Она хотела перевести в мою контору все ее бумаги и завещание. Как только бумаги придут, я приглашу вас сюда для оглашения ее последней воли. Она успела мне сообщить, что оставляет вам солидную сумму денег и кое-какую собственность в Новом Орлеане.
Камилла опустила голову. Она была не готова к разговору о завещании: рана, оставшаяся в ее душе после смерти тети Пруди, была слишком свежа и еще кровоточила.
Мистер Снайдер пожал ей руку и проводил до дверей. Глядя на только что подписанные бумаги, он с изумлением покачал головой: война между Кингстонами и Монтесами, тянувшаяся на протяжении трех поколений, закончилась. И похоже было, что победа досталась Кингстонам!
Спрятав жестяную шкатулку в седельную сумку, Камилла направилась к дому Джанет, куда ее пригласили на ленч. Когда подруги сели за стол, Камилла рассказала о том, что передала ранчо Хантеру и собирается вскоре переехать в Новый Орлеан.
– Не могу поверить, что ты все-таки решила расстаться с Валье дель Корасон! Твой отец перевернется в гробу, Камилла! К тому же тебе совершенно нечего делать в Новом Орлеане. Твой дом здесь.
– Теперь уже нет…
– Ни за что не поверю, что Хантер позволит тебе уехать!
– А по-моему, он вздохнет с облегчением, когда распрощается со мной. Теперь, когда я стала его женой, он просто не знает, что со мной делать. Но давай не будем говорить о Хантере. Как твои дети?
– Здоровы и проказничают вовсю. – Джанет протянула руку через стол и сжала пальцы подруги. – Послушай, Камилла, если тебе в тягость жить в доме Хантера, ты в любую минуту можешь переехать к нам с Хэлом. Мы с радостью тебя примем.
– Я знаю… спасибо. Может, я еще и поймаю тебя на слове, – Камилла бросила взгляд на часы, висевшие на стене, и торопливо поднялась из-за стола. – Ты посмотри, который час! Мне надо бежать – у меня в городе есть еще одно дело.
Джанет проводила ее до коновязи. Взобравшись в седло, Камилла вытащила из седельной сумки обитую жестью шкатулку, переданную ей мистером Снайдером, и протянула ее Джанет.
– Ты не могла бы сохранить это для меня? Я, кажется, пока не готова узнать, что там внутри: слишком больно ворошить прошлое.
– Да, конечно, – Джанет озабоченно взглянула на подругу. – Прошу тебя об одном, Камилла: не делай никаких поспешных шагов. Не уезжай, пока не обдумаешь все хорошенько!
Камилла невесело улыбнулась.
– Твоими устами всегда говорит голос разума. Будь я хоть чуточку похожа на тебя, Джанет, наверное, мне удалось бы избежать многих неприятностей.
Джанет улыбнулась в ответ.
– Оставайся прежней. Ты не была бы Камиллой, если бы изменилась!
Камилла пересекла пыльную улицу, направляясь в контору шерифа. Перед тем как покинуть Техас навсегда, надо было вернуть все долги, и первым в ее списке стояло принесение извинений шерифу Додсону.
Шерифа она обнаружила сидящим на крыльце в плетенном из тростника кресле. Завидев Камиллу, он спустил ноги с перил, улыбнулся и приподнял шляпу.
– Рад вас видеть, Камилла. Примите мои соболезнования. На вашу долю выпало много горя.
Камилле было трудно посмотреть ему в глаза: она успела наговорить шерифу Додсону немало неприятных вещей. Теперь ей было известно, что этих упреков он не заслужил.
– Мистер Додсон, – она все-таки пересилила себя и взглянула ему в глаза. – Я часто бываю не права, но всегда готова первой признать это. Я была несправедлива к вам и пришла извиниться.
Шериф ответил не сразу, но зато, когда он заговорил, его улыбка сияла искренней теплотой.
– Не могу вас ни в чем упрекнуть. Вы тогда никому не доверяли, но у вас были на то основания. Мне жаль, что я не смог предотвратить трагедии, Камилла, но убийца вашего отца получил по заслугам. Вы с этим согласны?
– Согласна.
– Кстати, что вы думаете делать с Уэйдом Робертсом? С какой стороны на это ни посмотри, он грабил вас. Хотите подать на него в суд?
– Мы с Хантером все обсудили и решили, что об этом деле надо просто забыть.
– Насколько я понял, Уэйд обещал Хантеру возместить вам ущерб?
– Пусть они разбираются сами, меня это уже не касается, – она крепко пожала ему руку. – Прощайте, шериф. Вы хороший человек.
Додсон усмехнулся в ответ.
– Услышать такое от вас – большая честь, Камилла.
Он провожал ее взглядом, пока она не скрылась в дверях магазина неподалеку от конторы.
Выбрав несколько отрезов и подобрав к ним выкройки и отделку, Камилла огляделась кругом, и взгляд ее остановился на вместительных дорожных сундуках.
