И что собственный дядя стал ее тюремщиком.
Днем Онория гуляла в саду, обнесенном высокой стеной, причем один из надзирателей неотступно следовал за ней по пятам. Вернувшись однажды с прогулки, Онория удивилась тому, что смотрительница приюта ожидала ее у дверей.
— К вам посетитель.
Сердце Онории гулко застучало. Может, это Джек? Может, он узнал о том, что сделал с ней дядя, и приехал, чтобы освободить ее? Но все ее надежды угасли, когда она увидела дядю Ричарда, ожидающего ее в приемной. Он знаком предложил ей присесть.
— С тобой хорошо здесь обращаются?
Она ответила холодным презрительным взглядом.
— Вы не имеете права держать меня здесь.
— Это всегда можно исправить, — он протянул ей письмо. — Оно пришло на твое имя.
Онория быстро развернула листок и прочла: «Норри, мне было хорошо с тобой, но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Такая привлекательная девушка, как ты, не останется одна надолго. Прими эти серьги в дар и носи их в память о твоем первом мужчине. Джек».
Онория оторвала взгляд от письма, посмотрев на дядю, и тот вложил ей в ладонь сережки. При одном взгляде на них Онории стало ясно, что это просто дешевые безделушки.
— Как видишь, дорогая, среди воров нет понятия чести. Твой сообщник обманул тебя.
У Онории зашумело в ушах, а голова стала вдруг пустой и легкой. Волна слабости и тошноты накатила на нее, когда она снова взглянула на письмо. Буквы скакали и сливались у нее перед глазами. Ей показалось, что письмо написано на каком-то тарабарском языке, слов которого она не знала и не могла понять.
Джек украл ее ожерелье. Он предал ее. Она доверяла ему, вверила ему свою судьбу, а он бросил ее.
Также, как и все остальные.
Она опустила голову, закрыла лицо руками и отчаянно зарыдала. Не из-за себя, а из-за того, что могло бы быть и не сбылось. Из-за своих разбитых надежд и разрушенных планов. Она плакала из-за Джека. Он украл не только ожерелье и ее невинность. Он забрал с собой ее сердце и разбил его на тысячи кусочков. И сделал это преднамеренно, без жалости и сожаления. Дядя Ричард оказался прав. Благородных воров не бывает.
— Когда пришло письмо? — спросила она чужим голосом.
— Вчера. Ну, теперь, когда ты узнала, как подло он предал тебя, ты по-прежнему собираешься скрывать его местонахождение?
— Нет.
— Отлично, я найду его. Когда я верну ожерелье, то освобожу тебя. А теперь скажи, где он.
Онория безучастно продиктовала адрес, который отпечатался в ее памяти. Сэр Ричард вскочил на ноги.
— Рад, что ты, наконец, прислушалась к голосу разума, — он направился к дверям, затем остановился. — Надеюсь, ты приятно проведешь здесь еще некоторое время. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты поскорее вышла отсюда.
Плохо соображая, Онория покорно последовала за надзирательницей в свою комнату.
Как она могла так ошибиться в Джеке? Как могла быть такой невероятно, смехотворно глупой, чтобы довериться человеку без стыда и совести, жалкому вору? Вору с изысканными манерами?
А Онория так гордилась своим хитроумным планом, в то время как Джек только посмеялся над ней, над ее наивностью. Он замыслил взять себе это ожерелье, одновременно мороча ей голову, чтобы ввести ее в заблуждение.
Но Онория еще могла уничтожить его. Если она расскажет дяде, кем на самом деле является Джек, то ему несдобровать. Но даже теперь, зная, как он с ней обошелся, Онория не могла приговорить его к смерти. Он лишится ожерелья, этого достаточно для него. Это и станет для него наказанием.
Джек сидел в убогой комнатушке, склонившись над шатким столиком, подсчитывая свой вчерашний карточный выигрыш.
Ему снова повезло. Его счет в банке рос с каждым днем. Пройдет еще немного времени, и он сможет отправиться в Париж.
«Только две недели», — решил он про себя. Он не хотел оставаться в Лондоне дольше, чем требовалось. В конце концов, он мог заработать на азартных играх ив Париже, а если верить слухам, то ставки там гораздо выше здешних. Пора продать ожерелье Онории и уезжать отсюда. Джек не предпринимал пока еще попыток продать его целиком или раздельно, по камню. Вместо этого он в первый же день своего пребывания в городе отнес его в банк. Джеку понадобилось больше времени, чем он предполагал, чтобы решить, как им лучше распорядиться. Но он надеялся, что, в конце концов, найдет подходящего покупателя.
