К тому же женщину заинтересовала судьба гостьи, и ей не терпелось услышать рассказы о том чудесном и таинственном мире, в котором жила Мадлен Гейнфорд.
— И куда вы поедете? — поинтересовалась Диана.
— Не знаю. Сниму, наверное, дом на южном побережье, в какой-нибудь деревушке. Там погода помягче. Мне недолго осталось жить.
— Вам не нужно уезжать отсюда! — в порыве вскричала Диана.
Мадлен, чье лицо было таким беспомощным в этот момент, изумленно спросила:
— Но неужели вы позволите мне… падшей женщине… остаться под одной крышей с вашим сыном? Я же никто для вас!
— Да, но кое-что общее у нас с вами есть. Ваша сестра переходит на другую сторону, лишь бы не подходить близко ко мне. — Диана тепло улыбнулась и пожала руку Мадлен. — Мы с вами — изгои. Можете оставаться здесь, сколько хотите.
Старшая женщина закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Надо было бы отказаться от предложения, но ей безумно хотелось принять его. Родная сестра выгнала ее, так неужели она найдет покой и понимание в доме незнакомки?!
Мадлен не смогла отказаться. Схватив Диану за руку, словно ее прикосновение придавало ей силы, женщина прошептала:
— Благослови вас Господь!
Глава 2
Диана сажала цветы. Оторвавшись на мгновение от этого приятного занятия, молодая женщина села на корточки и с гордостью посмотрела на свою бывшую пациентку. Минул год с тех пор, как Мадлен появилась у них в доме, и, вместо того чтобы тихо угаснуть, она окрепла и набралась сил. Сейчас Мэдди была цветущей, привлекательной дамой в расцвете лет.
Она почувствовала себя равноправным членом семьи и с радостью выполняла любую домашнюю работу. Стоя на коленях на стареньком ковре, Мадлен помогала Диане высаживать в землю апрельскую рассаду. Диане пришла в голову странная мысль, которую она то и дело повторяла: Мадлен, как и рассаду, пересадили с плохой почвы на хорошую, где она и расцвела во всей красе.
Мэдди так прочно вошла в их семью, что было даже трудно представить, что они когда-то жили без нее. Джеффри просто влюбился в незнакомку и называл ее тетей, а она души в нем не чаяла. Эдит поначалу настороженно относилась к женщине, но они все же выросли в одном месте, у них было немало общих воспоминаний, и скоро они стали друзьями.
Весной Диана почувствовала, что кровь течет быстрее в ее жилах, и однажды она решила расспросить Мадлен о ее прошлом. Был как раз подходящий момент: Джеффри спал, Эдит отправилась в Кливден, и они могли поговорить по душам. За год Мэдди немало рассказывала о Лондоне, о тонкостях и лицемерии светской жизни, о манерах, политике, словом, о чем угодно, но в своих рассказах она ни разу не обмолвилась о своей личной жизни, не заикнулась о том, как стала женщиной с дурной репутацией.
— Если ты не против… — нерешительно заговорила Диана, — не можешь ли ты рассказать мне, как стала… такой женщиной? — Внезапно покраснев, Диана низко опустила голову и стала зарывать в ямку нежный росток.
Мадлен подняла глаза, в которых плясали искорки смеха.
— Мне было интересно, когда ты меня об этом спросишь, — заявила она. — Когда я оказалась в этом доме и рассказала тебе, кто я такая, ты не презрела меня. У тебя, скорее, был восхищенный вид, словно ты увидела перед собой… розового жирафа.
Диана покраснела еще сильнее и зарыла рассаду глубже чем надо.
— Извини, пожалуйста, я не думала, что ты смутишься.
Нечего было и заводить этот разговор — опять она сказала лишнее, показав, что абсолютно не умеет выбирать тему для беседы.
— Уверена, что теперь тебе отлично известно, как трудно меня смутить, — усмехнулась Мадлен. — Я вовсе не против того, чтобы рассказать тебе все, просто я ждала, когда ты сама заведешь этот разговор. — Она задумалась о том, с чего начать. — Что ж… Я жила совсем не плохой жизнью, никогда не бродила по улицам. У нас была группа, которую нередко называли «модными распутницами». Меня всегда содержал лишь один мужчина.
Чуть сдвинув коврик в сторону, Мадлен перешла к новому ряду ямок.
— По сути, — продолжила она, — у меня было не так много мужчин, как у каких-нибудь светских львиц, просто они были «порядочными» женщинами, а я — нет. А порядочными эти дамочки считались потому, что торговали собой перед священником.
— И как же ты стала одной из «модных распутниц»? — Смущение Дианы быстро сменялось любопытством — ей представилась бесценная возможность узнать побольше о той половине человечества, к которой не принадлежали женщины, а Мадлен была настоящим экспертом в этом вопросе.
