Она бы могла незаметно сунуть ей клочок бумаги. В общем, Элен не составляло никакого труда поставить крест на политической карьере ненавистного врага, для этого ей требовалось лишь скомпрометировать Мириам.
Уже открыв рот, Лили в последний момент одернула себя.
Какому мужчине приятно узнать, что его жена встречалась с другим? К тому же еще не ясно, изменяла Мириам или нет.
А что, если содержание записки невинно? Вдруг этот М. — художник, которому Мириам заказала свой портрет, чтобы впоследствии подарить его мужу? Например, она собирается позировать М. в то же время и в том же месте, а Элен является связующим звеном между ними. М. очень нуждается в деньгах, потому Мириам уехала в Санта-Фе, не сказав никому ни слова. Она собиралась отвезти ему деньги, чтобы он мог возобновить работу над портретом.
Нет, слишком уж неправдоподобное объяснение, хотя и содержание записки, и слова Элен об «общем друге» могли иметь вполне невинный смысл.
Лили намеревалась это выяснить. Она многим обязана Мириам, чтобы думать о ней плохо, и, пока не узнает правду, не станет делать поспешных выводов.
А сейчас требовалось выяснить другое.
— Куинн, ты уже решил насчет любовницы?
Глава 12
Улыбнувшись, Куинн протянул ей сигару. Лили глубоко затянулась, после чего нехотя вернула ему. «До чего же она непредсказуема! Никогда не знаешь, что она в следующий момент скажет или сделает», — подумал он. Ее непредсказуемость Куинну нравилась.
— Жена не должна спрашивать мужа, будет ли он заводить любовницу, — беззаботно произнес он. — Если он скажет «нет», она все равно ему не поверит, а если скажет «да», решит, что он ее разыгрывает. Запомни это на будущее.
— А зачем? Я больше не собираюсь выходить замуж.
Сообразив, что не получила ответа, Лили нахмурилась.
— Почему же? Ты молодая, красивая, интересная женщина.
Сегодня Куинн хорошенько рассмотрел ее на приеме. Даже когда она тщательно копировала вечно грустную Мириам, жизнь в ней била ключом. Рядом с Лили остальные женщины казались блеклыми и невзрачными, словно плющ рядом с каким-нибудь экзотическим цветком.
Странно, такая же хрупкая, бледная и изящная, она производила совершенно иное впечатление, чем Мириам. Ее глаза искрились, розовые губы улыбались, брови хмурились, а выражение лица постоянно менялось. Она без труда привлекала к себе внимание. Если Мириам предпочитала, оставаясь в тени, наблюдать за происходящим, то Лили всегда была в центре событий.
— Тетя Эдна ежедневно говорила, что обретет покой лишь после смерти дяди Росса, что замужество — хитроумная ловушка, и советовала в нее не попадать.
— Вот уж чего не следовало бы говорить молоденькой девушке, — заметил Куинн.
— По-моему, некоторые браки сродни тюрьме. Но беда в том, что никто из женщин не может заранее определить, каким будет ее замужество. Когда я услышала скрежет тюремных ворот за спиной, то ощутила полнейшую беспомощность, словно попала в капкан. И я больше не собираюсь рисковать. Если мужчина причинит мне боль, я хочу быть свободной, чтобы уйти от него. — Лили улыбнулась. — Наверное, тебе этого не понять, ведь ты живешь по правилам.
Глядя на нее, Куинн подумал, что из Лили Дейл получилась бы любовница-мечта для каждого мужчины. Очаровательная, с весьма скромными запросами и полным отсутствием интереса к браку.
— Сай Гарденер причинил тебе боль, но ты не ушла от него, — заметил Куинн.
— Да, получила хороший урок. Я подумывала уйти от Сая, только не успела. Но в следующий раз я буду знать, когда нужно все бросить.
В карете стоял легкий аромат незабудок, смешанный с истинно женским запахом пудры, лосьонов и кремов. Лили сидела так близко, что ее теплое бедро касалось его бедра, а плечо — его плеча. От мороза щеки у нее порозовели, губы стали пунцовыми.
Слушая ее рассуждения о человеке, принесшем ей ужасные несчастья, Куинн вдруг почувствовал жгучую ревность. Он не хотел, чтобы другой мужчина смотрел на Лили, а тем более ласкал ее или занимался с ней любовью.
Воображение рисовало ему картины, одну сладострастнее другой. Он знал, что Лили не осталась бы в ночной рубашке, не просила бы выключить свет, не отвернулась бы к стене, безропотно снося его ласки.
Куинн часто представлял себе, как бы все происходило. Лили не разыгрывала бы скромницу, а отдалась бы ему со всей страстью, на какую способна. Напускная холодность светской дамы, которую она выказывала днем, наверняка бы испарилась ночью, ее ласки и прикосновения довели бы мужчину до умопомрачения.