– Я бы хотела купить вот эти три, если можно.
Миссис Бозвелл, жена хозяина лавки, была очень рада такой крупной покупке.
– Еще что-нибудь, Камилла? – спросила она.
– Нет, пожалуй, больше ничего не надо, миссис Бозвелл. Будьте добры, проследите, чтобы материал и выкройки сегодня же были доставлены портнихе. Мне бы хотелось, чтобы она выполнила заказ как можно скорее.
– Да-да, разумеется. Но зачем вам эти сундуки, Камилла? Вы куда-то уезжаете? – лавочница не скрывала своего любопытства.
Камилла вздохнула. Она знала, что об этой новости уже сегодня будет говорить весь Сан-Рафаэль, но делать было нечего.
– Через несколько недель я уезжаю в Новый Орлеан, миссис Бозвелл. Поэтому мне нужно, чтобы все было готово как можно скорее.
– Не сомневаюсь, что мисс Дэвис все сошьет очень быстро. Такой заказ для нее – настоящий подарок судьбы.
Вернувшись на ранчо Кингстона, Камилла первым делом направилась в комнату Антонии, чтобы уложить дочку спать. Девочка, не умолкая, рассказывала ей о том, как провела день с Хантером: он возил ее кататься верхом, а потом разрешил покормить лошадей в конюшне. Сияя от гордости, Антония сообщила матери, что мистер Кингстон разрешил ей называть его папой.
Когда Камилла спустилась вниз, Хантер был в гостиной. Он сидел под портретом своего отца, и она в который раз поразилась их сходству. Два рыжих спаниеля, лежавших на ковре, подняли головы при ее появлении.
– Ты выглядишь усталой, Камилла. Пожалуй, тебе лучше лечь сегодня пораньше.
– Да, я устала, но сначала хотела бы поговорить с тобой. Антония сказала, что ты разрешил ей называть тебя отцом.
– Ну да. А ты против? – спросил он.
– Нет, но просто я подумала, что так ей будет тяжелее, когда нам придется уехать. Она очень привязалась к тебе.
– Что же в этом удивительного? Насколько я знаю, дети обычно любят своих родителей.
– Да, но, по-моему, наш случай никак нельзя назвать обычным…
– Я хочу, чтобы она считала меня своим отцом, Камилла. Пусть окружающие думают, будто я ее отчим, но она должна знать, что я люблю ее.
На это у Камиллы не нашлось возражений. Она решила, что вреда не будет, если Антония начнет называть Хантера отцом. В конце концов, им все равно придется скоро расстаться.
– А теперь я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и пойду спать, – сказала Камилла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Камилла опустила голову. Она была не готова к разговору о завещании: рана, оставшаяся в ее душе после смерти тети Пруди, была слишком свежа и еще кровоточила.
Мистер Снайдер пожал ей руку и проводил до дверей. Глядя на только что подписанные бумаги, он с изумлением покачал головой: война между Кингстонами и Монтесами, тянувшаяся на протяжении трех поколений, закончилась. И похоже было, что победа досталась Кингстонам!
Спрятав жестяную шкатулку в седельную сумку, Камилла направилась к дому Джанет, куда ее пригласили на ленч. Когда подруги сели за стол, Камилла рассказала о том, что передала ранчо Хантеру и собирается вскоре переехать в Новый Орлеан.
– Не могу поверить, что ты все-таки решила расстаться с Валье дель Корасон! Твой отец перевернется в гробу, Камилла! К тому же тебе совершенно нечего делать в Новом Орлеане. Твой дом здесь.
– Теперь уже нет…
– Ни за что не поверю, что Хантер позволит тебе уехать!
– А по-моему, он вздохнет с облегчением, когда распрощается со мной. Теперь, когда я стала его женой, он просто не знает, что со мной делать. Но давай не будем говорить о Хантере. Как твои дети?
– Здоровы и проказничают вовсю. – Джанет протянула руку через стол и сжала пальцы подруги. – Послушай, Камилла, если тебе в тягость жить в доме Хантера, ты в любую минуту можешь переехать к нам с Хэлом. Мы с радостью тебя примем.
– Я знаю… спасибо. Может, я еще и поймаю тебя на слове, – Камилла бросила взгляд на часы, висевшие на стене, и торопливо поднялась из-за стола. – Ты посмотри, который час! Мне надо бежать – у меня в городе есть еще одно дело.
Джанет проводила ее до коновязи. Взобравшись в седло, Камилла вытащила из седельной сумки обитую жестью шкатулку, переданную ей мистером Снайдером, и протянула ее Джанет.
– Ты не могла бы сохранить это для меня? Я, кажется, пока не готова узнать, что там внутри: слишком больно ворошить прошлое.
– Да, конечно, – Джанет озабоченно взглянула на подругу. – Прошу тебя об одном, Камилла: не делай никаких поспешных шагов. Не уезжай, пока не обдумаешь все хорошенько!
Камилла невесело улыбнулась.
