Он повернулся к Флер:
— Вы можете взять свой саквояж и другого ребенка?
Она кивнула и быстро схватила саквояж — она уловила спешку в голосе Джона. За те два дня, что она провела здесь, Флер поняла, что он не из тех, кто легко пугается. Она уже потеряла мужа и ребенка. Ей не хотелось терять того, которого она держала на руках. Держать ребенка так приятно. Точь-в-точь как собственного сыночка, Николаса, совсем недавно.
Она почти побежала к фургону, куда затем уложила ребенка и спрятала саквояж. Флер едва успела забраться внутрь, как лошади нервно дернулись. Она потеряла равновесие и упала и тут же услышала стук копыт и дикий вопль.
Она схватила ребенка на руки и нырнула под сиденье. Фургон покачнулся, когда лошади попытались сорваться с привязи. Она подумала о том, чтобы вернуться в хижину, и выглянула в щель между досками фургона: к ней неслись с дюжину или больше индейцев. Она просто не успеет вернуться, можно лишь спрятаться здесь и надеяться, что они не найдут ее.
— Не плачь, — шепнула она ребенку. — Пожалуйста, не плачь.
Затем прогремели выстрелы. Много выстрелов. Казалось, они окружают ее, забившуюся под сиденье, а затем она услышала фырканье лошадей и почувствовала толчки фургона, вначале взад-вперед, затем во все стороны, — каким-то образом лошади сорвались с привязи.
Одной рукой она вцепилась в сиденье, а другой держала ребенка. Фургон, качаясь и кренясь, несся по прерии, и Флер отчаянно пыталась удержаться на месте и не перекатиться через ребенка. Выстрелы стихли позади, и теперь все ее мысли сосредоточились на малыше, так похожем на ее сынишку и так нуждающемся в ее защите.
Она не знала, как долго фургон несся по камням и выбоинам. Ей казалось, что это длилось вечно. Но вдруг последовал очередной рывок, и фургон накренился еще больше. Она поняла, что лошади сорвались с упряжи.
Фургон попал в глубокую рытвину, резко остановился, отчего Флер отбросило на стенку, и ее тело приняло удар на себя, предохранив ребенка. Мучительная боль пронзила ее плечо, но она тем не менее поднялась и огляделась. Почтовый полустанок был еле виден, но она заметила поднимающийся стой стороны дым, от которого потемнело все небо.
Она не видела дикарей, но те могли очень скоро появиться в поисках фургона и лошадей — именно это было им нужно. Флер слышала, как об этом говорили рейнджеры.
Женщина взяла ребенка и выползла из-под фургона. Она не знала, где они находятся, но кругом была высокая трава прерии, и она могла спрятаться. Она и малыш.
Он захныкал, и она прижала его к себе. Николас. «Я позабочусь о тебе», — прошептала она, осознавая, что обитатели хижины, должно быть, мертвы. Это дитя было даром, посланным ей Господом взамен собственного мальчика.
* * *
Джон Дэвис знал, что умрет. У него похолодела кровь, когда он услышал первый крик командой. Он подбежал к двери, прикидывая, сможет ли достичь фургона; скорее всего его поймают на открытом месте, и Сузан с Морганом останутся без защиты. Ему придется оставить женщину и другого ребенка в фургоне. Слава Богу, что она исчезла из виду.
Он захлопнул дверь и кинулся за одной из двух магазинных винтовок. Было слишком поздно прятаться в погребе: фургон и дым из трубы ясно указывали на присутствие людей.
Он разбил стекло в окне, прицелился и выстрелил. Он попал в одного индейца, затем в другого. Когда они подались назад, он взглянул на Сузан, которая теперь сидела на постели, прижимая к себе ребенка. Он положил винтовку рядом с окном, быстро двинулся к люку и распахнул его. Затем потянулся к ней.
— Нет, — сказала она. — Спрячь туда ребенка, а я не пойду, Я могу заряжать для тебя.
Он поколебался, но увидел решимость в ее глазах. Он знал этот взгляд. Даже если он заставит ее сойти в погреб, ока тут же вернется. Он просто кивнул, думая о том, как ему повезло — как повезло, что она любит его.
Может, удача не покинет их. Если он сможет продержаться еще час, пока Кэллум соберет других… Он поместил маленький сверток с ребенком в погреб, крепко поцеловав его на прощание. Морган. Его первенец. Он погладил темный пушок на макушке ребенка, затем краткое, наполненное нежностью затишье нарушили выстрелы. Он подтянулся, вылез и, закрыв дверцу, положил на место цветной коврик.
Он обернулся и увидел, что Сузан взяла другую винтовку и пытается прицелиться. Но руки ее дрожали. Джон взял винтовку у жены и посмотрел на миг ей в глаза перед тем, как снова выглянуть из окна.
