Джо схватил его за руку и помог, стараясь держаться подальше, чтобы не вымокнуть самому.
– Ладно, ладно, – с досадой сказал Кари, выйдя из ванной. – Ступай на кухню. Я сейчас приду.
– Если ты залезешь в кровать, я снова потащу тебя под душ, – предупредил Джо.
Кари махнул ему рукой, и Джо ушел. Оказавшись на кухне, он налил две чашки кофе, достал две таблетки аспирина и положил их рядом с отцовской чашкой на круглый столик.
Несколько минут спустя Кари, шаркая, вошел на кухню, облаченный в поношенный канареечно-желтый махровый халат, который Джо помнил с детства. Это зрелище невольно заставило его улыбнуться. Они с Кэрол прозвали такие сцены «Пробуждением птицы».
– Какого черта, малыш? Похоже, действительно кто-то умер. Еще только половина восьмого, – пробурчал Кари, покосившись на стенные часы. – Что это с тобой?
– Сядь, папа, – сказал Джо.
Кари с опаской посмотрел на сына и сел напротив. Он взял таблетки, сунул их в рот, запил кофе, поперхнулся и закашлялся.
– Нужно добавить.
Он показал глазами на бар. Когда Джо отказался понять намек, Кари вздохнул, сделал еще один глоток кофе и, наконец, отважился посмотреть сыну в глаза.
– Что у тебя на уме? – В голосе отца звучала бравада, как всегда, когда он чувствовал себя виноватым.
– Ты хорошо помнишь, что было вчера вечером? – спокойно спросил Джо.
Кари задумался.
– Ты привез меня домой и уложил в кровать.
Догадка была правильной, но ни на йоту не поколебала уверенности Джо в том, что отец ничего не помнит. На той стадии алкоголизма, которой достиг Кари, память отказывала начисто.
– Да, папа, я привез тебя домой. Иначе Томми пришлось бы посадить тебя в тюрьму. Ты ударил его в лицо, потому что он забрал у тебя ключи от машины. Ты так бушевал, что мне всю дорогу пришлось держать тебя. А знаешь, кто вел машину, пока ты брыкался, орал и вонял сивухой, как винокурня? Алекс, вот кто.
– Алекс, вот как? Неплохо, неплохо. Ты мог сделать и худший выбор, сынок. – Джо надеялся, что упоминание об Алекс пристыдит отца, но у того засветились глаза. – Ты уже попытал с ней счастья? Конечно, попытал. Ты у меня не дурак.
– Папа… – грозно прищурился Джо.
– Можешь не отпираться, Джои. Думаешь, я не видел, как ты смотрел на нее?
– Папа, смотрел я на Алекс или не смотрел, сейчас не в этом дело. Дело в том, что ты опозорил всю нашу семью! Там были Али и Джош. Они все видели собственными глазами. Их друзья тоже. А заодно с ними и весь город.
Кари поморщился и на сей раз действительно смутился.
– И Дженни?
Джо посмотрел отцу в глаза. Он испытывал большой соблазн солгать, потому что Дженни была любимицей деда, но слишком унижать старика не хотелось.
– Нет, – наконец сказал он. – Только и утешения, что ее там не было.
Кари явно почувствовал некоторое облегчение.
– Ладно, сын. Ты высказал свою точку зрения. Я прошу прощения и обещаю, что это больше не повторится. Даю тебе честное слово.
Джо горько рассмеялся:
– Папа, ты давал мне это слово в сентябре. А до того в августе. Ты давал его столько раз, что я уже сбился со счета. Старина, мне больно говорить это, но все кончено. Отныне твое слово для меня ничего не значит.
Кари уставился на него, широко открыв глаза:
– Джо, как ты можешь говорить такое отцу?
Внезапно Джо прищурился и ответил ему мрачным взглядом.
– Папа, я сам отец и вынужден защищать своих детей. Я не дам тебе обречь Али, Джоша и Дженни на то же, на что ты обрек нас с Кэрол. Кроме того, ты подаешь им дурной пример. Ты заметил, что я сам не пью ни капли? Но ты впадаешь в запои каждые два месяца, и они смотрят на тебя. Ты знаешь, за чем я застал Али вчера вечером? За курением марихуаны. Как я могу сказать детям: «Не делайте этого», если дед, которого они любят, пьет не просыхая? Так что выбирай: или ты обратишься за помощью и отправишься лечиться, или уйдешь из этого дома и из нашей жизни.
Отец захлопал глазами.
– Ты этого не сделаешь!
– Сделаю, папа. Клянусь тебе. Этот дом принадлежит мне. И дети тоже.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец Кари грустно покачал головой:
– Если собственный сын может грозить мне таким…
– Могу, отец. Прошло то время, когда я жалел тебя. И теперь готов сделать то, что должен. Ну, что ты выбираешь? Лечиться или оказаться на улице?
Кари нахмурился, обвел глазами кухню и снова посмотрел на Джо.
– Пожалуй, где-нибудь весной я мог бы отправиться на лечение.