Зевая, он сгреб со стола деньги и небрежно засунул их в кошелек, а кошелек спрятал под подушку. Джек присел на край кровати и снял туфли. Завтра он сможет сделать еще один приличный вклад на свой счет в банке. Достаточный, чтобы позволить себе роскошный обед завтра вечером. Эта мысль ободрила его, когда он устроился поудобней на своей узкой постели.
Он проспал до полудня. Быстро одевшись, Джек направился с беспечным видом вниз по улице к таверне, где он обычно столовался. Тамошняя еда его вполне устраивала, да и цены тоже. Он мог бы устроиться и хуже. После завтрака он пойдет к портному и заберет у него свой новый фрак. Больше никакой поношенной одежды!
Джек игриво подмигнул девушке за стойкой, войдя в таверну, и сел за свой столик в углу. Она знала, что он обычно заказывал. Кто-то забыл на столе вчерашний номер «Кроникл». Джек пробежал глазами объявления, внимательно прочитал рубрику «Скандалы из жизни светского общества», выискивая знакомые имена. Но с окончанием празднования победы союзников все разъехались по провинциям или отправились в Париж. Девушка принесла наполненный до краев кубок с пивом и холодный пирог с мясом. Джек рассеянно кивнул ей, поглощенный чтением статей. Ему нужно как можно скорее переправиться через Ла-Манш, пока еще имеется такая возможность.
Читая, он торопливо жевал пирог. В первые дни в Лондоне он буквально проглатывал газеты, стремясь поскорее узнать новости города. Но как только он узнал, что изменилось, а что осталось по-прежнему, его интерес угас. Да он и не собирался оставаться здесь надолго. Сейчас его больше интересовал Париж. Пропустив «судебные новости», Джек бегло пробежал глазами остальные статьи, высматривая какие-нибудь пикантные сообщения.
— Вам письмо.
Девушка швырнула на стол конверт. Джек нетерпеливо схватил его. Наверно, это от Онории, больше ему никто не мог написать, никто, кроме нее, не знал его адреса. Он разорвал конверт и жадно принялся за чтение письма.
Листок выпал из его дрожащих пальцев. Произошло что-то ужасное! Что-то непостижимое, и он являлся главным виновником этого. Подняв письмо, он снова прочел его, на этот раз медленно, внимательно, вникая в смысл написанного. Но все это не укладывалось у него в голове. Онория — в приюте для душевнобольных как сумасшедшая! Джека затрясло от негодования. На ее месте должен находиться ее дядюшка! Джек не мог себе и представить, что она попадется в расставленные ею же сети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Днем Онория гуляла в саду, обнесенном высокой стеной, причем один из надзирателей неотступно следовал за ней по пятам. Вернувшись однажды с прогулки, Онория удивилась тому, что смотрительница приюта ожидала ее у дверей.
— К вам посетитель.
Сердце Онории гулко застучало. Может, это Джек? Может, он узнал о том, что сделал с ней дядя, и приехал, чтобы освободить ее? Но все ее надежды угасли, когда она увидела дядю Ричарда, ожидающего ее в приемной. Он знаком предложил ей присесть.
— С тобой хорошо здесь обращаются?
Она ответила холодным презрительным взглядом.
— Вы не имеете права держать меня здесь.
— Это всегда можно исправить, — он протянул ей письмо. — Оно пришло на твое имя.
Онория быстро развернула листок и прочла: «Норри, мне было хорошо с тобой, но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Такая привлекательная девушка, как ты, не останется одна надолго. Прими эти серьги в дар и носи их в память о твоем первом мужчине. Джек».
Онория оторвала взгляд от письма, посмотрев на дядю, и тот вложил ей в ладонь сережки. При одном взгляде на них Онории стало ясно, что это просто дешевые безделушки.
— Как видишь, дорогая, среди воров нет понятия чести. Твой сообщник обманул тебя.
У Онории зашумело в ушах, а голова стала вдруг пустой и легкой. Волна слабости и тошноты накатила на нее, когда она снова взглянула на письмо. Буквы скакали и сливались у нее перед глазами. Ей показалось, что письмо написано на каком-то тарабарском языке, слов которого она не знала и не могла понять.
Джек украл ее ожерелье. Он предал ее. Она доверяла ему, вверила ему свою судьбу, а он бросил ее.
Также, как и все остальные.
