Я просто выну свой старый сотовый телефон из кармана моих штанов и… ах, пардон, эти штаны не мои. Мои вместе с моим телефоном в похоронном бюро. За запертой дверью. Как и твоя сумка. Как и ключи. Так что проверить твою сказку я, увы, не смогу. Какая жалость!
– В Мерфрисборо десятки уличных телефонов-автоматов. Все, что тебе нужно, это доехать до города, остановиться у одного из них и бросить в него двадцатипятицентовую монету.
– Ну что ж, когда в следующий раз мне захочется свалять дурака, я воспользуюсь твоим советом.
– Ты можешь сделать это прямо Сейчас. Вот машина.
– Если бы она смогла поехать и если бы я захотел снова поучаствовать в погоне, я бы уже сидел за рулем. Но у меня пока нет желания в ближайшем будущем покидать это место. Они не видели, как мы свернули с дороги.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что если бы твои друзья видели, то давно уже были бы здесь.
– Они мне не друзья, я тебе уже говорила.
– А я тебе уже не поверил. Понимаешь, я не очень доверчив по натуре.
– Если ты фараон, то не станешь убивать меня, – предположила Саммер вслух. Эта догадка пролетела в ее сознании, как ракета по небу в День независимости. Она почти физически ощутила облегчение и мысленно воспарила. – Я ухожу отсюда.
– А вот и нет, не уходишь. – Его рука молниеносным движением схватила и сжала ее лодыжку, как капкан. – Ты арестована.
– Что?
– То, что слышала: арестована.
– Я арестована? Но ты не можешь арестовать меня!
– Я только что это сделал.
– Ты не имеешь права! Я не совершала ничего противозаконного! Кроме того, ты не полицейский, а вроде полицейского, судя по твоим же словам, которым я не очень-то верю. И не думаю, будто в этом звании, что бы оно ни означало, ты можешь арестовывать людей. Кстати, кто они такие, эти «вроде полицейских»? Работают по найму, что ли? Регулируют уличное движение на Рождество? Или работают в охранных агентствах? Тогда они толю не могут арестовывать людей.
– Ты все сказала? Я фараон, договорились? Настоящий фараон. А ты арестована.
– Я тебе не верю. – Она бросила на него сердитый взгляд. – Покажи мне свое удостоверение.
– Смех, да и только.
Ответ был известен им обоим.
– Я не верю, что ты вообще полицейский.
– А я не верю, что ты уборщица, так что мы квиты.
– Отпусти мою ногу!
– А ты заставь меня.
Саммер набрала в легкие воздуха.
– Если ты полицейский, я подам на тебя жалобу. Ты держал скальпель у моего горла. Ударил меня по лицу. Схватил меня за грудь. Ты до смерти запугал меня. У тебя будут такие неприятности, которых тебе не расхлебать.
– Ой-ой, я со страху уже обмочился в свои сандалии.
– Ты на самом деле обмочишься. Мой свекор – начальник здешней полиции.
– Ах, вот как? – Казалось, он призадумался над ее словами, а потом покачал головой. – Ну да, конечно. Ты ведь у нас шустрая. Скажи, ты что, патологическая лгунья?
– Я говорю правду, черт тебя побери!
– Конечно, конечно. Готов поспорить, что ты даже имени начальника полиции не знаешь.
– Розенкранц. Сэмюэл Т. Розенкрани – торжествующе прозвучал ее ответ.
Наступила пауза.
– Это можно прочесть на любой вывеске.
– Можно. Но я знаю это не из вывески. У него отвратительная бородавка под левым ухом, и он курит сигары. И «Т» означает Тайнмвн.
Еще пауза.
– У старика Рози только один сын. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он женился на манекенщице нью-йоркской фирмы нижнего белья, двадцатипятилетней цыпочке сногсшибательной красоты.
– Фирма дамского белья. И вообще твои сведения устарели. Но это я.
Мужчина оглядел ее с головы до ног.
– Очень приятно, а я далай-лама.
Саммер почувствовала легкое раздражение,
– Прошло столько лет, я прибавила в весе. Ну и что? Все равно ведь это я.
– Мне показалось, ты сказала, что работаешь уборщицей.
– Я уборщица.
– Уборщица, которая демонстрирует дамское «бель-о»? – Он нарочно исказил это слово.
– Дамское белье я демонстрировала раньше, а теперь у меня фирма по уборке помещений, – процедила Саммер сквозь зубы.
– Ясно. Я понимаю, почему ты перешла именно на эту работу. Любой дурак знает, что скрести туалеты куда легче, чем таскать на себе лифчики и трусики перед камерами. Я и сам поступил бы точно так же.
Саммер смерила его испепеляющим взглядом.
– Да заткнись ты! И отпусти наконец мою ногу.
– Так, Розенкранц или не Розенкранц, ты арестована.
– Прекрасно, я арестована. Теперь ты отпустишь мою ногу?
