Голос же оказался низким, глубоким и несколько грубоватым.
– Андрэ, друг мой, сколько лет, сколько зим! – воскликнул он, подавая руку наставнику Мишель. – Наконец-то вы вернулись в родные края! Надеюсь, надолго?
Андрэ слегка поклонился, и на его лице появилась ироничная улыбка:
– Да, Арно, блудный сын вернулся домой.
Димпьер расцеловал Андрэ в обе щеки, потом отступил на шаг и похлопал его по плечу.
– Я, право, очень рад вновь видеть вас, мой друг. Мне было приятно узнать, что, несмотря на решение закончить карьеру танцовщика, вы все же сполна используете свои знания и опыт на педагогическом поприще. Насколько я догадываюсь, эта девушка – мадемуазель Вернер, о которой вы мне писали?
– Да, – с гордостью ответил Андрэ, обняв Мишель за плечи. – Не правда ли, она очаровательна?
На сосредоточенном лице Димпьера не отразилось никаких чувств. И это больно кольнуло Мишель. Она уныло подумала, что все дифирамбы Андрэ в ее адрес, по-видимому, не произвели впечатления.
– Согласен, – так же холодно ответил Арно. – Но в этом зале главное – не красота и обаяние, а умение танцевать. – Он обернулся и посмотрел на Мишель: – Вас не смутит, мадемуазель, если я попрошу вас станцевать в присутствии остальных учеников? Или вы бы предпочли танцевать только в моем присутствии? Ваше право решать.
Мишель очень хотелось ответить балетмейстеру, что присутствие остальных ни в коей мере ее не смутит. Но это было бы неправдой. Поэтому, стараясь унять дрожь в голосе, она ответила, присев в легком реверансе:
– Если позволите, месье, я бы предпочла танцевать перед вами без зрителей, потому что очень волнуюсь.
Мишель сказала это без тени кокетства, очень ровным и независимым тоном. И по выражению лица балетмейстера поняла, что тем самым уже заслужила его уважение.
– Как вам будет угодно, мадемуазель, – ответил он, слегка кивнув головой, и повернулся к ученикам: – Все пока свободны. Прошу покинуть зал. Мадемуазель Вернер сейчас покажет мне свой сольный номер. Потом мы продолжим репетицию нового балета. Так что прошу не расходиться.
Искоса поглядывая на новенькую, ученики Арно вышли за дверь. Мишель облегченно вздохнула. Она заметила, что они с первой минуты начали полушепотом ее обсуждать. Причем это обсуждение явно носило отнюдь не дружественный характер. Впрочем, и она сама успела кое-что подметить. В частности, и то, что многие ученицы Арно были значительно моложе ее. Конечно, Мишель знала, что танцоры должны быть молоды, и в первую очередь – девушки: их средний возраст обычно не превышал семнадцати-восемнадцати лет. Здесь же было несколько совсем еще девчушек. Некоторым нельзя было дать и тринадцати лет. Но даже и на их личиках, когда они смотрели на новенькую, читалось не столько любопытство, сколько опасение из-за появления новой соперницы. И это вызвало у Мишель неприятное чувство: если только ее примут, ей будет нелегко.
Димпьер повернулся к Мишель и кивнул в сторону сидевшего в углу пианиста:
– Вы будете танцевать под аккомпанемент моего концертмейстера или предпочитаете своего? Я имею в виду сидящего за инструментом месье Дюваля или же вашего наставника?
– Пусть играет Андрэ, месье, – вновь очень решительно ответила Мишель. – Я привыкла к нему. Если не возражаете, я покажу вам отрывок из балета «Любовь Марса и Венеры».
Димпьер слегка пожал плечами и утвердительно кивнул. Андрэ сел за рояль и разложил на пюпитре ноты. Мишель на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула и постаралась вообразить, будто танцует дома, в своей классной комнате.
Андрэ взял первый аккорд. Мишель открыла глаза и начала танец. Она сразу же почувствовала себя спокойно, уверенно и с первых тактов поняла, что делает все именно так, как надо.
Когда танец кончился, Мишель долго не смела поднять глаз на балетмейстера, боясь увидеть на его лице выражение неудовольствия или даже полного неприятия.
Последний аккорд давно отзвучал, а Арно Димпьер продолжал хранить молчание. Наконец обернулся к сидевшему за роялем Андрэ и сказал:
– Ваша ученица очень изящна и пластична, Андрэ. Она умеет движением и жестом выразить не только чувство, но и мысль. Но ей надо еще очень многому учиться.