Он увидел, как лошади сорвались с привязи, и, отвлекшись, следил, как фургон, накренившись, несется через прерию, и вдруг всему настал конец: пуля впилась ему в грудь. Он услышал крик Сузан, почувствовал обнимающие его руки, затем новые выстрелы. Он ощутил новую боль, затем вес осевшего на него тела Сузан, и ее кровь смешалась с его кровью.
Его последняя мысль была о младенцах. «Храни их Господь», — молился он, пока жизнь вытекала из него на дощатый пол.
* * *
Кэллум Смит нашел ребенка в погребе. Предупредив о набеге индейцев две оставшиеся семьи, он проводил их до рейнджерского поста, где находилась маленькая группа рейнджеров, вернувшаяся с границы.
Пятеро из них сломя голову поскакали к дому Джона Дэвиса, чтобы найти лишь пепел — и два обгорелых до неузнаваемости трупа. Не обращая внимания на жар не успевшего остыть пепелища, Кэллум направился к люку погреба, надеясь, против всех ожиданий, что найдет там кого-нибудь живым.
Перчатка защитила его руку от раскаленного железа. Он вместе с товарищами тянул дверцу, пока она не открылась, и услышал слабый крик. Внизу он нашел крохотный, мяукающий сверток. Воздух в погребе был горячий и душный, и его удивила воля новорожденного к жизни.
Кэллум неуклюже поднял ребенка. Джон говорил ему, что намерен назвать его Морганом, в том случае если это будет мальчик, в честь одного из их старых командиров. Он судорожно глотнул. Ни у Джона, ни у Сузан нет родных. Что же будет с маленьким? Он подал малыша одному из рейнджеров и выбрался наверх.
Если бы они прибыли чуть раньше, сокрушался он, принимая ребенка обратно. Если бы…
Он опустил глаза на два обнявшихся тела. Что же случилось с другой женщиной? Вероятно, захвачена команчами. Она была хорошенькая, блондинка. Того типа, который предпочитают в белых женщинах дикари. Рейнджеры попробуют отыскать ее, но на это мало надежды — белые женщины не живут среди команчей долго, к тому же он подозревал, что эти негодяи направятся в Мексику, поскольку рейнджеры вернулись.
Ребенок. Кэллум почувствовал ответственность за него. Сам того не желая, он предал своего друга. Своего друга-рейнджера. Он не может допустить, чтобы ребенок очутился в приюте. Он должен это Джону и Сузан. Он возьмет малыша и как-нибудь вырастит. Мария, его в некотором роде экономка, позаботится о ребенке, когда он будет в отъезде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
— Вы можете взять свой саквояж и другого ребенка?
Она кивнула и быстро схватила саквояж — она уловила спешку в голосе Джона. За те два дня, что она провела здесь, Флер поняла, что он не из тех, кто легко пугается. Она уже потеряла мужа и ребенка. Ей не хотелось терять того, которого она держала на руках. Держать ребенка так приятно. Точь-в-точь как собственного сыночка, Николаса, совсем недавно.
Она почти побежала к фургону, куда затем уложила ребенка и спрятала саквояж. Флер едва успела забраться внутрь, как лошади нервно дернулись. Она потеряла равновесие и упала и тут же услышала стук копыт и дикий вопль.
Она схватила ребенка на руки и нырнула под сиденье. Фургон покачнулся, когда лошади попытались сорваться с привязи. Она подумала о том, чтобы вернуться в хижину, и выглянула в щель между досками фургона: к ней неслись с дюжину или больше индейцев. Она просто не успеет вернуться, можно лишь спрятаться здесь и надеяться, что они не найдут ее.
— Не плачь, — шепнула она ребенку. — Пожалуйста, не плачь.
Затем прогремели выстрелы. Много выстрелов. Казалось, они окружают ее, забившуюся под сиденье, а затем она услышала фырканье лошадей и почувствовала толчки фургона, вначале взад-вперед, затем во все стороны, — каким-то образом лошади сорвались с привязи.
Одной рукой она вцепилась в сиденье, а другой держала ребенка. Фургон, качаясь и кренясь, несся по прерии, и Флер отчаянно пыталась удержаться на месте и не перекатиться через ребенка. Выстрелы стихли позади, и теперь все ее мысли сосредоточились на малыше, так похожем на ее сынишку и так нуждающемся в ее защите.
Она не знала, как долго фургон несся по камням и выбоинам. Ей казалось, что это длилось вечно. Но вдруг последовал очередной рывок, и фургон накренился еще больше. Она поняла, что лошади сорвались с упряжи.
Фургон попал в глубокую рытвину, резко остановился, отчего Флер отбросило на стенку, и ее тело приняло удар на себя, предохранив ребенка. Мучительная боль пронзила ее плечо, но она тем не менее поднялась и огляделась. Почтовый полустанок был еле виден, но она заметила поднимающийся стой стороны дым, от которого потемнело все небо.
Она не видела дикарей, но те могли очень скоро появиться в поисках фургона и лошадей — именно это было им нужно. Флер слышала, как об этом говорили рейнджеры.
