— Я абсолютно правильно назвала тебя, — сказала ей Скарлетт. — Ты — самая прекрасная малышка из всех, кого я видела.
Когда мать говорила, большие зеленые глаза Кэт внимательно ее изучали, а потом взгляд перемещался на собственные пальчики. Малышка никогда не шумела, у нее была удивительная способность занять саму себя. Скарлетт перестала кормить ее грудью, это было тяжело для самой матери, но не для Кэт. Она развлекалась тем, что макала палец в кашу и облизывала его. Казалось, это доставляет ей огромное удовольствие. Она была крепким ребенком, держала спину прямо и ходила с высоко поднятой головой. Скарлетт обожала ее. И что особенно важно, уважала. Она любила целовать мягкие волосы и щеки Кэт, держать ее на руках и убаюкивать. Но малышка выдерживала эти нежности только несколько минут, а потом старалась высвободиться с помощью кулачков. И при этом на смуглом личике было написано такое возмущение, что Скарлетт не могла удержаться от смеха, несмотря на то, что была отвергнута.
Самое счастливое время наступало для них обеих в конце дня, когда Скарлетт разрешала Кэт вместе с ней принимать ванну. Кэт шлепала по воде и хохотала, увидев брызги. Скарлетт купала ее и напевала детскую песенку. Для нее было наслаждением мыть и припудривать шелковистую нежную кожу дочурки.
Когда Скарлетт было двадцать лет, война вынудила ее отказаться от ежедневного туалета. Закалились не только ее воля и характер, но и ее лицо. Весной 1876 года, когда ей исполнился тридцать один год, надежда и нежность юности вернулись к ней. Но Скарлетт не заметила этого. Все ее мысли были целиком поглощены фермой и ребенком, несмотря на то, что она стала более тщеславной.
— Вам необходимо новое платье, — сказала однажды миссис Фиц. — Я слышала, что есть портниха, которая хочет арендовать дом, где вы жили раньше, если вы его отремонтируете. Она вдова, но достаточно обеспечена, чтобы платить ренту. Женщинам в городе это понравится, да и вам не помешало бы обновить гардероб.
— Чем вам не нравится мой внешний вид? Как и подобает вдове, я ношу черное, а мои нижние юбки вообще не видны.
— Вы носите не черное платье, а пыльную серую крестьянскую робу, а ведь вы — хозяйка Бит Хауса.
— Вздор! Как бы я смогла ездить верхом на поля, чтобы посмотреть, как всходит пшеница, если бы была в шикарном платье «хозяйки дома»? Кроме того, я люблю, чтобы мне было удобно. Как только я смогу носить нормальную одежду, я и начну следить за ней. Я всегда ненавидела траур. Не понимаю, зачем пытаться сделать черное привлекательнее — что бы с ним ни делал, оно все равно останется черным.
— Значит, вас не интересует портниха?
— Конечно, интересует. Меня всегда интересует лишний источник ренты. И на днях я закажу несколько платьев. Но только после посева: надо подготовить землю на этой неделе.
— Есть еще один возможный источник ренты, — сказала экономка. Она удивилась неожиданной уступчивости Скарлетт. — Брендан Кеннеди полагает, что он бы преуспел, если бы к своему бару присоединил гостиницу. Рядом с ним есть постройка, которая для этого вполне подойдет.
— Ну кто приедет в Баллихару, чтобы останавливаться в гостинице? Это безумие. Кроме того, если Брендан Кеннеди хочет арендовать у меня помещение, ему бы следовало самому прийти ко мне и поговорить, а не подсылать вас.
— Ну, хорошо, это не так важно. — Миссис Фиц отдала Скарлетт книгу с отчетом о ведении хозяйства и перевела разговор на другую тему.
Лучше бы Колум завел этот разговор, он имел большее влияние на Скарлетт.
— По-моему, у нас больше прислуги, чем у английской королевы, — сказала Скарлетт. Она говорила это каждую неделю.
— Если вы собираетесь разводить коров, вам понадобятся рабочие руки, — сказала экономка, а Скарлетт продолжила:
— …чтобы доить их и сбивать масло — я знаю. А масло можно продавать. Но я просто не люблю коров. Вернемся к этому позже, миссис Фиц. Я сейчас хочу показать Кэт, как срезают торф на болоте.
— Вам бы лучше заняться этим сейчас. У нас нет денег, а завтра надо заплатить кухаркам.
— О, Боже! Мне придется взять деньги в банке. Я поеду в Трим.
— На месте банкира я ни за что бы не выдала деньги созданию, одетому, как вы.
Скарлетт рассмеялась:
— Ну-ну-ну. Скажите портнихе, что я распоряжусь, чтобы дом побелили.
«Но не чтобы открыли гостиницу», — подумала миссис Фицпатрик. Сегодня вечером ей опять придется говорить с Колумом.
Фениев становилось все больше, эта организация крепла. В Баллихаре они теперь нашли все, что им необходимо: удобное место, где руководители от разных округов могли собираться и обсуждать планы совместных действий и где человек, не желавший встречаться с полицией, мог чувствовать себя в безопасности. Тем более, что в городе, который был едва больше деревни, чужаки сразу бросались в глаза. Полицейских и констеблей из Трима было немного, но и одного человека с колючими глазками было достаточно, чтобы расстроить самые хитроумные планы.
— Нам просто необходима гостиница, — решительно сказала Розалин Фицпатрик. — Очевидно, что человек, работающий в Триме, может снять здесь комнату: и недалеко, и дешевле, чем в городе.
— Вы правы, Розалин, — согласился Колум, — и я поговорю со Скарлетт.
Но не теперь. Она принимает слишком поспешные решения. Пусть это немного забудется, тогда она не заподозрит неладного в том, что мы оба давим на нее.
— Но, Колум, нам нельзя терять времени.
— Но Нам нельзя и спешить. Я выберу для этого подходящий момент.
Миссис Фицпатрик пришлось согласиться: здесь распоряжался Колум.
Она успокоила себя тем, что ей удалось устроить хотя бы Маргарет Сканлон, не сочиняя никаких небылиц. Скарлетт действительно нужна была новая одежда. Просто неприлично было жить так, как она, — самая дешевая одежда и две комнаты из двадцати. Если бы не Колум, миссис Фицпатрик ни за что бы не поверила, что не так давно Скарлетт была светской дамой.
«Если в медь превратится бриллиант, мама купит тебе шоколад», — напевала Скарлетт.
Кэт радостно шлепала по пенистой воде в ванной.
— А еще мама купит тебе симпатичные юбочки и платьица. И мы поедем на большом корабле.
Не было причины откладывать это. Ей необходимо было ехать в Америку.
Сели бы она уехала сразу после Пасхи, то успела бы вернуться к началу сбора урожая.
Так решила Скарлетт в тот самый день, когда увидела нежные зеленые всходы на лугу, где бросила первое зерно. От счастья и гордости ей захотелось крикнуть: «Это мое, моя земля, мои ожившие зерна!» Она взглянула на едва заметные молодые побеги и представила себе, как они наливаются, становятся выше, сильнее и зацветают, наполняя воздух дивным ароматом, опьяняющим даже пчел. Потом человек скосил бы их и собрала золотые копны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236