Мишель почувствовала, как у нее учащенно и тревожно забилось сердце. Она подняла глаза на балетмейстера, ожидая прочесть в его глазах еще более суровый приговор, нежели тот, который только что услышала. Но увидела в них лишь задумчивость. Арно внимательно рассматривал фигуру Мишель, се ноги, руки, изгиб шеи. Затем снова обернулся к Андрэ:
– Долгие годы вы не имели возможности следить за развитием балета, Андрэ. За это время многое изменилось. Появились всякого рода новшества, иные танцевальные стили, иной стала техника. Тем не менее ваша ученица, несомненно, талантлива. И с вашей помощью солидно подготовлена для того, чтобы стать профессиональной балериной. Поэтому, думаю, ей не составит особого труда наверстать упущенное.
Он посмотрел на Мишель и жестом подозвал ее к себе:
– Мадемуазель, прошу вас быть здесь завтра утром ровно в восемь часов. Опозданий я не терплю. Наденьте что-нибудь удобное и очень легкое, чтобы можно было бы нормально репетировать. Должен предупредить, что вы непременно вспотеете. Захватите с собой что-нибудь из еды и питья. Мы будем очень много работать с раннего утра и до полудня. Ах да! Чуть было не забыл: принесите большое полотенце, чтобы укрыться и не замерзнуть, дожидаясь своей очереди танцевать. А теперь прошу меня извинить, я должен продолжить занятия. Андрэ, завтра вечером я свободен. Мы можем встретиться, вспомнить былое и обо всем поговорить.
– Я был бы очень рад, Арно! – ответил Андрэ, вставая из-за рояля со счастливой улыбкой. – Мы встретимся здесь или прямо в нашем любимом кафе?
– Здесь, ровно в пять часов вечера.
– Хорошо. Значит, завтра в пять часов. Благодарим вас, Арно, за то, что уделили нам время. И за терпение – тоже!
Димпьер кивнул, как показалось Мишель, довольно холодно и проводил их до двери. В коридоре на них с любопытством смотрели возвращающиеся в репетиционный зал ученики.
Когда они спустились на несколько ступеней, Андрэ неожиданно громко рассмеялся:
– Вы приняты, милая! Приняты в студию самого лучшего и известного во всем Париже балетмейстера. Теперь ваше будущее обеспечено!
Мишель же чувствовала себя прескверно и раздраженно ответила:
– Он не выказал никакого удовлетворения от моего танца!
– Дорогая девочка! – воскликнул Андрэ, обнимая Мишель. – Пусть вас не вводят в заблуждение холодность Арно и его довольно грубые манеры. Он всегда такой. А его слова можете воспринимать как самый высокий комплимент.
– Но ведь он сказал, что мне надо еще многому учиться!
– Совершенно верно, дорогая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Андрэ, друг мой, сколько лет, сколько зим! – воскликнул он, подавая руку наставнику Мишель. – Наконец-то вы вернулись в родные края! Надеюсь, надолго?
Андрэ слегка поклонился, и на его лице появилась ироничная улыбка:
– Да, Арно, блудный сын вернулся домой.
Димпьер расцеловал Андрэ в обе щеки, потом отступил на шаг и похлопал его по плечу.
– Я, право, очень рад вновь видеть вас, мой друг. Мне было приятно узнать, что, несмотря на решение закончить карьеру танцовщика, вы все же сполна используете свои знания и опыт на педагогическом поприще. Насколько я догадываюсь, эта девушка – мадемуазель Вернер, о которой вы мне писали?
– Да, – с гордостью ответил Андрэ, обняв Мишель за плечи. – Не правда ли, она очаровательна?
На сосредоточенном лице Димпьера не отразилось никаких чувств. И это больно кольнуло Мишель. Она уныло подумала, что все дифирамбы Андрэ в ее адрес, по-видимому, не произвели впечатления.
– Согласен, – так же холодно ответил Арно. – Но в этом зале главное – не красота и обаяние, а умение танцевать. – Он обернулся и посмотрел на Мишель: – Вас не смутит, мадемуазель, если я попрошу вас станцевать в присутствии остальных учеников? Или вы бы предпочли танцевать только в моем присутствии? Ваше право решать.
Мишель очень хотелось ответить балетмейстеру, что присутствие остальных ни в коей мере ее не смутит. Но это было бы неправдой. Поэтому, стараясь унять дрожь в голосе, она ответила, присев в легком реверансе:
– Если позволите, месье, я бы предпочла танцевать перед вами без зрителей, потому что очень волнуюсь.
Мишель сказала это без тени кокетства, очень ровным и независимым тоном. И по выражению лица балетмейстера поняла, что тем самым уже заслужила его уважение.
– Как вам будет угодно, мадемуазель, – ответил он, слегка кивнув головой, и повернулся к ученикам: – Все пока свободны. Прошу покинуть зал. Мадемуазель Вернер сейчас покажет мне свой сольный номер. Потом мы продолжим репетицию нового балета. Так что прошу не расходиться.