— Обычным образом, — спокойно ответила Мэдди. — В шестнадцать лет я стала встречаться с парнем из соседней деревни. Мне и в голову не приходило, что он предаст меня, но ему было всего семнадцать, и он был слишком молод для семейной жизни. Как только я сказала ему, что нахожусь в положении, он сбежал от меня в армию. — Она пожала плечами. — К тому же я не нравилась его семье. Они сказали, что я сама во всем виновата, потому что ношу обтягивающие платья и кокетничаю с молодыми людьми.
— Всегда говорят, что во всем виновата женщина, не так ли? — спросила Диана, с удивлением услышав горькие нотки в собственном голосе.
Она осторожно взяла зеленый росток и, прежде чем посадить его в землю, выбросила из ямки камни и крупные комья глины.
Удивленно взглянув на Диану, Мадлен промолвила:
— Да, моя дорогая, в глазах света всегда бывает виновата женщина. Моя мать говорила, что у меня предрасположенность к греху. Как только она узнала, что я ношу ребенка, то немедленно выкинула меня из дома. Моя сестра Изабел была очень рассержена и осуждала меня, но дала мне немного денег из тех, что скопила себе на свадьбу. — Женщина вздохнула. — Это я напоминаю себе, что, хоть она и презирает меня сейчас, тогда она была добра ко мне. — Голос Мадлен стал тверже и она продолжила:
— Моя мать надеялась, что прихожане станут содержать меня, но они решили, что им больше не нужны незаконнорожденные дети, и отправили меня в Лондон самым дешевым и медленным транспортом. А уж в Лондоне аббатисы встречали экипажи, приехавшие из деревень. — Увидев недоумение на лице Дианы, женщина пояснила:
— Аббатисой называют содержательницу публичного дома.
Диана смущенно кивнула. Она встречала в книжках это слово и догадывалась о его значении.
— Я была еще совсем неопытной девушкой, а Лондон оказался больше и шумнее, чем я предполагала. Мне было очень страшно. Поэтому, когда хорошо одетая женщина предложила мне пожить в ее доме, я с радостью согласилась. Я еще не знала тогда, что это за дом… — Голос Мадлен дрогнул, когда она вспомнила, какой наивной была в те дни, и как ужаснулась, когда узнала, что должна делать.
Сев на корточки, женщина положила руки на колени, забыв о рассаде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— И куда вы поедете? — поинтересовалась Диана.
— Не знаю. Сниму, наверное, дом на южном побережье, в какой-нибудь деревушке. Там погода помягче. Мне недолго осталось жить.
— Вам не нужно уезжать отсюда! — в порыве вскричала Диана.
Мадлен, чье лицо было таким беспомощным в этот момент, изумленно спросила:
— Но неужели вы позволите мне… падшей женщине… остаться под одной крышей с вашим сыном? Я же никто для вас!
— Да, но кое-что общее у нас с вами есть. Ваша сестра переходит на другую сторону, лишь бы не подходить близко ко мне. — Диана тепло улыбнулась и пожала руку Мадлен. — Мы с вами — изгои. Можете оставаться здесь, сколько хотите.
Старшая женщина закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Надо было бы отказаться от предложения, но ей безумно хотелось принять его. Родная сестра выгнала ее, так неужели она найдет покой и понимание в доме незнакомки?!
Мадлен не смогла отказаться. Схватив Диану за руку, словно ее прикосновение придавало ей силы, женщина прошептала:
— Благослови вас Господь!
Глава 2
Диана сажала цветы. Оторвавшись на мгновение от этого приятного занятия, молодая женщина села на корточки и с гордостью посмотрела на свою бывшую пациентку. Минул год с тех пор, как Мадлен появилась у них в доме, и, вместо того чтобы тихо угаснуть, она окрепла и набралась сил. Сейчас Мэдди была цветущей, привлекательной дамой в расцвете лет.
Она почувствовала себя равноправным членом семьи и с радостью выполняла любую домашнюю работу. Стоя на коленях на стареньком ковре, Мадлен помогала Диане высаживать в землю апрельскую рассаду. Диане пришла в голову странная мысль, которую она то и дело повторяла: Мадлен, как и рассаду, пересадили с плохой почвы на хорошую, где она и расцвела во всей красе.
Мэдди так прочно вошла в их семью, что было даже трудно представить, что они когда-то жили без нее. Джеффри просто влюбился в незнакомку и называл ее тетей, а она души в нем не чаяла. Эдит поначалу настороженно относилась к женщине, но они все же выросли в одном месте, у них было немало общих воспоминаний, и скоро они стали друзьями.