Джо покачал головой:
– Нет, папа. В ближайший понедельник. Я думал об этом с сентября. От меня требуется только одно: позвонить твоему врачу. Вот и все.
– Джо, ты мой сын. Я люблю тебя больше всех на свете, и ты знаешь это. Но сердце у тебя каменное, и так было всегда. Что бы сказала покойная мать, если бы слышала, как ты со мной обращаешься?
У Джо сузились глаза.
– Лучше не заикайся об этом, отец. Я сделаю то, что сказал.
Он поднялся на ноги.
– Ладно, ладно, ты, упрямый. Хорошо. Если хочешь, я отправлюсь на это твое дурацкое лечение. Но мне нужно дождаться по крайней мере первого января.
– Папа, я сказал тебе, никаких отсрочек. – Джо пошел к двери. – Или в понедельник, или уезжай из дома.
– Сын, я должен тебе кое-что сказать. – Внезапно в голосе отца прозвучало такое отчаяние, что Джо невольно обернулся и смерил его подозрительным взглядом. – У меня есть важная причина ждать до первого числа. Я подал заявку на участие Виктори Данса в «Магна Фьючурити» в Гольфстрим-парке! – Слова сыпались из него как горох.
– Что?
Джо уставился на отца. Скачки «Магна Фьючурити» проходили на флоридском ипподроме во вторую субботу декабря. Это были одни из самых престижных соревнований сезона, с полумиллионным призом за первое место и взносом за участие в пятьдесят тысяч. Не мог же его отец…
– Папа, это невозможно. У тебя больше нет тренерской лицензии. И уж конечно, у нас нет пятидесяти тысяч, чтобы потратить их на такое.
Отец закусил губу и отвернулся.
– Я воспользовался твоими.
– Что?!
– Я сказал, что воспользовался твоими. Твоей лицензией и твоими деньгами. Взял в банке срочную ссуду на твое имя, чтобы заплатить взнос. Послал его по почте и подписал все документы твоим именем.
Джо лишился дара речи. Конечно, старик лжет. Но он не лгал. Джо хорошо знал отца и мог определить обман с первого взгляда.
– Черт побери, это же мошенничество!
Джо разразился ругательствами, по сравнению с которыми вчерашние выступления Кари казались цветочками. Когда он наконец выпустил пар и замолчал, Кари слегка оживился.
– Сынок, нехорошо так ругаться, – сказал он, укоризненно покачав головой.
Джо чуть не сорвался снова, но все же сдержался и воззрился на отца.
– Если бы ты был одним из моих детей, я бы тебя…
Кари прервал его:
– Джо, я занимался лошадьми всю свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Ладно, ладно, – с досадой сказал Кари, выйдя из ванной. – Ступай на кухню. Я сейчас приду.
– Если ты залезешь в кровать, я снова потащу тебя под душ, – предупредил Джо.
Кари махнул ему рукой, и Джо ушел. Оказавшись на кухне, он налил две чашки кофе, достал две таблетки аспирина и положил их рядом с отцовской чашкой на круглый столик.
Несколько минут спустя Кари, шаркая, вошел на кухню, облаченный в поношенный канареечно-желтый махровый халат, который Джо помнил с детства. Это зрелище невольно заставило его улыбнуться. Они с Кэрол прозвали такие сцены «Пробуждением птицы».
– Какого черта, малыш? Похоже, действительно кто-то умер. Еще только половина восьмого, – пробурчал Кари, покосившись на стенные часы. – Что это с тобой?
– Сядь, папа, – сказал Джо.
Кари с опаской посмотрел на сына и сел напротив. Он взял таблетки, сунул их в рот, запил кофе, поперхнулся и закашлялся.
– Нужно добавить.
Он показал глазами на бар. Когда Джо отказался понять намек, Кари вздохнул, сделал еще один глоток кофе и, наконец, отважился посмотреть сыну в глаза.
– Что у тебя на уме? – В голосе отца звучала бравада, как всегда, когда он чувствовал себя виноватым.
– Ты хорошо помнишь, что было вчера вечером? – спокойно спросил Джо.
Кари задумался.
– Ты привез меня домой и уложил в кровать.
Догадка была правильной, но ни на йоту не поколебала уверенности Джо в том, что отец ничего не помнит. На той стадии алкоголизма, которой достиг Кари, память отказывала начисто.
– Да, папа, я привез тебя домой. Иначе Томми пришлось бы посадить тебя в тюрьму. Ты ударил его в лицо, потому что он забрал у тебя ключи от машины. Ты так бушевал, что мне всю дорогу пришлось держать тебя. А знаешь, кто вел машину, пока ты брыкался, орал и вонял сивухой, как винокурня? Алекс, вот кто.
– Алекс, вот как? Неплохо, неплохо. Ты мог сделать и худший выбор, сынок. – Джо надеялся, что упоминание об Алекс пристыдит отца, но у того засветились глаза. – Ты уже попытал с ней счастья? Конечно, попытал. Ты у меня не дурак.
– Папа… – грозно прищурился Джо.
– Можешь не отпираться, Джои. Думаешь, я не видел, как ты смотрел на нее?