Искоса поглядывая на новенькую, ученики Арно вышли за дверь. Мишель облегченно вздохнула. Она заметила, что они с первой минуты начали полушепотом ее обсуждать. Причем это обсуждение явно носило отнюдь не дружественный характер. Впрочем, и она сама успела кое-что подметить. В частности, и то, что многие ученицы Арно были значительно моложе ее. Конечно, Мишель знала, что танцоры должны быть молоды, и в первую очередь – девушки: их средний возраст обычно не превышал семнадцати-восемнадцати лет. Здесь же было несколько совсем еще девчушек. Некоторым нельзя было дать и тринадцати лет. Но даже и на их личиках, когда они смотрели на новенькую, читалось не столько любопытство, сколько опасение из-за появления новой соперницы. И это вызвало у Мишель неприятное чувство: если только ее примут, ей будет нелегко.
Димпьер повернулся к Мишель и кивнул в сторону сидевшего в углу пианиста:
– Вы будете танцевать под аккомпанемент моего концертмейстера или предпочитаете своего? Я имею в виду сидящего за инструментом месье Дюваля или же вашего наставника?
– Пусть играет Андрэ, месье, – вновь очень решительно ответила Мишель. – Я привыкла к нему. Если не возражаете, я покажу вам отрывок из балета «Любовь Марса и Венеры».
Димпьер слегка пожал плечами и утвердительно кивнул. Андрэ сел за рояль и разложил на пюпитре ноты. Мишель на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула и постаралась вообразить, будто танцует дома, в своей классной комнате.
Андрэ взял первый аккорд. Мишель открыла глаза и начала танец. Она сразу же почувствовала себя спокойно, уверенно и с первых тактов поняла, что делает все именно так, как надо.
Когда танец кончился, Мишель долго не смела поднять глаз на балетмейстера, боясь увидеть на его лице выражение неудовольствия или даже полного неприятия.
Последний аккорд давно отзвучал, а Арно Димпьер продолжал хранить молчание. Наконец обернулся к сидевшему за роялем Андрэ и сказал:
– Ваша ученица очень изящна и пластична, Андрэ. Она умеет движением и жестом выразить не только чувство, но и мысль. Но ей надо еще очень многому учиться.
Мишель почувствовала, как у нее учащенно и тревожно забилось сердце. Она подняла глаза на балетмейстера, ожидая прочесть в его глазах еще более суровый приговор, нежели тот, который только что услышала. Но увидела в них лишь задумчивость. Арно внимательно рассматривал фигуру Мишель, се ноги, руки, изгиб шеи. Затем снова обернулся к Андрэ:
– Долгие годы вы не имели возможности следить за развитием балета, Андрэ. За это время многое изменилось. Появились всякого рода новшества, иные танцевальные стили, иной стала техника. Тем не менее ваша ученица, несомненно, талантлива. И с вашей помощью солидно подготовлена для того, чтобы стать профессиональной балериной. Поэтому, думаю, ей не составит особого труда наверстать упущенное.
Он посмотрел на Мишель и жестом подозвал ее к себе:
– Мадемуазель, прошу вас быть здесь завтра утром ровно в восемь часов. Опозданий я не терплю. Наденьте что-нибудь удобное и очень легкое, чтобы можно было бы нормально репетировать. Должен предупредить, что вы непременно вспотеете. Захватите с собой что-нибудь из еды и питья. Мы будем очень много работать с раннего утра и до полудня. Ах да! Чуть было не забыл: принесите большое полотенце, чтобы укрыться и не замерзнуть, дожидаясь своей очереди танцевать. А теперь прошу меня извинить, я должен продолжить занятия. Андрэ, завтра вечером я свободен. Мы можем встретиться, вспомнить былое и обо всем поговорить.
– Я был бы очень рад, Арно! – ответил Андрэ, вставая из-за рояля со счастливой улыбкой. – Мы встретимся здесь или прямо в нашем любимом кафе?
– Здесь, ровно в пять часов вечера.
– Хорошо. Значит, завтра в пять часов. Благодарим вас, Арно, за то, что уделили нам время. И за терпение – тоже!
Димпьер кивнул, как показалось Мишель, довольно холодно и проводил их до двери. В коридоре на них с любопытством смотрели возвращающиеся в репетиционный зал ученики.
Когда они спустились на несколько ступеней, Андрэ неожиданно громко рассмеялся:
– Вы приняты, милая! Приняты в студию самого лучшего и известного во всем Париже балетмейстера. Теперь ваше будущее обеспечено!
Мишель же чувствовала себя прескверно и раздраженно ответила:
– Он не выказал никакого удовлетворения от моего танца!
– Дорогая девочка! – воскликнул Андрэ, обнимая Мишель. – Пусть вас не вводят в заблуждение холодность Арно и его довольно грубые манеры. Он всегда такой. А его слова можете воспринимать как самый высокий комплимент.
– Но ведь он сказал, что мне надо еще многому учиться!
– Совершенно верно, дорогая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77