Женщина взяла ребенка и выползла из-под фургона. Она не знала, где они находятся, но кругом была высокая трава прерии, и она могла спрятаться. Она и малыш.
Он захныкал, и она прижала его к себе. Николас. «Я позабочусь о тебе», — прошептала она, осознавая, что обитатели хижины, должно быть, мертвы. Это дитя было даром, посланным ей Господом взамен собственного мальчика.
* * *
Джон Дэвис знал, что умрет. У него похолодела кровь, когда он услышал первый крик командой. Он подбежал к двери, прикидывая, сможет ли достичь фургона; скорее всего его поймают на открытом месте, и Сузан с Морганом останутся без защиты. Ему придется оставить женщину и другого ребенка в фургоне. Слава Богу, что она исчезла из виду.
Он захлопнул дверь и кинулся за одной из двух магазинных винтовок. Было слишком поздно прятаться в погребе: фургон и дым из трубы ясно указывали на присутствие людей.
Он разбил стекло в окне, прицелился и выстрелил. Он попал в одного индейца, затем в другого. Когда они подались назад, он взглянул на Сузан, которая теперь сидела на постели, прижимая к себе ребенка. Он положил винтовку рядом с окном, быстро двинулся к люку и распахнул его. Затем потянулся к ней.
— Нет, — сказала она. — Спрячь туда ребенка, а я не пойду, Я могу заряжать для тебя.
Он поколебался, но увидел решимость в ее глазах. Он знал этот взгляд. Даже если он заставит ее сойти в погреб, ока тут же вернется. Он просто кивнул, думая о том, как ему повезло — как повезло, что она любит его.
Может, удача не покинет их. Если он сможет продержаться еще час, пока Кэллум соберет других… Он поместил маленький сверток с ребенком в погреб, крепко поцеловав его на прощание. Морган. Его первенец. Он погладил темный пушок на макушке ребенка, затем краткое, наполненное нежностью затишье нарушили выстрелы. Он подтянулся, вылез и, закрыв дверцу, положил на место цветной коврик.
Он обернулся и увидел, что Сузан взяла другую винтовку и пытается прицелиться. Но руки ее дрожали. Джон взял винтовку у жены и посмотрел на миг ей в глаза перед тем, как снова выглянуть из окна.
Он увидел, как лошади сорвались с привязи, и, отвлекшись, следил, как фургон, накренившись, несется через прерию, и вдруг всему настал конец: пуля впилась ему в грудь. Он услышал крик Сузан, почувствовал обнимающие его руки, затем новые выстрелы. Он ощутил новую боль, затем вес осевшего на него тела Сузан, и ее кровь смешалась с его кровью.
Его последняя мысль была о младенцах. «Храни их Господь», — молился он, пока жизнь вытекала из него на дощатый пол.
* * *
Кэллум Смит нашел ребенка в погребе. Предупредив о набеге индейцев две оставшиеся семьи, он проводил их до рейнджерского поста, где находилась маленькая группа рейнджеров, вернувшаяся с границы.
Пятеро из них сломя голову поскакали к дому Джона Дэвиса, чтобы найти лишь пепел — и два обгорелых до неузнаваемости трупа. Не обращая внимания на жар не успевшего остыть пепелища, Кэллум направился к люку погреба, надеясь, против всех ожиданий, что найдет там кого-нибудь живым.
Перчатка защитила его руку от раскаленного железа. Он вместе с товарищами тянул дверцу, пока она не открылась, и услышал слабый крик. Внизу он нашел крохотный, мяукающий сверток. Воздух в погребе был горячий и душный, и его удивила воля новорожденного к жизни.
Кэллум неуклюже поднял ребенка. Джон говорил ему, что намерен назвать его Морганом, в том случае если это будет мальчик, в честь одного из их старых командиров. Он судорожно глотнул. Ни у Джона, ни у Сузан нет родных. Что же будет с маленьким? Он подал малыша одному из рейнджеров и выбрался наверх.
Если бы они прибыли чуть раньше, сокрушался он, принимая ребенка обратно. Если бы…
Он опустил глаза на два обнявшихся тела. Что же случилось с другой женщиной? Вероятно, захвачена команчами. Она была хорошенькая, блондинка. Того типа, который предпочитают в белых женщинах дикари. Рейнджеры попробуют отыскать ее, но на это мало надежды — белые женщины не живут среди команчей долго, к тому же он подозревал, что эти негодяи направятся в Мексику, поскольку рейнджеры вернулись.
Ребенок. Кэллум почувствовал ответственность за него. Сам того не желая, он предал своего друга. Своего друга-рейнджера. Он не может допустить, чтобы ребенок очутился в приюте. Он должен это Джону и Сузан. Он возьмет малыша и как-нибудь вырастит. Мария, его в некотором роде экономка, позаботится о ребенке, когда он будет в отъезде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114