Еще не все барьеры рухнули. Можешь назвать это своим упрямством, своим панцирем, чем угодно. Но я чувствую, что в тебе есть что-то, а может, и многое, о чем ты мне не говоришь.
При этих словах ее сердце неистово забилось, и она виновато отвела яркие голубые глаза. Он тотчас взял ее лицо в руки, заставляя встретиться с ним взглядом.
— Есть что-то, о чем ты мне не говоришь, — повторил он. — А я хочу знать все. Понимаешь, дорогая, мне недостаточно обладать тобой физически, Я хочу разделять твои мысли, твои чувства — все, что есть в твоей душе.
Его электризующие слова обжигали ее, словно огнем.
— Энтони, это звучит невероятно.
— Так и будет. Когда придет время. — Он почти стонал сейчас, и его руки напряглись. — Это будет так правильно, так хорошо…
— Сейчас тоже хорошо.
— Я хочу дождаться, когда мы оба будем умирать от желания и не сможем больше выносить…
— Я не могу вынести и сейчас.
— Я хочу, чтобы мы срывали друг с друга одежду…
— Я готова сорвать с тебя…
— Это чудесно, принцесса. Спокойной ночи.
Это чудесно, принцесса? Спокойной ночи? Он действительно сказал ей эти слова, торопливо поцеловал в лоб? И ушел? Реальность наконец дошла до нее сквозь туман страсти. Да, он ушел, это подтверждал и мягкий щелчок дверного замка. Их свидание кончилось, как и остальные, полным разочарованием. Чего же он дожидается?
Трейси кинулась на балкон и принялась вглядываться в темноту, отыскивая его. Он хотел, чтобы обрушились все барьеры, а сам даже не объяснил ничего о таинственной Эстелл!
— Куда ты идешь, Энтони? — крикнула она. — Отыскивать Эстелл? Или Триш?
Он не услышал ее. Он был уже далеко, направляясь к своей машине, и лунный свет сиял на его волосах как нимб.
Глава 7
— Ты хочешь сказать, что тебе надо сто долларов на книгу о язве желудка? Я бы ни за что не заплатила столько, чтобы заглянуть кому-нибудь в кишки.
Это было неделей позже, и Трейси сидела в своем маленьком кабинете в здании Хьюстонской театральной труппы и говорила по телефону со своим братом Риком.
— Ну ладно, — продолжила она, когда он застонал в ответ. — Я чувствую себя каким-то скрягой-миллионером. Я знаю, что тебе обязательно нужна эта книга и что ты ненавидишь просить. Я завтра вышлю тебе чек. Но уж, пожалуйста, выучи все, что только возможно, о гастроэнтерологии, ладно? Думаю, у меня от тебя будет язва. Хорошо-хорошо, я шучу. Будь здоров, братец.
Трейси со вздохом положила трубку и откинулась на спинку крутящегося кресла, потягиваясь и разминая затекшую шею. Пока она разговаривала с братом, ее позвонки сводила судорога. Девушка не могла винить брата — он занимался по девяносто часов в неделю и к тому же подрабатывал. Их мать была очень ограничена в средствах и совсем не могла помогать сыну. Поэтому Трейси делала все, что могла, для поддержки старшего брата.
Но на этот раз все будет сложнее, тем более что сегодня предвидятся новые траты…
Девушка вздохнула и развернула стул к окну. Утро уже переходило в день, и солнечные лучи просачивались сквозь высокий полог хвои и листвы, покрывая землю внизу пестрым ковром света и тени. Трейси нравилось работать в этом здании — ее офис находился в самом торце дома, в отдалении от репетиционных залов, где слышались звуки музыки и голоса балетных преподавателей, называвших различные па и позиции. Как только она начинала ощущать себя слишком уставшей или напряженной, все, что ей надо было сделать, — это развернуть кресло к окну и насладиться красотой природы. И скоро в ее душе снова воцарялся мир и покой.
Трейси с гордостью подумала о своих достижениях в работе за последние пару месяцев. Прежде всего она познакомилась со всеми работниками компании и студентами, посетила обычные занятия и летний мастер-класс преподавателя, приглашенного из Американского театра балета в Нью-Йорке. К тому времени как она впервые появилась на ток-шоу от лица компании, она была полностью готова выступить в ее поддержку. Пожертвования и дотации на строительство нового театра стали поступать сразу же после того, как была обнародована новая программа. В следующие месяцы Трейси продолжит вести кампанию по почте, организует появление газетных и журнальных статей, с помощью добровольцев проведет телемарафон и закончит подготовку к благотворительным вечерам, подобным тому, который они с Энтони устроили неделю назад.
