— Вы хотите сказать, что украли сокровища вдвоем с ней, а потом ушли и оставили все ей?
— Примерно так.
— Купер… — Она энергично потрясла головой. — Вы говорите нечто чудовищное. Почему, ну почему вы так поступили?!
Рот его скривился.
— Скажем так: Рена не очень приятная особа…
Мередит сдавленно засмеялась:
— Вам понадобилось столько времени, чтобы понять это?
— Я, наверное, тугодум.
— Где она? — Мередит поднялась по ступеням. — Мы дадим знать в полицию, и ее поймают.
— Не-а, боюсь, я не смогу этого сделать. — Он снова глядел в сторону.
— Но почему? Почему?..
— Вы никогда не слышали о воровской чести?
— Ой, ради Бога! — взорвалась молодая женщина. — Вы меня просто в отчаяние приводите!
— Кроме того, пользы от этого будет мало. Нашей дорогой Рены к этому времени уже и след простыл. Мередит… — Он взял ее за руку. — Давайте сядем и поговорим о нас с вами. — И он потянул ее вниз, на ступеньки.
— Что вы имеете в виду — поговорим о нас с вами? — Она попыталась вырвать руку, но пальцы Купера сомкнулись вокруг ее запястья. — Вы крадете то, что я всю жизнь мечтала найти… вы убегаете с этой злобной женщиной, а потом являетесь сюда и говорите черт знает что.
— Мередит, я люблю вас, — проговорил он с кривой усмешкой. — Понадобилось много времени, прежде чем я понял это, но это правда, черт побери! И знайте: я никогда не говорил этих слов ни одной женщине.
— Купер, вы, наверное, сошли с ума! — Она рассмеялась смехом, в котором дрожали колокольчики, а пульс у нее забился так часто, что даже голова закружилась. — Я замужняя женщина!
Он буравил ее глазами.
— Вы счастливы с ним?
— Конечно, счастлива! Что за вопрос!
Купер обхватил рукой ее за плечи и повернул к себе.
Потом впился в ее губы. Едва его губы прикоснулись к ней, внутри у нее как будто что-то прорвалось, и вот уже Мередит отвечала на его поцелуй.
Потом он отодвинул кусок ткани, в который она куталась, и погладил пальцами ее грудь.
Она оторвалась от него.
— Нет-нет! Это нехорошо! Мы не можем так поступить!
— Почему же нехорошо, Мередит? Что бы ни было между нами — ты ведь тоже это чувствуешь. Так дай же себе волю! — И он слегка встряхнул ее.
— Нет-нет. Все это не правильно…
Он губами заставил ее замолчать, и опять при прикосновении его губ по ее телу пробежали волны восторга.
Невольно Мередит обняла его, и ее пальцы впились в его спину. Купер выпрямился и, одним движением подняв ее на руки, пошел внутрь коттеджа.
— Нет, — прошептала она, — Хуана нас увидит.
На это Купер только фыркнул.
— Хуана одобряет. Она ушла в джунгли поискать свежих фруктов.
Купер вошел в коттедж, и Мередит вспомнила о том, что она сказала Рикардо в их первую брачную ночь: она сказала, что он должен перенести ее на руках через порог.
Она снова стала сопротивляться.
— Пустите меня! Черт бы вас побрал, Купер Мейо!
Вы уже один раз изнасиловали меня! И я дала клятву, что это никогда больше не повторится!
— Моя дорогая Мередит, не будьте же смешной. Разве это насилие? Вам хочется этого не меньше, чем мне. В прошлый раз все получилось просто неудачно. В ту ночь я с ума сходил по вас да и выпил лишнее. Сегодня же у меня ни в одном глазу, и я вовсе не схожу от вас с ума.
Они уже стояли у кровати. Пока они добрались до нее, ткань, в которую куталась Мередит, свилась так, что молодая женщина оказалась почти обнаженной. Купер опустил ее на кровать и отвернул ткань в сторону.
Он отступил на шаг и посмотрел на Мередит. Потом взволнованно произнес:
— Бог мой, какая ты красивая! А я уже и забыл, какая ты! Хотя, конечно, в ту ночь я ведь и не рассмотрел тебя как следует…
Он медленно раздевался, не отрывая глаз от Мередит.
А она, понимая, что может сейчас вскочить с кровати и выбежать из коттеджа, он же не сделает даже попытки ее остановить, продолжала лежать в той позе, в какой он ее оставил, более того, она отдавала себе полный отчет, что поступает дурно, что предает дорогого ей, славного человека, глубоко ее любящего. Но не находила в себе сил сопротивляться. Казалось, горящие глаза Купера загипнотизировали ее — так змея гипнотизирует взглядом беспомощную птичку.
Мередит пошевелилась и иронично хмыкнула над этим сравнением. «Купер не гипнотизер, — подумала она, — а я не птичка».
Не сдвинулась она с места и тогда, когда он оказался рядом с ней на кровати. Более того, она повернулась к нему, и он осыпал поцелуями ее груди, шею, губы, веки — казалось, его губы целуют каждую клеточку ее тела.
И от его губ она вся вспыхивала огнем.
Его руки, на удивление нежные, умело ласкали ее.
Мередит расцветала, распускалась, раскрывалась, как бутон навстречу солнечному теплу и свету.
Сначала она отвечала на его ласки нерешительно, но вскоре забыла обо всем, отключившись от внешнего мира, простирающегося за пределами этого коттеджа, становясь все более страстной и пылкой.
Желание разгоралось в ней, нарастало нетерпение.
— Купер?.. Ну, Купер?..
— Тес, милая, — прошептал он, — не торопись. Время остановилось. Разве ты не знала? Оно остановилось для нас.
Впервые в своей жизни Мередит поняла, что мужчины очень разные. Купер занимался любовью как искусством, и он вел ее по тропе, идущей вверх, выше и выше к возбуждению, о котором она и понятия не имела. Он ласкал, целовал, гладил ее, и так до той минуты, когда она, обессиленная, жаждала одного — освобождения. Каждый ее нерв молил: возьми меня. И она наконец взяла инициативу на себя, понуждая его и руками, и голосом, и всем телом.
Он засмеялся торжествующе, подчинившись ее побуждениям, — и взял ее. Мередит поняла, что таково было его изначальное намерение — заставить ее просить об избавлении от сладкой муки. Но теперь ей уже было все равно.
А когда разгорелось и его желание, она встретила его страсть, охваченная прекрасным безумием.
Когда все кончилось, Мередит показалось, что она плывет в каком-то блаженном тумане, но плывет не одна, а вместе с Купером. Они теперь стали одним целым, и она никогда больше не будет одна.
Он осторожно отодвинулся, и Мередит вскрикнула, ей показалось, что она что-то теряет. Она припала к нему, словно пытаясь удержать.
Он ласково поцеловал ее и вытянулся рядом.
Сердце Мередит постепенно обретало нормальный ритм, но тело еще трепетало от пережитого восторга, а в голове теснились самые противоречивые мысли.
Ей было почти физически дурно оттого, что она предала Рикардо, но как могла она сожалеть о том, что произошло с ними? Даже сердиться на Купера она не могла; конечно, на этот раз она не могла утверждать, что он взял ее насильно. Вначале она, правда, оказала какое-то, чисто символическое, сопротивление, но потом целиком и полностью действовала с ним заодно.
Но главное, что мучило ее, — это вопрос о будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80