— Ты хочешь услышать еще что-нибудь приятное?
Девушка кивнула, одурманенная новизной ощущений, и не почувствовала, как его рука выпуталась из ее пальцев и под платьем настойчиво прокладывала путь вверх по ее ноге.
Себастьян хрипло прошептал:
— За каждую попытку оттолкнуть меня я воздам тебе сторицею. Я буду целовать и дразнить тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять меня любить тебя.
Пруденс приподняла голову и встретилась с его напряженным взглядом. В ее глазах блестело желание и сомнение. В тот момент, когда его губы встретились с ее губами, пальцы мужчины скользнули под ее шелковое белье, погружаясь в медовые глубины, такие же горячие и сладкие, как и ее рот.
Пруденс затрепетала, завороженная пленительными движениями его теплых пальцев, исследующих ее шелковистое лоно, успокаивая и доводя до безумия одновременно. Она спрятала лицо на его плече.
— Я боюсь, Себастьян.
— Я тоже, ангел, я тоже.
Но страх не остановил его, а, наоборот, подстегнул к действию. Себастьян, не встречая сопротивления с ее стороны, раздел девушку и уложил спиной на грубые одеяла, готовясь исполнить данную самому себе клятву.
Пруденс невольно вздрогнула, когда колючее одеяло коснулось ее обнаженной кожи. Она закрыла глаза, купаясь в море контрастов. Небритая щека Себастьяна царапала ей щеку. Волоски на груди дразнили чувствительные до болезненности кончики ее грудей.
Себастьян присел на одеяло и снял бриджи. Розовое свечение углей золотило его кожу. Пруденс смотрела на красиво очерченные губы, твердый подбородок, бледную россыпь веснушек на носу, не решаясь встретиться с его призывным взглядом, стесняясь первого знакомства с обнаженным мужским телом, к которому, как магнитом, влекло ее жадное любопытство. Внезапно он показался ей незнакомцем, но таким близким и желанным, способным заполнить собой ту пустоту, в которой она жила и которую ощущала внутри себя все эти долгие месяцы вдали от него.
Себастьян бережно обхватил руками груди девушки, дразня соски между пальцами. Она выгнулась навстречу ему и застонала, когда его губы сомкнулись на затвердевшей вершине. Он омывал ее своим языком, стремясь утолить ненасытный голод.
Пруденс запуталась пальцами в шелке его волос, извиваясь под ним в безумии страсти. Она потянулась к нему, но Себастьян отстранил ее мягко, но решительно, усилием воли подавляя свое желание.
— Мы поиграли в твою игру, — прошептал он хрипло. — Теперь играем в мою.
Его губы путешествовали по ее пылающему телу, и он нежно покусывал атласную кожу за ухом и на груди, тонкую морщинку вдоль внутреннего изгиба локтя, гладкую плоскость живота.
Дыхание девушки участилось, когда он развел ее дрожащие бедра. Проворные пальцы ласкали твердый маленький бутон, скрывающийся в шелковистых завитках. Пруденс прижималась к его руке, безмолвно благословляя настойчивость этих пальцев, испытывая чувства, которые она никогда бы не смогла облечь в слова. Неясное, тайное блаженство разлилось по ее телу, заставив быстрее бежать кровь по венам. Помня, что к происходящему в пещере чутко прислушиваются два десятка ушей, она заглушала стоны на его плече.
Для Себастьяна, который много видел и много пережил, прикосновение к восхитительному и щедрому телу этой юной женщины было сравнимо только с робким прикосновением зеленого неопытного юнца к первой в его жизни женщине. Он уже забыл, какое наслаждение сливаться в единое целое с женским телом, Исследовать все манящие впадинки и углубления своими пальцами, а затем губами и языком. Он никогда еще не пробовал ничего более сладостного, такого безумно пьянящего. Не было иного сокровища в его жизни ни в Париже, ни в Лондоне, ни в целом мире, чтобы оно могло сравниться с чудом Пруденс. Ему хотелось вылить горячее виски на ее кожу и слизать его капля за каплей. Стон вырвался из его горла.
Себастьян продлевал изысканное наслаждение, приближая их обоих к черте, за которой все чувства обостряются до предела, причиняя боль, и уже невозможно сдержать рвущуюся наружу страсть.
Пруденс чувствовала, что становится бесстыдным, распутным существом, бьющимся в агонии страсти. Она зарылась лицом в его волосы и простонала:
— Пожалуйста, о, пожалуйста, Себастьян!
Он перестал ее ласкать, совсем перестал, и девушка подумала, что сейчас умрет.
— Чего ты хочешь, Пруденс? — хрипло спросил Себастьян. — Скажи это.
Он знал, что поступает грубо и жестоко, но не хотел щадить ее. Слишком долго он ждал этого признания.
Голос Пруденс сорвался.
— Я хочу тебя.
Легким движением пальцев Себастьян подтолкнул девушку к пропасти экстаза. Он приподнялся над ней, готовый погрузиться в ее влажное тепло, но на мгновение заколебался, понимая, что вот-вот узнает ответ на вопрос, который мучил его с тех пор, как он увидел ее, обнимающуюся с незнакомцем на улице Эдинбурга. Был ли у Пруденс другой мужчина? И если был, достаточно ли он, Себастьян, любит ее, чтобы дать своей страсти к ней взять верх над его жгучей ревностью?
Он закрыл глаза и проник в ее шелковистые глубины. Теплая роса ее тела облегчала его продвижение до тех пор, пока он не столкнулся с препятствием — наследием девственности. Себастьян судорожно вздохнул сквозь стиснутые зубы и проник в ее бархатное тепло на всю длину своей пульсирующей плоти, разрывая на своем пути все преграды.
Стон удовлетворения вырвался из его груди. Другой мужчина может дарить ей бриллианты и жемчуга, но была одна вещь, которую лишь Себастьян Керр мог ей подарить.
Ногти девушки вонзились ему в спину. Он открыл глаза и увидел, что ее щеки мокры от слез.
Себастьян вытер их кончиками пальцев, стыдясь того, что ее боль доставляет ему такое ликование. Он поймал зубами и нежно сжал припухшую нижнюю губу Пруденс.
— Прости. Я должен был предупредить тебя, — сказал он неровным голосом.
— Нет необходимости. У папы были книги по анатомии.
— И что же они рекомендовали, чтобы облегчить боль?
Себастьян замер на ней, изо всех сил пытаясь сдержать движения, в то время как ответ таился в страстном слиянии их тел.
Глаза Пруденс прояснились.
— Практика?
Он издал возглас изумления, когда она вскинула бедра ему навстречу. Его голос сорвался на октаву выше.
— Я начинаю любить папу все больше с каждой минутой.
Себастьян приподнял ягодицы, почти выйдя из нее, затем вновь погрузился в глубины трепещущего под ним тела.
Пруденс закрыла глаза, отдаваясь во власть этого сладострастного восторга. Она жадно целовала его шею, слизывая языком, как живительный нектар, капельки испарины. Ее постанывания и тихие, бессвязные мольбы сливались с его гортанными стонами.
Пруденс никогда не представляла себе ничего подобного. Она отдавала и, в то же время, сама получала бесценный дар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105