За дверью послышались шаги, и в замке повернулся ключ.
Дверь открылась, и появился отец Бартоломью.
– Вы не спите, дитя мое? – спросил он тихо.
– Нет, отец. – За его спиной Мерри заметила еще какого-то человека.
Дверь камеры захлопнулась.
– Мерри!
Услышав знакомый голос, Мерри вскочила на ноги и бросилась в объятия Люка.
– Мерри! – прошептал он. – Не проходило и дня, чтобы я не пытался добиться свидания с тобой, но мне отказывали. – Он взял в ладони ее лицо, но рассмотреть его в темноте было трудно. – Хорошо ли с тобой обращаются? Как ребенок?
Люк привлек ее к себе, стараясь утешить.
– Мой Бог, она похудела! – бросил он священнику. – Почему ее не кормят?
– Я позабочусь об этом, – пообещал отец Бартоломью и добавил: – У нас мало времени.
– Отец Бартоломью сильно рискует, устроив мне свидание с тобой. Поклянись, что доверишься ему. Он постарается сделать для тебя все, что в его силах. – Люк сжал ее руки. – Не все в предстоящем процессе убеждены в твоей виновности. Епископ Таусент хорошо меня знает, и предложил выступить свидетелем. Мы собрали людей, способных опровергнуть показания тех, кто будет выступать против тебя, включая настоятельницу Маунт-Грейс.
– Только не она! – в ужасе вскричала Мерри.
– Ее свидетельства легче всего опровергнуть, – успокоил ее Люк. – Мало того, что она не сочла нужным уведомить папский престол о судилище над тобой, так еще и не пригласила независимых присяжных.
– На сей раз суд будет справедливым, – промолвил священник. – Я сам принимал участие в подборе присяжных. У вас есть шанс, леди. Мужайтесь.
– Обещай мне исповедаться отцу Бартоломью, – попросил ее Люк. – Чтобы доказать твою невиновность, он должен знать, какие обвинения могут быть выдвинуты против тебя. Открыто защищать тебя он не сможет. Но будет задавать вопросы, которые послужат доказательством твоей невиновности.
– Значит, мне не позволят говорить, – догадалась Мерри.
То же самое было и во время первого суда.
– Только отвечать на вопросы.
– Нам пора уходить, – поторопил его священник. – Если нас здесь застанут, все погибло.
Люк мешкал.
– Я бы хотел немного побыть с женой, святой отец. Если меня поймают, я ни слова о вас не скажу.
Священник промолчал. У Мерри от счастья подпрыгнуло сердце.
– Только не задерживайтесь, – предупредил Бартоломью. – Это опасно.
Люк пообещал. Едва дверь за священником закрылась, как он подвел Мерри к тюфяку и усадил к себе на колени. Некоторое время он качал ее, словно ребенка. Рядом с ним она чувствовала себя как за каменной стеной.
– Ты виделся с королем? – прошептала она.
– Я не раз пытался, дриада. Но тщетно.
– Может, стоит отправить ему послание?
– Зачем? Он не желает вмешиваться. Я должен доказать, что Амалия пыталась отравить моего деда, и с этой целью нанял людей, которые собирают улики. Если я сумею привлечь к ответственности кузину короля, Генрих, возможно, станет сговорчивее.
– Но ты сказал, что он не в силах повлиять на мою судьбу.
– Он может вмешаться, если на карту будет поставлена его собственная репутация. Если я докажу, что в поступках Амалии присутствовал злой умысел.
Мерри это вряд ли могло сослужить добрую службу. Устало она доложила голову на плечо Люка. В ее памяти проплыли воспоминания о ночах любви и днях нежности, предшествовавших ее аресту. Что, если он в последний раз держит ее в объятиях?
– Ты возьмешь себе новую жену, когда меня не станет? – спросила она.
– Замолчи! – Он еще крепче сжал ее в объятиях.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Люк, чтобы стал лордом Арунделом.
Он покачал головой.
– Твой дед больше любил свою вторую жену. Ты знал ее?
– Мерри, немедленно прекрати разговоры о смерти!
– Я сама не знаю, что говорю. Это, наверно, от голода.
– Клянусь, завтра они тебя накормят!
– Надеюсь, меня не повесят до рождения ребенка. Церковь не отнимет жизнь у невинной души.
– Ты невиновна, Мерри. Тебя не повесят, клянусь.
– Не клянись! Не в твоей власти решить мою судьбу. Ты наполнил мою жизнь смыслом, сказал, что любишь меня. Скажи еще раз, чтобы я знала, что это мне не приснилось.
– Я люблю тебя, Мерри, клянусь Христом. Я не смогу жить без тебя! – В следующее мгновение Люк поднялся и бережно положил Мерри на тюфяк. – Спи, моя любовь!
Люк натянул Мерри на плечи потрепанное одеяло, напомнив ей о ночах под открытым небом, которые они провели на пути в Западный Суссекс.