– Твоими устами всегда говорит голос разума. Будь я хоть чуточку похожа на тебя, Джанет, наверное, мне удалось бы избежать многих неприятностей.
Джанет улыбнулась в ответ.
– Оставайся прежней. Ты не была бы Камиллой, если бы изменилась!
Камилла пересекла пыльную улицу, направляясь в контору шерифа. Перед тем как покинуть Техас навсегда, надо было вернуть все долги, и первым в ее списке стояло принесение извинений шерифу Додсону.
Шерифа она обнаружила сидящим на крыльце в плетенном из тростника кресле. Завидев Камиллу, он спустил ноги с перил, улыбнулся и приподнял шляпу.
– Рад вас видеть, Камилла. Примите мои соболезнования. На вашу долю выпало много горя.
Камилле было трудно посмотреть ему в глаза: она успела наговорить шерифу Додсону немало неприятных вещей. Теперь ей было известно, что этих упреков он не заслужил.
– Мистер Додсон, – она все-таки пересилила себя и взглянула ему в глаза. – Я часто бываю не права, но всегда готова первой признать это. Я была несправедлива к вам и пришла извиниться.
Шериф ответил не сразу, но зато, когда он заговорил, его улыбка сияла искренней теплотой.
– Не могу вас ни в чем упрекнуть. Вы тогда никому не доверяли, но у вас были на то основания. Мне жаль, что я не смог предотвратить трагедии, Камилла, но убийца вашего отца получил по заслугам. Вы с этим согласны?
– Согласна.
– Кстати, что вы думаете делать с Уэйдом Робертсом? С какой стороны на это ни посмотри, он грабил вас. Хотите подать на него в суд?
– Мы с Хантером все обсудили и решили, что об этом деле надо просто забыть.
– Насколько я понял, Уэйд обещал Хантеру возместить вам ущерб?
– Пусть они разбираются сами, меня это уже не касается, – она крепко пожала ему руку. – Прощайте, шериф. Вы хороший человек.
Додсон усмехнулся в ответ.
– Услышать такое от вас – большая честь, Камилла.
Он провожал ее взглядом, пока она не скрылась в дверях магазина неподалеку от конторы.
Выбрав несколько отрезов и подобрав к ним выкройки и отделку, Камилла огляделась кругом, и взгляд ее остановился на вместительных дорожных сундуках.
– Я бы хотела купить вот эти три, если можно.
Миссис Бозвелл, жена хозяина лавки, была очень рада такой крупной покупке.
– Еще что-нибудь, Камилла? – спросила она.
– Нет, пожалуй, больше ничего не надо, миссис Бозвелл. Будьте добры, проследите, чтобы материал и выкройки сегодня же были доставлены портнихе. Мне бы хотелось, чтобы она выполнила заказ как можно скорее.
– Да-да, разумеется. Но зачем вам эти сундуки, Камилла? Вы куда-то уезжаете? – лавочница не скрывала своего любопытства.
Камилла вздохнула. Она знала, что об этой новости уже сегодня будет говорить весь Сан-Рафаэль, но делать было нечего.
– Через несколько недель я уезжаю в Новый Орлеан, миссис Бозвелл. Поэтому мне нужно, чтобы все было готово как можно скорее.
– Не сомневаюсь, что мисс Дэвис все сошьет очень быстро. Такой заказ для нее – настоящий подарок судьбы.
Вернувшись на ранчо Кингстона, Камилла первым делом направилась в комнату Антонии, чтобы уложить дочку спать. Девочка, не умолкая, рассказывала ей о том, как провела день с Хантером: он возил ее кататься верхом, а потом разрешил покормить лошадей в конюшне. Сияя от гордости, Антония сообщила матери, что мистер Кингстон разрешил ей называть его папой.
Когда Камилла спустилась вниз, Хантер был в гостиной. Он сидел под портретом своего отца, и она в который раз поразилась их сходству. Два рыжих спаниеля, лежавших на ковре, подняли головы при ее появлении.
– Ты выглядишь усталой, Камилла. Пожалуй, тебе лучше лечь сегодня пораньше.
– Да, я устала, но сначала хотела бы поговорить с тобой. Антония сказала, что ты разрешил ей называть тебя отцом.
– Ну да. А ты против? – спросил он.
– Нет, но просто я подумала, что так ей будет тяжелее, когда нам придется уехать. Она очень привязалась к тебе.
– Что же в этом удивительного? Насколько я знаю, дети обычно любят своих родителей.
– Да, но, по-моему, наш случай никак нельзя назвать обычным…
– Я хочу, чтобы она считала меня своим отцом, Камилла. Пусть окружающие думают, будто я ее отчим, но она должна знать, что я люблю ее.
На это у Камиллы не нашлось возражений. Она решила, что вреда не будет, если Антония начнет называть Хантера отцом. В конце концов, им все равно придется скоро расстаться.
– А теперь я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и пойду спать, – сказала Камилла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109