Те, кто гнались за ними, знали эту машину.
Огромная дверь отползла в сторону, открыв вход в эллинг. Франкенштейн обернулся, с минуту смотрел на микроавтобус, словно в раздумье, потом тряхнул головой и сделал знак въезжать.
Она проехала мимо него. Внутри эллинга было темно, как в угольном подвале. А когда дверь за микроавтобусом закрылась, тьма стала кромешной, и, кроме руля, Саммер ничего не видела перед собой. Тогда она решила зажечь фары. Их луч осветил огромное гулкое пространство высотой где-то в полтора обычных этажа и длиной в пол футбольного поля. Слева от нее на тележке высился большой наполовину окрашенный катер.
Одинокая голая лампочка, свисающая с потолка на длинном проводе, зажглась, когда машина остановилась.
В эллинге находились суда разных размеров: от открытой шлюпки до большой палубной яхты – всего, наверное, с полдюжины. Когда дверь закрылась, Саммер стало уютно, несмотря на огромные размеры помещения. Казалось, целую вечность она не ощущала себя в безопасности. Напряжение стекло с нее, словно вода в сток. Она поставила передачу в нейтральное положение, выключила мотор и откинулась на спинку сиденья. Расслабиться было таким блаженством. За спиной открылась задняя двойная дверца микроавтобуса. Это Франкенштейн, черт бы его побрал! С минуту было тихо, затем раздался легкий свист.
Саммер невольно обернулась. На светлом фоне открытой дверцы микроавтобуса силуэтом вырисовывались голова и плечи Франкенштейна. Выражения скрытого тенью лица она не видела, да этого, собственно, и не нужно было, чтобы понять, почему он присвистнул: грузом микроавтобуса оказалась пара блестящих серых гробов. О Боже!
Укрывавшее их покрывало лежало в проходе между гробами, и Саммер с трудом могла поверить, что до сих пор не замечала их. Наверное, темнота, страх и суета ослепили ее, и она не узнала под покрывалом угловатых очертаний страшного груза. Теперь же микроавтобус внутри заливал безжалостный свет. О Боже!
Ну, разумеется, на этом микроавтобусе перевозили гробы. Ничего удивительного. Ведь он приехал в похоронное бюро. О Боже! «Сами по себе гробы не страшны, – успокаивала себя Саммер. – Нечего пугаться их присутствия. Нужно только логически мыслить и не распускаться».
О Боже!
Франкенштейн забрался сзади в микроавтобус. Сквозь пулевые пробоины в крыше и стенках проникал свет. Это напомнило Саммер рождественский фонарь из консервной банки с проделанными в ней отверстиями. Такой фонарь мама привезла из Мехико, и они каждый год вешали его на елку. Через металлические петли на стенках микроавтобуса были пропущены плетеные черные ленты, одновременно поддерживающие и крышки, и сами гробы, фиксируя их на одном месте.
О Боже!
– Что ты делаешь? – в ужасе спросила женщина, когда он начал отвязывать ленты.
– Проверяю.
Конечно, проверить, что в гробах, было естественным, но Саммер поймала себя на мысли, что она вовсе не хочет знать этого. Тем не менее ей оставалось только в оцепенении наблюдать, как он отвязал сначала одну, потом другую ленту, затем поднял крышку.
Казалось бы, последние события должны были подготовить ее ко всему. Внутри гроба был труп. Молодой человек в черном костюме, руки благостно сложены на груди.
О Боже!
Саммер отвела взгляд и застонала. Ей стало дурно.
– А о чем ты сейчас стонешь? – проворчал Франкенштейн.
Она открыла глаза и посмотрела снова. Лучше бы ей этого не делать. Он поднял крышку второго гроба. Там был труп молодой девушки, наверное, студентки, с длинными темными волосами, одетой в симпатичное цветастенькое платье с кружевным воротничком. О Боже!
– Нам надо отвезти их обратно, – сказала Саммер убежденно.
– Ну да, непременно. – Он разглядывал труп.
– Мы должны! Это свято, это… Они же мертвые.
– Уж лучше они, чем мы, – произнес мужчина, закрывая гроб крышкой.
– Что же нам делать дальше?
– Я за то, чтобы податься в Мексику.
– Я имела в виду с трупами!
– Ну ты и зануда, – вздохнул Франкенштейн.
– Я не считаю себя занудой только потому, что я не могу украсть два трупа.
– Мы, Розенкранц, здесь должно быть местоимение мы. – Сдавленный звук, который она издала, заставил его раздраженно посмотреть на нее. – И перестань, ради Бога, стонать, ладно?
– Я не стонала!
– А мне это показалось стоном.
Выбравшись сзади из машины, он захлопнул двойные дверцы с такой силой, что микроавтобус содрогнулся. Саммер ждала, что мужчина вот-вот появится у ее дверцы, начнет что-нибудь делать, но минута проходила за минутой, а его все не было. Словно он исчез.