– Я люблю тебя, Люк, – прошептала Мерри.
Люк пил эль кружку за кружкой и уже потерял им счет. Он никак не мог прорваться к Генриху. Охранники все время были начеку. При последней попытке Люк, отчаявшись, выхватил меч.
Филипп и Эрин умоляли его взять приступом аббатство и выкрасть Мерри. Но это не решило бы ее проблемы. Во всяком случае, сейчас. Пока оставалась надежда доказать ее невиновность.
Люк стал официальным свидетелем защиты. Навестив ряд вельмож, приближенных к королю, он обрисовал ситуацию и убедил их оказать на Генриха давление. Ему даже удалось добиться короткой аудиенции у Таусента, епископа Вестминстерского.
Епископ проявил благоразумие. Выслушав Люка, он пообещал ему отнестись к делу с особым вниманием и заверил Люка, что с Мерри может быть снято обвинение в ереси. Епископ сказал, что разрешит Люку выступить свидетелем, распрощался и велел больше не приходить к нему до суда.
Люк бросил все силы на сбор улик против Амалии. Его информаторы, двое слуг, работавших во дворце, обыскали ее апартаменты, но никаких улик не нашли. А без них Люк не сможет оказать давление на Генриха.
До суда оставалось время, и Люк вернулся в Арундел, чтобы взглянуть на деда, собрать необходимую одежду и взять деньги. Он собирался переночевать в замке, а на другой день вернуться в Лондон и остановиться у одного из друзей.
Он помнил не один случай из своего военного прошлого, когда, несмотря на все усилия договориться о мире, война представлялась неизбежной. Ему была знакома горечь поражения. Но все прежние дела не касались его лично и не трогали его сердце. Он никогда не корил себя с такой беспощадностью за неудачу, никогда не чувствовал себя столь беспомощным и напуганным.
Поднявшись на второй этаж, Люк заметил полоску света, пробивавшуюся из-под двери, которая вела в комнату деда. Несколькими часами раньше Люк навещал графа и обнаружил, что состояние старика ухудшилось.
Люк направился в комнату графа, чтобы справиться, не требуется ли его помощь. Резким движением распахнул дверь и увидел, что камердинер поит графа из ложечки какой-то жидкостью. Слуга быстро обернулся. Заметив на его лице выражение вины и страха, Люк подскочил к камердинеру и вырвал чашку у него из рук.
– Что это? – спросил он.
– Настойка, милорд. – Камердинер попятился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Дверь открылась, и появился отец Бартоломью.
– Вы не спите, дитя мое? – спросил он тихо.
– Нет, отец. – За его спиной Мерри заметила еще какого-то человека.
Дверь камеры захлопнулась.
– Мерри!
Услышав знакомый голос, Мерри вскочила на ноги и бросилась в объятия Люка.
– Мерри! – прошептал он. – Не проходило и дня, чтобы я не пытался добиться свидания с тобой, но мне отказывали. – Он взял в ладони ее лицо, но рассмотреть его в темноте было трудно. – Хорошо ли с тобой обращаются? Как ребенок?
Люк привлек ее к себе, стараясь утешить.
– Мой Бог, она похудела! – бросил он священнику. – Почему ее не кормят?
– Я позабочусь об этом, – пообещал отец Бартоломью и добавил: – У нас мало времени.
– Отец Бартоломью сильно рискует, устроив мне свидание с тобой. Поклянись, что доверишься ему. Он постарается сделать для тебя все, что в его силах. – Люк сжал ее руки. – Не все в предстоящем процессе убеждены в твоей виновности. Епископ Таусент хорошо меня знает, и предложил выступить свидетелем. Мы собрали людей, способных опровергнуть показания тех, кто будет выступать против тебя, включая настоятельницу Маунт-Грейс.
– Только не она! – в ужасе вскричала Мерри.
– Ее свидетельства легче всего опровергнуть, – успокоил ее Люк. – Мало того, что она не сочла нужным уведомить папский престол о судилище над тобой, так еще и не пригласила независимых присяжных.
– На сей раз суд будет справедливым, – промолвил священник. – Я сам принимал участие в подборе присяжных. У вас есть шанс, леди. Мужайтесь.
– Обещай мне исповедаться отцу Бартоломью, – попросил ее Люк. – Чтобы доказать твою невиновность, он должен знать, какие обвинения могут быть выдвинуты против тебя. Открыто защищать тебя он не сможет. Но будет задавать вопросы, которые послужат доказательством твоей невиновности.
– Значит, мне не позволят говорить, – догадалась Мерри.
То же самое было и во время первого суда.
– Только отвечать на вопросы.
– Нам пора уходить, – поторопил его священник. – Если нас здесь застанут, все погибло.
Люк мешкал.
– Я бы хотел немного побыть с женой, святой отец. Если меня поймают, я ни слова о вас не скажу.