Тихонько выругавшись, Куинн швырнул сигару в окно и потер глаза. Он так надеялся, что разлука остудит его пыл, но стоило ему увидеть Лили, и огонь разгорелся с новой силой.
— Куинн? — Она, нахмурившись, смотрела на него. — Что-то не так?
Наверное, у всех знаменитых куртизанок был именно такой голос: низкий, с легкой хрипотцой, манящий, способный разбудить самые безудержные фантазии.
Вся сдержанность Куинна моментально испарилась, словно прорвало плотину и вода хлынула бурным потоком. Он схватил Лили в объятия, грубо прижал к себе, ощутив электризующее тепло ее упругого тела. Лили сначала удивилась, потом тихонько вздохнула и, прильнув к нему, запрокинула голову.
Его губы крепко прижались к ее рту, язык скользнул внутрь, в сладостную влажность, пахнущую чаем, пирожными и табаком. У Куинна голова пошла кругом, ему хотелось подчинить эту женщину, сорвать с нее одежду, вдохнуть мускусный запах желания.
Он на секунду отстранил Лили от себя, и та, откинувшись назад, взглянула на него затуманенными глазами.
— О Господи… — прошептала Лили, а затем уже сама прильнула к его губам.
Куинну показалось, что у него помутился рассудок. Отбросив меховой полог в сторону и распахнув ее плащ, он сжал рукой полную грудь.
Лили со стоном упала на него, отдаваясь лихорадочным поцелуям, которыми он осыпал ее шею, вцепилась пальцами в его темные шелковистые волосы. Куинн молниеносным движением уложил ее на спину и, путаясь в бесчисленных юбках, попытался их поднять. Ему мешала теснота кареты, но он все же добился чего хотел, и его рука наконец скользнула по ноге Лили снизу вверх к восхитительной полоске обнаженной кожи, не прикрытой чулком.
Ослепленные страстью, опьяненные лихорадочными поцелуями, тяжело дыша и постанывая от наслаждения, оба не заметили, что карета остановилась. Их вернул на землю настойчивый стук в дверцу кареты.
Должно быть, это Морли, черт бы его побрал! Нашел время, идиот!
Куинн и Лили уставились друг на друга. Она выглядела не лучшим образом: шляпка съехала набок, из-под нее выбивались длинные блестящие локоны, платье расстегнуто до пояса, губы распухли, взгляд отрешенный.
— В чем дело? — рявкнул Куинн.
— Приехали, сэр, — раздался спокойный голос Морли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Уже открыв рот, Лили в последний момент одернула себя.
Какому мужчине приятно узнать, что его жена встречалась с другим? К тому же еще не ясно, изменяла Мириам или нет.
А что, если содержание записки невинно? Вдруг этот М. — художник, которому Мириам заказала свой портрет, чтобы впоследствии подарить его мужу? Например, она собирается позировать М. в то же время и в том же месте, а Элен является связующим звеном между ними. М. очень нуждается в деньгах, потому Мириам уехала в Санта-Фе, не сказав никому ни слова. Она собиралась отвезти ему деньги, чтобы он мог возобновить работу над портретом.
Нет, слишком уж неправдоподобное объяснение, хотя и содержание записки, и слова Элен об «общем друге» могли иметь вполне невинный смысл.
Лили намеревалась это выяснить. Она многим обязана Мириам, чтобы думать о ней плохо, и, пока не узнает правду, не станет делать поспешных выводов.
А сейчас требовалось выяснить другое.
— Куинн, ты уже решил насчет любовницы?
Глава 12
Улыбнувшись, Куинн протянул ей сигару. Лили глубоко затянулась, после чего нехотя вернула ему. «До чего же она непредсказуема! Никогда не знаешь, что она в следующий момент скажет или сделает», — подумал он. Ее непредсказуемость Куинну нравилась.
— Жена не должна спрашивать мужа, будет ли он заводить любовницу, — беззаботно произнес он. — Если он скажет «нет», она все равно ему не поверит, а если скажет «да», решит, что он ее разыгрывает. Запомни это на будущее.
— А зачем? Я больше не собираюсь выходить замуж.
Сообразив, что не получила ответа, Лили нахмурилась.
— Почему же? Ты молодая, красивая, интересная женщина.
Сегодня Куинн хорошенько рассмотрел ее на приеме. Даже когда она тщательно копировала вечно грустную Мириам, жизнь в ней била ключом. Рядом с Лили остальные женщины казались блеклыми и невзрачными, словно плющ рядом с каким-нибудь экзотическим цветком.
Странно, такая же хрупкая, бледная и изящная, она производила совершенно иное впечатление, чем Мириам. Ее глаза искрились, розовые губы улыбались, брови хмурились, а выражение лица постоянно менялось. Она без труда привлекала к себе внимание. Если Мириам предпочитала, оставаясь в тени, наблюдать за происходящим, то Лили всегда была в центре событий.