– Папа, смотрел я на Алекс или не смотрел, сейчас не в этом дело. Дело в том, что ты опозорил всю нашу семью! Там были Али и Джош. Они все видели собственными глазами. Их друзья тоже. А заодно с ними и весь город.
Кари поморщился и на сей раз действительно смутился.
– И Дженни?
Джо посмотрел отцу в глаза. Он испытывал большой соблазн солгать, потому что Дженни была любимицей деда, но слишком унижать старика не хотелось.
– Нет, – наконец сказал он. – Только и утешения, что ее там не было.
Кари явно почувствовал некоторое облегчение.
– Ладно, сын. Ты высказал свою точку зрения. Я прошу прощения и обещаю, что это больше не повторится. Даю тебе честное слово.
Джо горько рассмеялся:
– Папа, ты давал мне это слово в сентябре. А до того в августе. Ты давал его столько раз, что я уже сбился со счета. Старина, мне больно говорить это, но все кончено. Отныне твое слово для меня ничего не значит.
Кари уставился на него, широко открыв глаза:
– Джо, как ты можешь говорить такое отцу?
Внезапно Джо прищурился и ответил ему мрачным взглядом.
– Папа, я сам отец и вынужден защищать своих детей. Я не дам тебе обречь Али, Джоша и Дженни на то же, на что ты обрек нас с Кэрол. Кроме того, ты подаешь им дурной пример. Ты заметил, что я сам не пью ни капли? Но ты впадаешь в запои каждые два месяца, и они смотрят на тебя. Ты знаешь, за чем я застал Али вчера вечером? За курением марихуаны. Как я могу сказать детям: «Не делайте этого», если дед, которого они любят, пьет не просыхая? Так что выбирай: или ты обратишься за помощью и отправишься лечиться, или уйдешь из этого дома и из нашей жизни.
Отец захлопал глазами.
– Ты этого не сделаешь!
– Сделаю, папа. Клянусь тебе. Этот дом принадлежит мне. И дети тоже.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец Кари грустно покачал головой:
– Если собственный сын может грозить мне таким…
– Могу, отец. Прошло то время, когда я жалел тебя. И теперь готов сделать то, что должен. Ну, что ты выбираешь? Лечиться или оказаться на улице?
Кари нахмурился, обвел глазами кухню и снова посмотрел на Джо.
– Пожалуй, где-нибудь весной я мог бы отправиться на лечение.
Джо покачал головой:
– Нет, папа. В ближайший понедельник. Я думал об этом с сентября. От меня требуется только одно: позвонить твоему врачу. Вот и все.
– Джо, ты мой сын. Я люблю тебя больше всех на свете, и ты знаешь это. Но сердце у тебя каменное, и так было всегда. Что бы сказала покойная мать, если бы слышала, как ты со мной обращаешься?
У Джо сузились глаза.
– Лучше не заикайся об этом, отец. Я сделаю то, что сказал.
Он поднялся на ноги.
– Ладно, ладно, ты, упрямый. Хорошо. Если хочешь, я отправлюсь на это твое дурацкое лечение. Но мне нужно дождаться по крайней мере первого января.
– Папа, я сказал тебе, никаких отсрочек. – Джо пошел к двери. – Или в понедельник, или уезжай из дома.
– Сын, я должен тебе кое-что сказать. – Внезапно в голосе отца прозвучало такое отчаяние, что Джо невольно обернулся и смерил его подозрительным взглядом. – У меня есть важная причина ждать до первого числа. Я подал заявку на участие Виктори Данса в «Магна Фьючурити» в Гольфстрим-парке! – Слова сыпались из него как горох.
– Что?
Джо уставился на отца. Скачки «Магна Фьючурити» проходили на флоридском ипподроме во вторую субботу декабря. Это были одни из самых престижных соревнований сезона, с полумиллионным призом за первое место и взносом за участие в пятьдесят тысяч. Не мог же его отец…
– Папа, это невозможно. У тебя больше нет тренерской лицензии. И уж конечно, у нас нет пятидесяти тысяч, чтобы потратить их на такое.
Отец закусил губу и отвернулся.
– Я воспользовался твоими.
– Что?!
– Я сказал, что воспользовался твоими. Твоей лицензией и твоими деньгами. Взял в банке срочную ссуду на твое имя, чтобы заплатить взнос. Послал его по почте и подписал все документы твоим именем.
Джо лишился дара речи. Конечно, старик лжет. Но он не лгал. Джо хорошо знал отца и мог определить обман с первого взгляда.
– Черт побери, это же мошенничество!
Джо разразился ругательствами, по сравнению с которыми вчерашние выступления Кари казались цветочками. Когда он наконец выпустил пар и замолчал, Кари слегка оживился.
– Сынок, нехорошо так ругаться, – сказал он, укоризненно покачав головой.
Джо чуть не сорвался снова, но все же сдержался и воззрился на отца.
– Если бы ты был одним из моих детей, я бы тебя…
Кари прервал его:
– Джо, я занимался лошадьми всю свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86