Весной Диана почувствовала, что кровь течет быстрее в ее жилах, и однажды она решила расспросить Мадлен о ее прошлом. Был как раз подходящий момент: Джеффри спал, Эдит отправилась в Кливден, и они могли поговорить по душам. За год Мэдди немало рассказывала о Лондоне, о тонкостях и лицемерии светской жизни, о манерах, политике, словом, о чем угодно, но в своих рассказах она ни разу не обмолвилась о своей личной жизни, не заикнулась о том, как стала женщиной с дурной репутацией.
— Если ты не против… — нерешительно заговорила Диана, — не можешь ли ты рассказать мне, как стала… такой женщиной? — Внезапно покраснев, Диана низко опустила голову и стала зарывать в ямку нежный росток.
Мадлен подняла глаза, в которых плясали искорки смеха.
— Мне было интересно, когда ты меня об этом спросишь, — заявила она. — Когда я оказалась в этом доме и рассказала тебе, кто я такая, ты не презрела меня. У тебя, скорее, был восхищенный вид, словно ты увидела перед собой… розового жирафа.
Диана покраснела еще сильнее и зарыла рассаду глубже чем надо.
— Извини, пожалуйста, я не думала, что ты смутишься.
Нечего было и заводить этот разговор — опять она сказала лишнее, показав, что абсолютно не умеет выбирать тему для беседы.
— Уверена, что теперь тебе отлично известно, как трудно меня смутить, — усмехнулась Мадлен. — Я вовсе не против того, чтобы рассказать тебе все, просто я ждала, когда ты сама заведешь этот разговор. — Она задумалась о том, с чего начать. — Что ж… Я жила совсем не плохой жизнью, никогда не бродила по улицам. У нас была группа, которую нередко называли «модными распутницами». Меня всегда содержал лишь один мужчина.
Чуть сдвинув коврик в сторону, Мадлен перешла к новому ряду ямок.
— По сути, — продолжила она, — у меня было не так много мужчин, как у каких-нибудь светских львиц, просто они были «порядочными» женщинами, а я — нет. А порядочными эти дамочки считались потому, что торговали собой перед священником.
— И как же ты стала одной из «модных распутниц»? — Смущение Дианы быстро сменялось любопытством — ей представилась бесценная возможность узнать побольше о той половине человечества, к которой не принадлежали женщины, а Мадлен была настоящим экспертом в этом вопросе.
— Обычным образом, — спокойно ответила Мэдди. — В шестнадцать лет я стала встречаться с парнем из соседней деревни. Мне и в голову не приходило, что он предаст меня, но ему было всего семнадцать, и он был слишком молод для семейной жизни. Как только я сказала ему, что нахожусь в положении, он сбежал от меня в армию. — Она пожала плечами. — К тому же я не нравилась его семье. Они сказали, что я сама во всем виновата, потому что ношу обтягивающие платья и кокетничаю с молодыми людьми.
— Всегда говорят, что во всем виновата женщина, не так ли? — спросила Диана, с удивлением услышав горькие нотки в собственном голосе.
Она осторожно взяла зеленый росток и, прежде чем посадить его в землю, выбросила из ямки камни и крупные комья глины.
Удивленно взглянув на Диану, Мадлен промолвила:
— Да, моя дорогая, в глазах света всегда бывает виновата женщина. Моя мать говорила, что у меня предрасположенность к греху. Как только она узнала, что я ношу ребенка, то немедленно выкинула меня из дома. Моя сестра Изабел была очень рассержена и осуждала меня, но дала мне немного денег из тех, что скопила себе на свадьбу. — Женщина вздохнула. — Это я напоминаю себе, что, хоть она и презирает меня сейчас, тогда она была добра ко мне. — Голос Мадлен стал тверже и она продолжила:
— Моя мать надеялась, что прихожане станут содержать меня, но они решили, что им больше не нужны незаконнорожденные дети, и отправили меня в Лондон самым дешевым и медленным транспортом. А уж в Лондоне аббатисы встречали экипажи, приехавшие из деревень. — Увидев недоумение на лице Дианы, женщина пояснила:
— Аббатисой называют содержательницу публичного дома.
Диана смущенно кивнула. Она встречала в книжках это слово и догадывалась о его значении.
— Я была еще совсем неопытной девушкой, а Лондон оказался больше и шумнее, чем я предполагала. Мне было очень страшно. Поэтому, когда хорошо одетая женщина предложила мне пожить в ее доме, я с радостью согласилась. Я еще не знала тогда, что это за дом… — Голос Мадлен дрогнул, когда она вспомнила, какой наивной была в те дни, и как ужаснулась, когда узнала, что должна делать.
Сев на корточки, женщина положила руки на колени, забыв о рассаде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111