— Тетя Эдна ежедневно говорила, что обретет покой лишь после смерти дяди Росса, что замужество — хитроумная ловушка, и советовала в нее не попадать.
— Вот уж чего не следовало бы говорить молоденькой девушке, — заметил Куинн.
— По-моему, некоторые браки сродни тюрьме. Но беда в том, что никто из женщин не может заранее определить, каким будет ее замужество. Когда я услышала скрежет тюремных ворот за спиной, то ощутила полнейшую беспомощность, словно попала в капкан. И я больше не собираюсь рисковать. Если мужчина причинит мне боль, я хочу быть свободной, чтобы уйти от него. — Лили улыбнулась. — Наверное, тебе этого не понять, ведь ты живешь по правилам.
Глядя на нее, Куинн подумал, что из Лили Дейл получилась бы любовница-мечта для каждого мужчины. Очаровательная, с весьма скромными запросами и полным отсутствием интереса к браку.
— Сай Гарденер причинил тебе боль, но ты не ушла от него, — заметил Куинн.
— Да, получила хороший урок. Я подумывала уйти от Сая, только не успела. Но в следующий раз я буду знать, когда нужно все бросить.
В карете стоял легкий аромат незабудок, смешанный с истинно женским запахом пудры, лосьонов и кремов. Лили сидела так близко, что ее теплое бедро касалось его бедра, а плечо — его плеча. От мороза щеки у нее порозовели, губы стали пунцовыми.
Слушая ее рассуждения о человеке, принесшем ей ужасные несчастья, Куинн вдруг почувствовал жгучую ревность. Он не хотел, чтобы другой мужчина смотрел на Лили, а тем более ласкал ее или занимался с ней любовью.
Воображение рисовало ему картины, одну сладострастнее другой. Он знал, что Лили не осталась бы в ночной рубашке, не просила бы выключить свет, не отвернулась бы к стене, безропотно снося его ласки.
Куинн часто представлял себе, как бы все происходило. Лили не разыгрывала бы скромницу, а отдалась бы ему со всей страстью, на какую способна. Напускная холодность светской дамы, которую она выказывала днем, наверняка бы испарилась ночью, ее ласки и прикосновения довели бы мужчину до умопомрачения.
Тихонько выругавшись, Куинн швырнул сигару в окно и потер глаза. Он так надеялся, что разлука остудит его пыл, но стоило ему увидеть Лили, и огонь разгорелся с новой силой.
— Куинн? — Она, нахмурившись, смотрела на него. — Что-то не так?
Наверное, у всех знаменитых куртизанок был именно такой голос: низкий, с легкой хрипотцой, манящий, способный разбудить самые безудержные фантазии.
Вся сдержанность Куинна моментально испарилась, словно прорвало плотину и вода хлынула бурным потоком. Он схватил Лили в объятия, грубо прижал к себе, ощутив электризующее тепло ее упругого тела. Лили сначала удивилась, потом тихонько вздохнула и, прильнув к нему, запрокинула голову.
Его губы крепко прижались к ее рту, язык скользнул внутрь, в сладостную влажность, пахнущую чаем, пирожными и табаком. У Куинна голова пошла кругом, ему хотелось подчинить эту женщину, сорвать с нее одежду, вдохнуть мускусный запах желания.
Он на секунду отстранил Лили от себя, и та, откинувшись назад, взглянула на него затуманенными глазами.
— О Господи… — прошептала Лили, а затем уже сама прильнула к его губам.
Куинну показалось, что у него помутился рассудок. Отбросив меховой полог в сторону и распахнув ее плащ, он сжал рукой полную грудь.
Лили со стоном упала на него, отдаваясь лихорадочным поцелуям, которыми он осыпал ее шею, вцепилась пальцами в его темные шелковистые волосы. Куинн молниеносным движением уложил ее на спину и, путаясь в бесчисленных юбках, попытался их поднять. Ему мешала теснота кареты, но он все же добился чего хотел, и его рука наконец скользнула по ноге Лили снизу вверх к восхитительной полоске обнаженной кожи, не прикрытой чулком.
Ослепленные страстью, опьяненные лихорадочными поцелуями, тяжело дыша и постанывая от наслаждения, оба не заметили, что карета остановилась. Их вернул на землю настойчивый стук в дверцу кареты.
Должно быть, это Морли, черт бы его побрал! Нашел время, идиот!
Куинн и Лили уставились друг на друга. Она выглядела не лучшим образом: шляпка съехала набок, из-под нее выбивались длинные блестящие локоны, платье расстегнуто до пояса, губы распухли, взгляд отрешенный.
— В чем дело? — рявкнул Куинн.
— Приехали, сэр, — раздался спокойный голос Морли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74