– Я, похоже, надоел тебе, а? – произнес он с издевкой в голосе, многозначительно проведя своим указательным пальцем по ее подбородку. – Цыпочки никогда не бывают равнодушны ко мне.
– Меня тошнит от тебя.
– И так тоже, случается, я на них действую, извини. – На этот раз гримаса мужчины несомненно была улыбкой, хотя и короткой. Его палец замер на месте.
– Не сомневаюсь, – сказала Саммер с облегчением.
– Предупреждаю тебя: если попробуешь бежать, я тебя догоню. В школьной футбольной команде я был нападающим и иначе, как круто, играть не умею.
Он отпустил ее лодыжку и встал на ноги. Мужчина был не так уж высок, она заметила это и раньше, но, действительно, был сложен как футбольный игрок. А может, просто в слишком тесной майке его плечи, руки и грудь выглядели впечатляюще? Как бы то ни было, женщина не сомневалась, что он догонит ее, если она побежит. И она не побежала.
– А что это была за школа? – язвительно поинтересовалась Саммер.
– «Тринити».
Это была католическая школа близ Нашвилла, знаменитая своей футбольной командой.
– Вот как? А твое имя?
Саммер знала нескольких выпускников «Тринити», в основном ребят. В отрочестве она часто бывала в Нашвилле. Большой город, яркие огни и всего в сорока милях по автостраде от дома.
– Стив.
– А полностью?
– Стив Колхаун. – Его голос прозвучал настороженно, и именно эта настороженность оказалась для нее красноречивей всего остального. Стив Колхаун. В горах Теннесси он был более знаменит, чем Дэви Крокет. Или, правильнее сказать, печально знаменит.
Наверное, она посмотрела на него как-то особенно, потому что мужчина равнодушно сказал:
– Я вижу, мое имя тебе знакомо.
Глава 7
– Кто же о тебе не слышал?
У Саммер не было причин щадить его чувства. Стив Колхаун и в самом деле был полицейским. А точнее, детективом полиции штата Теннесси. Или, по крайней мере, когда-то им был. Она не знала его нынешнего статуса, потому что газеты уже давно перестали интересоваться этим человеком.
А года три назад он был одной из сторон самого знаменитого любовного треугольника из всех, какие знала центральная часть Теннесси. Трагический роман Колхауна стал всеобщей сенсацией, когда женщина, с которой он был в связи, повесилась в его кабинете. В здании полицейского участка, в самом центре Нашвилла. То обстоятельство, что она была подающей надежды певицей в стиле кантри, только придало драме большую остроту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– В Мерфрисборо десятки уличных телефонов-автоматов. Все, что тебе нужно, это доехать до города, остановиться у одного из них и бросить в него двадцатипятицентовую монету.
– Ну что ж, когда в следующий раз мне захочется свалять дурака, я воспользуюсь твоим советом.
– Ты можешь сделать это прямо Сейчас. Вот машина.
– Если бы она смогла поехать и если бы я захотел снова поучаствовать в погоне, я бы уже сидел за рулем. Но у меня пока нет желания в ближайшем будущем покидать это место. Они не видели, как мы свернули с дороги.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что если бы твои друзья видели, то давно уже были бы здесь.
– Они мне не друзья, я тебе уже говорила.
– А я тебе уже не поверил. Понимаешь, я не очень доверчив по натуре.
– Если ты фараон, то не станешь убивать меня, – предположила Саммер вслух. Эта догадка пролетела в ее сознании, как ракета по небу в День независимости. Она почти физически ощутила облегчение и мысленно воспарила. – Я ухожу отсюда.
– А вот и нет, не уходишь. – Его рука молниеносным движением схватила и сжала ее лодыжку, как капкан. – Ты арестована.
– Что?
– То, что слышала: арестована.
– Я арестована? Но ты не можешь арестовать меня!
– Я только что это сделал.
– Ты не имеешь права! Я не совершала ничего противозаконного! Кроме того, ты не полицейский, а вроде полицейского, судя по твоим же словам, которым я не очень-то верю. И не думаю, будто в этом звании, что бы оно ни означало, ты можешь арестовывать людей. Кстати, кто они такие, эти «вроде полицейских»? Работают по найму, что ли? Регулируют уличное движение на Рождество? Или работают в охранных агентствах? Тогда они толю не могут арестовывать людей.
– Ты все сказала? Я фараон, договорились? Настоящий фараон. А ты арестована.
– Я тебе не верю. – Она бросила на него сердитый взгляд. – Покажи мне свое удостоверение.
– Смех, да и только.
Ответ был известен им обоим.
– Я не верю, что ты вообще полицейский.
– А я не верю, что ты уборщица, так что мы квиты.
– Отпусти мою ногу!
– А ты заставь меня.
Саммер набрала в легкие воздуха.
