжил он, опасаясь, что слишком явно загляделся на свою сладкоголосую птичку, – то она стала вдовой совсем недавно, а потому нуждается сейчас в покое. – Он лениво пожал плечами. – Может быть, когда придет время утихнуть ее тоске, я буду иметь возможность неразрывно соединить наши владения. – "Или же, – как горячо молился Райс про себя, – Бог даст мне какие-нибудь другие возможности избежать этого постылого союза".
Линет все это время стояла ни жива ни мертва, пребывая в полной уверенности, что Райс поглощен обольстительной красавицей, которая играла кружевами воротника, то открывая, то закрывая полную шею, словно обещая этим некие запретные наслаждения. Слезы уже давно жгли девушке глаза, и она вынуждена была опустить голову, уставясь на подол домашнего платья, одолженного ей Гранией; его скромность и непритязательность снова и снова напоминали ей, что никогда серенькая коноплянка не сможет тягаться с роскошным оперением павлина.
– Ты говоришь о делах и решениях первоочередной важности, но, послушай, старина, не есть ли альянс между нашими семьями и народами самое важное и самое безотлагательное дело, которое нужно решить немедленно, дабы в дальнейшем оно не вызвало опасных затруднений? – Серые глубоко запавшие глаза Каудра были горячи и жестоки. – Захоти ты сейчас отразить нападения врагов как с запада, так и с востока, – продолжал он, – твои войска будут разбиты, и ты станешь почти беззащитным. – Беспощадный взгляд снова упал на Линет, как топор на шею жертвы. – И скоро ты потеряешь все, чего такими жертвами добился.
– Правда твоя, это будет для меня тяжелым ударом, ибо ни забытым, ни изгнанным я быть больше не желаю. – Райс произнес это совершенно бесстрастно и, желая сменить тему, а более всего избавиться от неотступного томного и жаждущего взгляда Гвендолин, неожиданно задал нелепый в данный момент вопрос: – Не присоединитесь ли вы к нашей скромной трапезе? Кажется, у нас еще осталось чудесное тушеное мясо с чабрецом!
Вопрос этот наконец дал Райсу возможность отвернуться от Гвендолин, подойти к очагу и достать оттуда ароматно пахнувший горшок. С улыбкой он протянул его гостям.
– Нет. Мы благодарны за приглашение, но нас ждут иные, более срочные дела. – Каудр сделал знак страже, и те расступились, освобождая ему и сестре проход к двери.
– Но запомни, Райс, – Гвендолин посмотрела через плечо влажными глазами, – есть предел и моему терпению, и сдержанности Каудра.
Гости ушли, но еще долго сладострастный голос Дайфисской принцессы звучал в ушах Линет болью и отзывался тоской в сердце Райса. Девушка совсем сникла, погруженная в воспоминания о властной красавице и своих несбыточных мечтах. Ясно виделось ей теперь, что недавние пылкие уверения Райса были всего лишь вежливым ответом на ее необдуманное признание, а вовсе не ответным признанием в любви. И, как водится у всех влюбленных девушек, Линет вскоре начала во всем обвинять Райса.
Он же, видя, как опечалена Линет, как все более алыми становятся ее губы от постоянного прикусывания, всеми силами хотел ее успокоить, но, боясь снова потерять над собой контроль, не осмеливался даже подойти к ней поближе.
В конце концов девушка почувствовала на себе теплый ободряющий взгляд принца, но приписала его лишь учтивому состраданию, которое теперь было ей оскорбительно. Она с отчаянием выпрямилась, гордо подняла подбородок и взглянула прямо в опасную черную глубину его глаз, решив вынести все, даже самую унизительную насмешливую улыбку жалости. Но в этот момент ей неожиданно пришел в голову один вопрос, о котором она в переживаниях, казалось, совсем забыла.
– Послушай, Райс, помнишь, когда я прибежала, чтобы предупредить тебя о засаде отца в Абергеле, ты обещал мне рассказать, откуда тебе уже известно о ней? Помнишь, ты говорил, что, если будет свободное время…
Золотые брови изумленно поползли вверх при столь неожиданном вопросе. Разумеется, он не забыл о своем обещании – жаль только, что давал он его в полной уверенности, что с Линет он больше никогда не увидится.
– А сейчас, – настаивала Линет, – сейчас как раз есть это время!
– Есть, черт побери, но, поверь, лучше бы тебе не знать всей правды, ибо она не сделает тебя счастливой. – Райсу отнюдь не хотелось причинять девушке еще больше страданий.
– Но почему? Потому, что твоим рассказом будет нанесено оскорбление чести моего отца? Но ведь ее нельзя оскорбить сильнее, чем это сделал он сам, устроив здесь засаду!
Глаза принца совсем почернели, потому что он, не разделяя опасений Оувейна относительно нечестности девушки, все же не был убежден, что дочери врага следует знать обо всех тонкостях и деталях опасной военной игры. Увы, обещание было дано, а нарушать свое слово Райс не привык.
– Много ли знаешь ты о том далеком времени, когда твой отец впервые посетил замок Рэдвелл в качестве сеньора, избранного Завоевателем для управления сакскими землями?
– О, только то, что он храбро сражался под знаменами Вильгельма и был за это награжден феодом Рэдвелл.
Что ж, для начала этого было вполне достаточно.
– Итак, только это?
Линет кивнула, и свет очага снова заплясал в ее янтарных кудрях.
Значит, правда. Губы Райса невольно искривила злая улыбка. Бедной девушке известна только приукрашенная сторона минувших событий, и это делает его задачу еще более тяжелой. Принц ласково попросил Линет сесть за стол как раз напротив его самого.
– Герцог поручил Годфри обеспечить сервам замка вполне сносную жизнь, дабы они могли плодотворно трудиться на благо завоевателей, но для этого надо было еще овладеть замком, а дело это, как ты знаешь сама, весьма и весьма нелегкое и кровавое.
Линет опять кивнула; обо всем этом она уже догадывалась, слушая постоянную болтовню слуг в замке, и в этом еще не было ничего ужасного.
– Молодой Годфри так и сделал, но, увы, не учел одного – возраста и опыта своего противника. Сакс-кий хозяин Рэдвелла Сайвард решил вместо ненужной и кровопролитной бойни вступить с норманном в переговоры и в обмен на мирную сдачу замка взял у твоего отца три клятвы, произнесенные на Святом Кресте. – Райс на минуту умолк и посмотрел в широко раскрытые глаза сидящей совершенно неподвижно юной норманнки. – Первой из них была клятва Годфри о сохранении в неприкосновенности и мире Уэльских земель, отошедших в качестве приданого старшей дочери Сайварда, Эмме, моей матери. – При этих словах Райс чуть-чуть улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83