Энтони. Даже когда она думала о нем в связи с работой, ее сердце начинало биться быстрее. Она несколько раз видела его после барбекю у Уэстов, но тот чудесный момент, о котором он говорил, еще не наступил. Чего же он от нее хочет? — часто гадала Трейси.
Иногда, когда она вспоминала его слова о том, что между ними не должно быть никаких барьеров, и о том, что он дождется, когда будет знать о ней все, у нее возникало странное чувство западни. Да, ей ужасно хотелось его страстной любви, да, его слова в тот вечер звучали так сексуально, так сладко… но если он намерен исследовать все стороны ее жизни, то она не собирается ему помогать!
И еще ей не нравилось чувствовать себя обязанной ему за то, что он каждый день отвозил ее на работу. По крайней мере эта проблема будет решена сегодня, и этот шаг чудовищно отразится на ее финансах, но он тем не менее необходим. Она должна быть независимой. Возможно, то, что ей надо, — это отстраниться немного от Энтони, чтобы суметь рассуждать объективно.
— Сидишь сложа ручки, Трейс?
От раздумий Трейси отвлек голос Алана Сандерсона. Она развернулась вместе с креслом, чтобы взглянуть на главного танцовщика компании, стоящего в дверях ее кабинета. Алан был красивым парнем примерно двадцати пяти лет, с черными волосами и какими-то неестественно яркими властными синими глазами. У него была чудесная фигура танцовщика, совершенство которой подчеркивало черное облегающее трико. Алан, однако, больше заинтересовался нарядом Трейси, поскольку его взгляд остановился на вырезе ее строгой голубой блузки, а потом быстро переместился на загорелую ногу, выглядывавшую из-под подола прямой юбки цвета хаки.
— Алан, я даже не слышала, как ты вошел, — улыбаясь, сказала она. — Закончил вести занятия?
Он горестно покачал головой, входя в комнату.
— Я бы хотел покончить с ними — и навсегда. Но у меня впереди еще четыре недели с этими милыми крошками. Они не могут ничего — только падать, хихикать и жевать резинку. Я предупреждал Линду, чтобы не давала мне первый класс, но она разве послушала? Нет. И все потому, что сама не выносит этих маленьких чудовищ. — Покончив с этой тирадой, он легко опустился на стол Трейси.
Девушка старалась не рассмеяться. Всей компании было хорошо известно, что у Алана абсолютно не хватает терпения на маленьких балерин. Трейси знала, что балет — суровая дисциплина и не для тех, у кого слабые нервы или нет воли, но ее беспокоило то, что она видела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
При этих словах ее сердце неистово забилось, и она виновато отвела яркие голубые глаза. Он тотчас взял ее лицо в руки, заставляя встретиться с ним взглядом.
— Есть что-то, о чем ты мне не говоришь, — повторил он. — А я хочу знать все. Понимаешь, дорогая, мне недостаточно обладать тобой физически, Я хочу разделять твои мысли, твои чувства — все, что есть в твоей душе.
Его электризующие слова обжигали ее, словно огнем.
— Энтони, это звучит невероятно.
— Так и будет. Когда придет время. — Он почти стонал сейчас, и его руки напряглись. — Это будет так правильно, так хорошо…
— Сейчас тоже хорошо.
— Я хочу дождаться, когда мы оба будем умирать от желания и не сможем больше выносить…
— Я не могу вынести и сейчас.
— Я хочу, чтобы мы срывали друг с друга одежду…
— Я готова сорвать с тебя…
— Это чудесно, принцесса. Спокойной ночи.
Это чудесно, принцесса? Спокойной ночи? Он действительно сказал ей эти слова, торопливо поцеловал в лоб? И ушел? Реальность наконец дошла до нее сквозь туман страсти. Да, он ушел, это подтверждал и мягкий щелчок дверного замка. Их свидание кончилось, как и остальные, полным разочарованием. Чего же он дожидается?
Трейси кинулась на балкон и принялась вглядываться в темноту, отыскивая его. Он хотел, чтобы обрушились все барьеры, а сам даже не объяснил ничего о таинственной Эстелл!
— Куда ты идешь, Энтони? — крикнула она. — Отыскивать Эстелл? Или Триш?
Он не услышал ее. Он был уже далеко, направляясь к своей машине, и лунный свет сиял на его волосах как нимб.
Глава 7
— Ты хочешь сказать, что тебе надо сто долларов на книгу о язве желудка? Я бы ни за что не заплатила столько, чтобы заглянуть кому-нибудь в кишки.
Это было неделей позже, и Трейси сидела в своем маленьком кабинете в здании Хьюстонской театральной труппы и говорила по телефону со своим братом Риком.