– Если ты полицейский, я подам на тебя жалобу. Ты держал скальпель у моего горла. Ударил меня по лицу. Схватил меня за грудь. Ты до смерти запугал меня. У тебя будут такие неприятности, которых тебе не расхлебать.
– Ой-ой, я со страху уже обмочился в свои сандалии.
– Ты на самом деле обмочишься. Мой свекор – начальник здешней полиции.
– Ах, вот как? – Казалось, он призадумался над ее словами, а потом покачал головой. – Ну да, конечно. Ты ведь у нас шустрая. Скажи, ты что, патологическая лгунья?
– Я говорю правду, черт тебя побери!
– Конечно, конечно. Готов поспорить, что ты даже имени начальника полиции не знаешь.
– Розенкранц. Сэмюэл Т. Розенкрани – торжествующе прозвучал ее ответ.
Наступила пауза.
– Это можно прочесть на любой вывеске.
– Можно. Но я знаю это не из вывески. У него отвратительная бородавка под левым ухом, и он курит сигары. И «Т» означает Тайнмвн.
Еще пауза.
– У старика Рози только один сын. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он женился на манекенщице нью-йоркской фирмы нижнего белья, двадцатипятилетней цыпочке сногсшибательной красоты.
– Фирма дамского белья. И вообще твои сведения устарели. Но это я.
Мужчина оглядел ее с головы до ног.
– Очень приятно, а я далай-лама.
Саммер почувствовала легкое раздражение,
– Прошло столько лет, я прибавила в весе. Ну и что? Все равно ведь это я.
– Мне показалось, ты сказала, что работаешь уборщицей.
– Я уборщица.
– Уборщица, которая демонстрирует дамское «бель-о»? – Он нарочно исказил это слово.
– Дамское белье я демонстрировала раньше, а теперь у меня фирма по уборке помещений, – процедила Саммер сквозь зубы.
– Ясно. Я понимаю, почему ты перешла именно на эту работу. Любой дурак знает, что скрести туалеты куда легче, чем таскать на себе лифчики и трусики перед камерами. Я и сам поступил бы точно так же.
Саммер смерила его испепеляющим взглядом.
– Да заткнись ты! И отпусти наконец мою ногу.
– Так, Розенкранц или не Розенкранц, ты арестована.
– Прекрасно, я арестована. Теперь ты отпустишь мою ногу?
– Я, похоже, надоел тебе, а? – произнес он с издевкой в голосе, многозначительно проведя своим указательным пальцем по ее подбородку. – Цыпочки никогда не бывают равнодушны ко мне.
– Меня тошнит от тебя.
– И так тоже, случается, я на них действую, извини. – На этот раз гримаса мужчины несомненно была улыбкой, хотя и короткой. Его палец замер на месте.
– Не сомневаюсь, – сказала Саммер с облегчением.
– Предупреждаю тебя: если попробуешь бежать, я тебя догоню. В школьной футбольной команде я был нападающим и иначе, как круто, играть не умею.
Он отпустил ее лодыжку и встал на ноги. Мужчина был не так уж высок, она заметила это и раньше, но, действительно, был сложен как футбольный игрок. А может, просто в слишком тесной майке его плечи, руки и грудь выглядели впечатляюще? Как бы то ни было, женщина не сомневалась, что он догонит ее, если она побежит. И она не побежала.
– А что это была за школа? – язвительно поинтересовалась Саммер.
– «Тринити».
Это была католическая школа близ Нашвилла, знаменитая своей футбольной командой.
– Вот как? А твое имя?
Саммер знала нескольких выпускников «Тринити», в основном ребят. В отрочестве она часто бывала в Нашвилле. Большой город, яркие огни и всего в сорока милях по автостраде от дома.
– Стив.
– А полностью?
– Стив Колхаун. – Его голос прозвучал настороженно, и именно эта настороженность оказалась для нее красноречивей всего остального. Стив Колхаун. В горах Теннесси он был более знаменит, чем Дэви Крокет. Или, правильнее сказать, печально знаменит.
Наверное, она посмотрела на него как-то особенно, потому что мужчина равнодушно сказал:
– Я вижу, мое имя тебе знакомо.
Глава 7
– Кто же о тебе не слышал?
У Саммер не было причин щадить его чувства. Стив Колхаун и в самом деле был полицейским. А точнее, детективом полиции штата Теннесси. Или, по крайней мере, когда-то им был. Она не знала его нынешнего статуса, потому что газеты уже давно перестали интересоваться этим человеком.
А года три назад он был одной из сторон самого знаменитого любовного треугольника из всех, какие знала центральная часть Теннесси. Трагический роман Колхауна стал всеобщей сенсацией, когда женщина, с которой он был в связи, повесилась в его кабинете. В здании полицейского участка, в самом центре Нашвилла. То обстоятельство, что она была подающей надежды певицей в стиле кантри, только придало драме большую остроту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86