Ее красота ошеломила Райена. Никогда прежде ему не доводилось видеть такого совершенства черт, даже Катарине было далеко до нее. Странно, что и в этом своем ярко-красном наряде она выглядела такой же юной и невинной, как прежде в белом.
— Пойдемте? — произнес он, подавая ей руку. Некоторое время Джиллиана молча смотрела на него. Перед ней стоял широкоплечий, высокорослый красавец. От него исходило ощущение силы и уверенности даже сейчас, будучи пленником, он казался хозяином положения. Темные глаза принца уже не излучали презрение и неприязнь, как в церкви. Выражение их осталось непонятным для Джиллианы. «О чем он думает?» — невольно подумалось ей.
Наконец она оперлась о предложенную руку принца.
— У меня тоже нет особого желания участвовать в это застолье. Но если мы хотим обрести свободу, ничего не поделаешь — придется потерпеть. Пусть Генрих поиграет в хлебосольного хозяина. Думаю, теперь он уже окончательно уверился сам и убедил других, что сегодня все произошло по его собственному плану.
Райен внимательно вгляделся в синие глаза.
— Вы так хорошо его знаете, что беретесь судить о его действиях?
— Я его совсем не знаю, зато мне многое известно о нем по рассказам королевы Элинор. А уж для нее характер Генриха — открытая книга. Думаю, что за столом он постарается показать подданным, как великодушен он бывает даже к своим врагам.
— Вы называете себя его врагом?! Прошу простить меня за дерзкие мысли, но я до сих пор не могу избавиться от подозрения, что вы с ним заодно.
Она опустила глаза, и длинные тени от ресниц легли на ее щеки, потом произнесла, особенно четко выговаривая слова:
— Признаться, ваше мнение обо мне мало интересно. Я помогла вам и скоро попрошу вас помочь мне. Больше, я полагаю, нас с вами ничто не связывает.
— Интересно, чем я могу помочь вам? Разве вы в чем-то нуждаетесь?
— Я скажу вам об этом в свое время. А сейчас нам пора, не будем заставлять хозяина ждать, — отчужденно ответила Джиллиана.
В Пиршественной зале уже толпились придворные и их жены. Длинные столы стояли готовые к праздничной трапезе. Со стен свисали великолепные гобелены. Казалось, что все гости говорили одновременно, и от этого в зале стоял несмолкающий гул. Судя по доносившимся обрывкам фраз, предмет разговора был один и тот же молодая королева и ее муж, Золотой Сокол.
Едва Джиллиана и Райен появились на пороге, все разговоры вмиг стихли, и в зале воцарилась тишина. Слуга, поклонившись, повел их к стоявшему на возвышении столу, за которым восседал сам король.
— А-а, прилетели, мои голубки! — громогласно воскликнул Генрих. — Что ж, добро пожаловать. Наконец-то вы соединились! Подходите ближе, королева Джиллиана, садитесь по мою правую руку, а ты, принц Райен, по левую. Ешьте, пейте, веселитесь! Это пир в вашу честь.
Новобрачные уселись, и тотчас к столам потянулась длинная процессия слуг, подававших всяческие яства. За пирогами с дичью, сыром и яйцами следовали жаренные целиком лебеди и павлины, за ними жаркое из кабана, громадные куски оленины — все это предлагалось сперва королевскому столу, а с него оставшееся уплывало дальше, на нижние столы. Чуть позже явились засахаренные фрукты вперемешку с винными ягодами и сладкие пироги, усыпанные миндалем и корицей.
Пока все спешили насладиться воистину королевским угощением, Райен с нескрываемой неприязнью разглядывал гостей Генриха. Джиллиана откусила лишь крохотный кусочек мяса, да и тот не смогла проглотить. Ах, если бы Элинор вдруг каким-то чудом оказалась здесь! Присутствие наставницы помогло бы Джиллиане как-нибудь пережить этот вечер. Она вынуждена была сидеть на пиру у короля Англии, но одна мысль жгла ее огнем: Генрих повинен в смерти ее матери.
— Скажите, Джиллиана, — надеюсь, вы позволите вас так называть — как вам нравится наша столица? — с развязной веселостью обратился к ней король.
Она взглянула ему прямо в глаза.
— А вам, Генрих, — надеюсь, вы позволите вас так называть, — как нравится мой Талшамар?
Губы Генриха сурово сжались.
— Я не имел пока удовольствия быть гостем вашей страны. После… — он немного замялся, — смерти вашей матушки Талшамар попал под опеку Его Святейшества, и он, представьте, запретил мне ездить к моим ближайшим соседям. Надеюсь, что вы, Джиллиана, отмените этот нелепый порядок, и скоро мы с вами станем друзьями.
Она опустила глаза, чтобы скрыть пылавшую в них ненависть.
— Боюсь, что Талшамар может оказаться вредным для вашего здоровья, Генрих. Поверьте, я была бы очень огорчена, если бы во время поездки в мою страну с вами приключилась какая-нибудь… неожиданная болезнь.
Райен чуть не поперхнулся вином. Да, какова бы она ни была, эта талшамарская королева, но, чтобы так дерзко разговаривать с Генрихом, надобно иметь изрядное мужество.
Когда король угрожающе развернулся в сторону Джиллианы, рука Райена сама потянулась к поясу, впрочем, оружия при нем, разумеется, не было.
Она, улыбаясь, спокойно встретила озлобленный взгляд Генриха.
— Какие изысканные яства! — Она картинно надкусила винную ягоду, тем самым обращая внимание Генриха на то, что на них смотрит весь английский двор.
— Хорошо же вы отвечаете на мое дружелюбие. Право, с моей стороны вам ничто не грозит. Я делаю все, чтобы вы были довольны, а вы так мало это цените.
— О, насчет угроз я вполне спокойна. Не думаю, чтобы моя безвременная кончина отвечала вашим планам.
Лицо Генриха неожиданно приняло весьма довольное выражение.
— Вот именно. Поэтому я решил для вашего же блага на время оставить вас у себя, чтобы вы могли в полной безопасности произвести на свет сына или дочь.
Глаза Джиллианы негодующе сверкнули.
— Имейте в виду, если вы вздумаете сделать меня своей пленницей, у меня никогда не будет ни сына, ни дочери.
— Но разве вы не уверяли меня, что уже носите под сердцем дитя?
Она нетерпеливо повела плечом.
— Я вам солгала.
«Боже, — поразился принц Райен, — она хоть понимает, что говорит?»
Генрих, однако, воспринял ее слова совершенно спокойно.
— Я знаю. Я сразу это понял, но мысль о вашей свадьбе пришлась мне по душе. Теперь вам придется погостить у нас еще немного — ну, а мы будем заботиться о том, чтобы вы ни в чем не испытывали недостатка. Разумеется, вы можете неограниченно наслаждаться обществом своего супруга.
Джиллиана поднялась.
— Я не желаю лишней минуты оставаться в Англии, и вы не смеете меня к этому принуждать. Напомню вам, что я нахожусь под покровительством Его Святейшества Папы Римского. А он имеет достаточную власть, чтобы отлучить вас от церкви, — бросила она свой последний аргумент.
Генрих в ярости вскочил на ноги и с размаху стукнул кулаком по столу, отчего бокал с дорогим вином опрокинулся и по скатерти расплылось красное пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91