— Ну ладно, — продолжила она, когда он застонал в ответ. — Я чувствую себя каким-то скрягой-миллионером. Я знаю, что тебе обязательно нужна эта книга и что ты ненавидишь просить. Я завтра вышлю тебе чек. Но уж, пожалуйста, выучи все, что только возможно, о гастроэнтерологии, ладно? Думаю, у меня от тебя будет язва. Хорошо-хорошо, я шучу. Будь здоров, братец.
Трейси со вздохом положила трубку и откинулась на спинку крутящегося кресла, потягиваясь и разминая затекшую шею. Пока она разговаривала с братом, ее позвонки сводила судорога. Девушка не могла винить брата — он занимался по девяносто часов в неделю и к тому же подрабатывал. Их мать была очень ограничена в средствах и совсем не могла помогать сыну. Поэтому Трейси делала все, что могла, для поддержки старшего брата.
Но на этот раз все будет сложнее, тем более что сегодня предвидятся новые траты…
Девушка вздохнула и развернула стул к окну. Утро уже переходило в день, и солнечные лучи просачивались сквозь высокий полог хвои и листвы, покрывая землю внизу пестрым ковром света и тени. Трейси нравилось работать в этом здании — ее офис находился в самом торце дома, в отдалении от репетиционных залов, где слышались звуки музыки и голоса балетных преподавателей, называвших различные па и позиции. Как только она начинала ощущать себя слишком уставшей или напряженной, все, что ей надо было сделать, — это развернуть кресло к окну и насладиться красотой природы. И скоро в ее душе снова воцарялся мир и покой.
Трейси с гордостью подумала о своих достижениях в работе за последние пару месяцев. Прежде всего она познакомилась со всеми работниками компании и студентами, посетила обычные занятия и летний мастер-класс преподавателя, приглашенного из Американского театра балета в Нью-Йорке. К тому времени как она впервые появилась на ток-шоу от лица компании, она была полностью готова выступить в ее поддержку. Пожертвования и дотации на строительство нового театра стали поступать сразу же после того, как была обнародована новая программа. В следующие месяцы Трейси продолжит вести кампанию по почте, организует появление газетных и журнальных статей, с помощью добровольцев проведет телемарафон и закончит подготовку к благотворительным вечерам, подобным тому, который они с Энтони устроили неделю назад.
Энтони. Даже когда она думала о нем в связи с работой, ее сердце начинало биться быстрее. Она несколько раз видела его после барбекю у Уэстов, но тот чудесный момент, о котором он говорил, еще не наступил. Чего же он от нее хочет? — часто гадала Трейси.
Иногда, когда она вспоминала его слова о том, что между ними не должно быть никаких барьеров, и о том, что он дождется, когда будет знать о ней все, у нее возникало странное чувство западни. Да, ей ужасно хотелось его страстной любви, да, его слова в тот вечер звучали так сексуально, так сладко… но если он намерен исследовать все стороны ее жизни, то она не собирается ему помогать!
И еще ей не нравилось чувствовать себя обязанной ему за то, что он каждый день отвозил ее на работу. По крайней мере эта проблема будет решена сегодня, и этот шаг чудовищно отразится на ее финансах, но он тем не менее необходим. Она должна быть независимой. Возможно, то, что ей надо, — это отстраниться немного от Энтони, чтобы суметь рассуждать объективно.
— Сидишь сложа ручки, Трейс?
От раздумий Трейси отвлек голос Алана Сандерсона. Она развернулась вместе с креслом, чтобы взглянуть на главного танцовщика компании, стоящего в дверях ее кабинета. Алан был красивым парнем примерно двадцати пяти лет, с черными волосами и какими-то неестественно яркими властными синими глазами. У него была чудесная фигура танцовщика, совершенство которой подчеркивало черное облегающее трико. Алан, однако, больше заинтересовался нарядом Трейси, поскольку его взгляд остановился на вырезе ее строгой голубой блузки, а потом быстро переместился на загорелую ногу, выглядывавшую из-под подола прямой юбки цвета хаки.
— Алан, я даже не слышала, как ты вошел, — улыбаясь, сказала она. — Закончил вести занятия?
Он горестно покачал головой, входя в комнату.
— Я бы хотел покончить с ними — и навсегда. Но у меня впереди еще четыре недели с этими милыми крошками. Они не могут ничего — только падать, хихикать и жевать резинку. Я предупреждал Линду, чтобы не давала мне первый класс, но она разве послушала? Нет. И все потому, что сама не выносит этих маленьких чудовищ. — Покончив с этой тирадой, он легко опустился на стол Трейси.
Девушка старалась не рассмеяться. Всей компании было хорошо известно, что у Алана абсолютно не хватает терпения на маленьких балерин. Трейси знала, что балет — суровая дисциплина и не для тех, у кого слабые нервы или нет воли, но ее беспокоило то, что она видела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40