В душе Себастьян вел яростную борьбу с примитивными инстинктами, побуждающими подхватить Мадлен на руки и немедленно отнести в постель. Он дрожал от желания глубоко погрузиться в нее и услышать ответный трепет ее тела, а потом, когда они оба будут лежать рядом, пресыщенные и обессиленные, попросить ее забыть обо всем, что он говорил. Себастьян знал, что ни за какие блага мира не отдаст Мадлен другому. Может, стоит просто поцеловать ее?
Мадлен не подозревала о душевных муках Себастьяна. Глядя в его лицо, она видела лишь отражение досады и непривычную скованность. Какими бы ни были его желания, Мадлен знала, что он воздержится от поцелуя. В ярко-синих глазах Себастьяна мелькнуло сомнение. В ком он сомневался – в ней или в себе самом?
– Прекрасно, месье, – заговорила она, осторожно выбирая слова. – Я бы не хотела показаться невежливой, но согласны ли вы платить мне содержание?
Себастьян вздохнул с облегчением, преодолев опасный миг.
– Само собой. – Он попятился, собираясь положить рукопись на стол. – Если ты внимательно читала мой трактат, то знаешь, что преуспевающая любовница должна быть дельцом в лучшем смысле этого слова. Полагаю, ты уже прикинула сумму?
– Вам решать, каким будет мое содержание.
– Пятьсот фунтов в год. Годится?
Ошеломленное выражение лица выдало Мадлен. Она не рассчитывала и на четверть этой суммы, но понимала, что об этом лучше умолчать.
– Столько вы платите нынешней любовнице?
– Покамест у меня нет любовницы, – объяснил Себастьян и заметил, что Мадлен вздохнула с облегчением. Неужели она опасается соперничества? Или здесь замешаны чувства? Вопреки всем доводам рассудка Себастьян надеялся на последнее. – Иначе я, возможно, был бы более великодушен.
По выражению лица Себастьяна Мадлен поняла, что это испытание, цель которого ускользнула от нее.
– За свои деньги вы требуете слишком малого, месье. Вы не вменили мне в обязанность даже делить с вами ложе. Вы позволите мне все-таки отработать содержание?
Заинтригованный образом мышления Мадлен, он поинтересовался:
– То есть?
– Я могла бы и впредь готовить вам еду.
– К сожалению, на это у тебя не останется времени.
– Может, я сумею помочь вам в работе?
– Но как?
– Вы ученый, вам приходится проводить немало опытов. Я пишу, говорю и читаю по-французски, по-английски и по-латыни. Месье Хорас говорит, что часто вы просиживаете за столом до утра, переписывая набело дневные заметки. Я смогла бы избавить вас от этого труда.
Себастьян растерянно уставился на нее. Как быстро и ловко эта девчонка ухитрилась сунуть нос в каждый уголок его жизни! Всего за пять дней она завела в его доме свои порядки. Чего доброго, к концу недели возьмется объяснять ему суть его собственных опытов. С нее станется.
– Хорошо, но только в том случае, если это не повредит урокам.
Мадлен улыбнулась:
– У меня есть еще одно условие.
– Это меня уже не удивляет.
– Когда учеба будет завершена, я попрошу вас дать мне рекомендательное письмо.
– Зачем, Миньон? – Себастьян невольно улыбнулся.
– Для достижения успеха необходимо, чтобы меня приняли в обществе.
Он рассмеялся:
– После моих уроков весь Лондон и так узнает о твоем существовании.
– Вы чересчур самоуверенны, месье. – Мадлен скептически покачала головой.
Он провел большим пальцем по губам Мадлен.
– Поцелуй меня, Миньон, чтобы скрепить сделку.
Ее поцелуй был легким и кратким, как прикосновение крыльев бабочки. Себастьян обнаружил, что его нестерпимо тянет к ней, и поспешно отпрянул. Если бы эта девочка знала, как она соблазнительна безо всяких наставлений! Когда учеба будет закончена, лондонским повесам придется денно и нощно охранять сердца и кошельки, иначе вскоре и то и другое будет принадлежать маленькой француженке.
В деревню Мадлен направилась сразу после обеда. Солнце еще висело высоко в безоблачном небе, когда Мадлен поднялась на вершину поросшего утесником холма и залюбовалась деревушкой под названием Хайс, приютившейся на берегу пролива. За деревней сверкали в лучах угасающего светила синие воды Ла-Манша.
В кармане Мадлен лежал банковский чек на невообразимо огромную сумму – сто двадцать пять фунтов. Она направлялась в деревню, чтобы послать большую часть денег теткам.
После длительных размышлений над тем, как сообщить теткам о случившемся, Мадлен решила ограничиться коротенькой запиской. Она написала ее по-французски:
«Дорогие тетушки Анриетта и Жюстина, я жива, здорова, и мне ничто не угрожает. Свершилось чудо! Я нашла работу. Прилагаю к письму часть моего жалованья за три месяца. Распорядитесь им по своему усмотрению. Передайте маме пожелания всего наилучшего. Мадлен».
Пока Мадлен опасалась сообщать теткам, где она и что с ней. Возможно, благодаря ее деньгам мама будет спасена.
Шагая по мощенной булыжником деревенской улочке, она сознавала, что привлекает к себе любопытные взгляды. Улочку окаймляли ветхие дома, покосившиеся и разваливающиеся от старости. Никто не заговорил с Мадлен по дороге к банку. Конторщик принял из рук Мадлен записку от лорда д’Арси, поднял брови и поджал губы, но поставил подпись на чеке и выдал стопку пятифунтовых купюр.
– Вы не подскажете, где находится почта?
– На постоялом дворе, где останавливаются дилижансы, – лаконично сообщил кассир, не глядя на девушку.
Мадлен покинула банк с отчетливым чувством, что жители деревни невзлюбили ее с первого взгляда. Поэтому она никого не стала расспрашивать, как пройти к постоялому двору. Шагая по извилистым улицам, она в конце концов добралась до цели.
Не поднимая глаз, она вошла в общий зал постоялого двора. Это была тесная комната с низко нависающими над головой потолочными балками. В воздухе висел густой дым, пахло сыростью. Мадлен боязливо оглянулась на кучку мужчин в самодельных мундирах, трубки которых и были источником дыма, и поспешила пройти мимо их стола.
– Я хотела бы отправить письмо в Лондон, – обратилась она к краснолицему увальню, стоящему за прилавком.
Вместо того чтобы взять протянутое письмо, он окинул Мадлен испытующим взглядом.
– На каком это языке ты болтаешь?
– По-английски, месье.
– Француженка! – Собеседник Мадлен яростно выругался и сплюнул, привлекая внимание сидящих за столом мужчин в мундирах.
– Что надо французской шлюхе у нас в Хайсе? – Он выхватил письмо из ее рук.
Мадлен с трудом сохраняла самообладание, не понимая, почему каждый англичанин, с которым ей доводилось заговаривать, подозревал ее в причастности к самому древнему из ремесел.
– Я служу в доме лорда д’Арси.
Краснолицый мужлан насторожился, его рот растянулся в сальной ухмылке.
– Стало быть, ты и есть мамзель лорда д’Арси? Говорят, недавно он привез к себе еще одну из Лондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100