О Боже! Не случилось ли с ним чего? Вдруг эти изверги, которые гнались за ними, нашли Франкенштейна? А может быть, схватили его, когда тот выпрыгнул из микроавтобуса? Вдруг он лежит где-нибудь рядом на земле, истекая кровью, с перерезанным горлом, а его убийцы подкарауливают свою следующую жертву – ее?
О Боже!
Или его конец был сверхъестественным? Что, если призраки приняли обличье похитителей человеческих тел?
Похитители тел… Когда Саммер вспомнила о них, то опять не удержалась от стона.
– Ты стонешь, как простуженный осел.
Дверца рядом с ней без предупреждения распахнулась. Саммер вскрикнула и отпрянула от нее, как ошпаренная.
На нее смотрел абсолютно живой Франкенштейн.
– Где ты был? – еле выдохнула она.
– Ходил по естественной нужде. Давай вылезай. Я нашел нам новую тачку.
– Что?
Но он уже шагал прочь от микроавтобуса. Его хромающая походка была удивительно быстрой. Саммер едва поспевала за ним.
– Подожди? Мы не можем так просто бросить их.
– Кого их?
– Трупы!
– Это почему же?
Его тон был таким безразличным, что Саммер взорвалась:
– Потому что… потому что просто не можем!
– Я не думаю, что у нас очень большой выбор. Если только ты не собираешься прихватить их с собой. Я всегда мечтал о компании с парой мертвяков. Или ты хочешь похоронить их? Я слышал, что рытье могил – не самая легкая работа.
– Ты перестанешь, наконец, балагурить?
– А я не балагурю. Я нем как могила.
– Ха-ха-ха!
– Рад, что ты сохранила чувство юмора. Саммер не прореагировала на это замечание.
– Мы должны сделать что-нибудь, – промолвила она. – Хотя бы позвонить куда-то и сказать, где теперь находятся эти трупы.
– Ну да, сообщить им, где мы сейчас, – фыркнул он.
– Нам надо позвонить в полицию.
Мужчина мотнул головой, отвергая эту идею.
– Или в «Хармон бразерс».
Еще одно резкое движение.
– Или кому-нибудь еще.
Франкенштейн бросил на нее нетерпеливый взгляд.
– Эти люди уже мертвы, Розенкранц. Ты хочешь составить им компанию?
В ответ Саммер покачала головой.
– И я тоже не хочу, так что никому звонить мы не будем, ясно? Мы только наберем в рот воды, опустим пониже голову и что есть духу зададим деру из славного штата Теннесси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Огромная дверь отползла в сторону, открыв вход в эллинг. Франкенштейн обернулся, с минуту смотрел на микроавтобус, словно в раздумье, потом тряхнул головой и сделал знак въезжать.
Она проехала мимо него. Внутри эллинга было темно, как в угольном подвале. А когда дверь за микроавтобусом закрылась, тьма стала кромешной, и, кроме руля, Саммер ничего не видела перед собой. Тогда она решила зажечь фары. Их луч осветил огромное гулкое пространство высотой где-то в полтора обычных этажа и длиной в пол футбольного поля. Слева от нее на тележке высился большой наполовину окрашенный катер.
Одинокая голая лампочка, свисающая с потолка на длинном проводе, зажглась, когда машина остановилась.
В эллинге находились суда разных размеров: от открытой шлюпки до большой палубной яхты – всего, наверное, с полдюжины. Когда дверь закрылась, Саммер стало уютно, несмотря на огромные размеры помещения. Казалось, целую вечность она не ощущала себя в безопасности. Напряжение стекло с нее, словно вода в сток. Она поставила передачу в нейтральное положение, выключила мотор и откинулась на спинку сиденья. Расслабиться было таким блаженством. За спиной открылась задняя двойная дверца микроавтобуса. Это Франкенштейн, черт бы его побрал! С минуту было тихо, затем раздался легкий свист.
Саммер невольно обернулась. На светлом фоне открытой дверцы микроавтобуса силуэтом вырисовывались голова и плечи Франкенштейна. Выражения скрытого тенью лица она не видела, да этого, собственно, и не нужно было, чтобы понять, почему он присвистнул: грузом микроавтобуса оказалась пара блестящих серых гробов. О Боже!
Укрывавшее их покрывало лежало в проходе между гробами, и Саммер с трудом могла поверить, что до сих пор не замечала их. Наверное, темнота, страх и суета ослепили ее, и она не узнала под покрывалом угловатых очертаний страшного груза. Теперь же микроавтобус внутри заливал безжалостный свет. О Боже!
Ну, разумеется, на этом микроавтобусе перевозили гробы. Ничего удивительного. Ведь он приехал в похоронное бюро. О Боже! «Сами по себе гробы не страшны, – успокаивала себя Саммер. – Нечего пугаться их присутствия. Нужно только логически мыслить и не распускаться».
О Боже!