Священник промолчал. У Мерри от счастья подпрыгнуло сердце.
– Только не задерживайтесь, – предупредил Бартоломью. – Это опасно.
Люк пообещал. Едва дверь за священником закрылась, как он подвел Мерри к тюфяку и усадил к себе на колени. Некоторое время он качал ее, словно ребенка. Рядом с ним она чувствовала себя как за каменной стеной.
– Ты виделся с королем? – прошептала она.
– Я не раз пытался, дриада. Но тщетно.
– Может, стоит отправить ему послание?
– Зачем? Он не желает вмешиваться. Я должен доказать, что Амалия пыталась отравить моего деда, и с этой целью нанял людей, которые собирают улики. Если я сумею привлечь к ответственности кузину короля, Генрих, возможно, станет сговорчивее.
– Но ты сказал, что он не в силах повлиять на мою судьбу.
– Он может вмешаться, если на карту будет поставлена его собственная репутация. Если я докажу, что в поступках Амалии присутствовал злой умысел.
Мерри это вряд ли могло сослужить добрую службу. Устало она доложила голову на плечо Люка. В ее памяти проплыли воспоминания о ночах любви и днях нежности, предшествовавших ее аресту. Что, если он в последний раз держит ее в объятиях?
– Ты возьмешь себе новую жену, когда меня не станет? – спросила она.
– Замолчи! – Он еще крепче сжал ее в объятиях.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Люк, чтобы стал лордом Арунделом.
Он покачал головой.
– Твой дед больше любил свою вторую жену. Ты знал ее?
– Мерри, немедленно прекрати разговоры о смерти!
– Я сама не знаю, что говорю. Это, наверно, от голода.
– Клянусь, завтра они тебя накормят!
– Надеюсь, меня не повесят до рождения ребенка. Церковь не отнимет жизнь у невинной души.
– Ты невиновна, Мерри. Тебя не повесят, клянусь.
– Не клянись! Не в твоей власти решить мою судьбу. Ты наполнил мою жизнь смыслом, сказал, что любишь меня. Скажи еще раз, чтобы я знала, что это мне не приснилось.
– Я люблю тебя, Мерри, клянусь Христом. Я не смогу жить без тебя! – В следующее мгновение Люк поднялся и бережно положил Мерри на тюфяк. – Спи, моя любовь!
Люк натянул Мерри на плечи потрепанное одеяло, напомнив ей о ночах под открытым небом, которые они провели на пути в Западный Суссекс.
– Я люблю тебя, Люк, – прошептала Мерри.
Люк пил эль кружку за кружкой и уже потерял им счет. Он никак не мог прорваться к Генриху. Охранники все время были начеку. При последней попытке Люк, отчаявшись, выхватил меч.
Филипп и Эрин умоляли его взять приступом аббатство и выкрасть Мерри. Но это не решило бы ее проблемы. Во всяком случае, сейчас. Пока оставалась надежда доказать ее невиновность.
Люк стал официальным свидетелем защиты. Навестив ряд вельмож, приближенных к королю, он обрисовал ситуацию и убедил их оказать на Генриха давление. Ему даже удалось добиться короткой аудиенции у Таусента, епископа Вестминстерского.
Епископ проявил благоразумие. Выслушав Люка, он пообещал ему отнестись к делу с особым вниманием и заверил Люка, что с Мерри может быть снято обвинение в ереси. Епископ сказал, что разрешит Люку выступить свидетелем, распрощался и велел больше не приходить к нему до суда.
Люк бросил все силы на сбор улик против Амалии. Его информаторы, двое слуг, работавших во дворце, обыскали ее апартаменты, но никаких улик не нашли. А без них Люк не сможет оказать давление на Генриха.
До суда оставалось время, и Люк вернулся в Арундел, чтобы взглянуть на деда, собрать необходимую одежду и взять деньги. Он собирался переночевать в замке, а на другой день вернуться в Лондон и остановиться у одного из друзей.
Он помнил не один случай из своего военного прошлого, когда, несмотря на все усилия договориться о мире, война представлялась неизбежной. Ему была знакома горечь поражения. Но все прежние дела не касались его лично и не трогали его сердце. Он никогда не корил себя с такой беспощадностью за неудачу, никогда не чувствовал себя столь беспомощным и напуганным.
Поднявшись на второй этаж, Люк заметил полоску света, пробивавшуюся из-под двери, которая вела в комнату деда. Несколькими часами раньше Люк навещал графа и обнаружил, что состояние старика ухудшилось.
Люк направился в комнату графа, чтобы справиться, не требуется ли его помощь. Резким движением распахнул дверь и увидел, что камердинер поит графа из ложечки какой-то жидкостью. Слуга быстро обернулся. Заметив на его лице выражение вины и страха, Люк подскочил к камердинеру и вырвал чашку у него из рук.
– Что это? – спросил он.
– Настойка, милорд. – Камердинер попятился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59