Франкенштейн забрался сзади в микроавтобус. Сквозь пулевые пробоины в крыше и стенках проникал свет. Это напомнило Саммер рождественский фонарь из консервной банки с проделанными в ней отверстиями. Такой фонарь мама привезла из Мехико, и они каждый год вешали его на елку. Через металлические петли на стенках микроавтобуса были пропущены плетеные черные ленты, одновременно поддерживающие и крышки, и сами гробы, фиксируя их на одном месте.
О Боже!
– Что ты делаешь? – в ужасе спросила женщина, когда он начал отвязывать ленты.
– Проверяю.
Конечно, проверить, что в гробах, было естественным, но Саммер поймала себя на мысли, что она вовсе не хочет знать этого. Тем не менее ей оставалось только в оцепенении наблюдать, как он отвязал сначала одну, потом другую ленту, затем поднял крышку.
Казалось бы, последние события должны были подготовить ее ко всему. Внутри гроба был труп. Молодой человек в черном костюме, руки благостно сложены на груди.
О Боже!
Саммер отвела взгляд и застонала. Ей стало дурно.
– А о чем ты сейчас стонешь? – проворчал Франкенштейн.
Она открыла глаза и посмотрела снова. Лучше бы ей этого не делать. Он поднял крышку второго гроба. Там был труп молодой девушки, наверное, студентки, с длинными темными волосами, одетой в симпатичное цветастенькое платье с кружевным воротничком. О Боже!
– Нам надо отвезти их обратно, – сказала Саммер убежденно.
– Ну да, непременно. – Он разглядывал труп.
– Мы должны! Это свято, это… Они же мертвые.
– Уж лучше они, чем мы, – произнес мужчина, закрывая гроб крышкой.
– Что же нам делать дальше?
– Я за то, чтобы податься в Мексику.
– Я имела в виду с трупами!
– Ну ты и зануда, – вздохнул Франкенштейн.
– Я не считаю себя занудой только потому, что я не могу украсть два трупа.
– Мы, Розенкранц, здесь должно быть местоимение мы. – Сдавленный звук, который она издала, заставил его раздраженно посмотреть на нее. – И перестань, ради Бога, стонать, ладно?
– Я не стонала!
– А мне это показалось стоном.
Выбравшись сзади из машины, он захлопнул двойные дверцы с такой силой, что микроавтобус содрогнулся. Саммер ждала, что мужчина вот-вот появится у ее дверцы, начнет что-нибудь делать, но минута проходила за минутой, а его все не было. Словно он исчез.
О Боже! Не случилось ли с ним чего? Вдруг эти изверги, которые гнались за ними, нашли Франкенштейна? А может быть, схватили его, когда тот выпрыгнул из микроавтобуса? Вдруг он лежит где-нибудь рядом на земле, истекая кровью, с перерезанным горлом, а его убийцы подкарауливают свою следующую жертву – ее?
О Боже!
Или его конец был сверхъестественным? Что, если призраки приняли обличье похитителей человеческих тел?
Похитители тел… Когда Саммер вспомнила о них, то опять не удержалась от стона.
– Ты стонешь, как простуженный осел.
Дверца рядом с ней без предупреждения распахнулась. Саммер вскрикнула и отпрянула от нее, как ошпаренная.
На нее смотрел абсолютно живой Франкенштейн.
– Где ты был? – еле выдохнула она.
– Ходил по естественной нужде. Давай вылезай. Я нашел нам новую тачку.
– Что?
Но он уже шагал прочь от микроавтобуса. Его хромающая походка была удивительно быстрой. Саммер едва поспевала за ним.
– Подожди? Мы не можем так просто бросить их.
– Кого их?
– Трупы!
– Это почему же?
Его тон был таким безразличным, что Саммер взорвалась:
– Потому что… потому что просто не можем!
– Я не думаю, что у нас очень большой выбор. Если только ты не собираешься прихватить их с собой. Я всегда мечтал о компании с парой мертвяков. Или ты хочешь похоронить их? Я слышал, что рытье могил – не самая легкая работа.
– Ты перестанешь, наконец, балагурить?
– А я не балагурю. Я нем как могила.
– Ха-ха-ха!
– Рад, что ты сохранила чувство юмора. Саммер не прореагировала на это замечание.
– Мы должны сделать что-нибудь, – промолвила она. – Хотя бы позвонить куда-то и сказать, где теперь находятся эти трупы.
– Ну да, сообщить им, где мы сейчас, – фыркнул он.
– Нам надо позвонить в полицию.
Мужчина мотнул головой, отвергая эту идею.
– Или в «Хармон бразерс».
Еще одно резкое движение.
– Или кому-нибудь еще.
Франкенштейн бросил на нее нетерпеливый взгляд.
– Эти люди уже мертвы, Розенкранц. Ты хочешь составить им компанию?
В ответ Саммер покачала головой.
– И я тоже не хочу, так что никому звонить мы не будем, ясно? Мы только наберем в рот воды, опустим пониже голову и что есть духу зададим деру из славного штата Теннесси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86