Она опустила голову, закрыла лицо руками и отчаянно зарыдала. Не из-за себя, а из-за того, что могло бы быть и не сбылось. Из-за своих разбитых надежд и разрушенных планов. Она плакала из-за Джека. Он украл не только ожерелье и ее невинность. Он забрал с собой ее сердце и разбил его на тысячи кусочков. И сделал это преднамеренно, без жалости и сожаления. Дядя Ричард оказался прав. Благородных воров не бывает.
— Когда пришло письмо? — спросила она чужим голосом.
— Вчера. Ну, теперь, когда ты узнала, как подло он предал тебя, ты по-прежнему собираешься скрывать его местонахождение?
— Нет.
— Отлично, я найду его. Когда я верну ожерелье, то освобожу тебя. А теперь скажи, где он.
Онория безучастно продиктовала адрес, который отпечатался в ее памяти. Сэр Ричард вскочил на ноги.
— Рад, что ты, наконец, прислушалась к голосу разума, — он направился к дверям, затем остановился. — Надеюсь, ты приятно проведешь здесь еще некоторое время. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты поскорее вышла отсюда.
Плохо соображая, Онория покорно последовала за надзирательницей в свою комнату.
Как она могла так ошибиться в Джеке? Как могла быть такой невероятно, смехотворно глупой, чтобы довериться человеку без стыда и совести, жалкому вору? Вору с изысканными манерами?
А Онория так гордилась своим хитроумным планом, в то время как Джек только посмеялся над ней, над ее наивностью. Он замыслил взять себе это ожерелье, одновременно мороча ей голову, чтобы ввести ее в заблуждение.
Но Онория еще могла уничтожить его. Если она расскажет дяде, кем на самом деле является Джек, то ему несдобровать. Но даже теперь, зная, как он с ней обошелся, Онория не могла приговорить его к смерти. Он лишится ожерелья, этого достаточно для него. Это и станет для него наказанием.
Джек сидел в убогой комнатушке, склонившись над шатким столиком, подсчитывая свой вчерашний карточный выигрыш.
Ему снова повезло. Его счет в банке рос с каждым днем. Пройдет еще немного времени, и он сможет отправиться в Париж.
«Только две недели», — решил он про себя. Он не хотел оставаться в Лондоне дольше, чем требовалось. В конце концов, он мог заработать на азартных играх ив Париже, а если верить слухам, то ставки там гораздо выше здешних. Пора продать ожерелье Онории и уезжать отсюда. Джек не предпринимал пока еще попыток продать его целиком или раздельно, по камню. Вместо этого он в первый же день своего пребывания в городе отнес его в банк. Джеку понадобилось больше времени, чем он предполагал, чтобы решить, как им лучше распорядиться. Но он надеялся, что, в конце концов, найдет подходящего покупателя.
Зевая, он сгреб со стола деньги и небрежно засунул их в кошелек, а кошелек спрятал под подушку. Джек присел на край кровати и снял туфли. Завтра он сможет сделать еще один приличный вклад на свой счет в банке. Достаточный, чтобы позволить себе роскошный обед завтра вечером. Эта мысль ободрила его, когда он устроился поудобней на своей узкой постели.
Он проспал до полудня. Быстро одевшись, Джек направился с беспечным видом вниз по улице к таверне, где он обычно столовался. Тамошняя еда его вполне устраивала, да и цены тоже. Он мог бы устроиться и хуже. После завтрака он пойдет к портному и заберет у него свой новый фрак. Больше никакой поношенной одежды!
Джек игриво подмигнул девушке за стойкой, войдя в таверну, и сел за свой столик в углу. Она знала, что он обычно заказывал. Кто-то забыл на столе вчерашний номер «Кроникл». Джек пробежал глазами объявления, внимательно прочитал рубрику «Скандалы из жизни светского общества», выискивая знакомые имена. Но с окончанием празднования победы союзников все разъехались по провинциям или отправились в Париж. Девушка принесла наполненный до краев кубок с пивом и холодный пирог с мясом. Джек рассеянно кивнул ей, поглощенный чтением статей. Ему нужно как можно скорее переправиться через Ла-Манш, пока еще имеется такая возможность.
Читая, он торопливо жевал пирог. В первые дни в Лондоне он буквально проглатывал газеты, стремясь поскорее узнать новости города. Но как только он узнал, что изменилось, а что осталось по-прежнему, его интерес угас. Да он и не собирался оставаться здесь надолго. Сейчас его больше интересовал Париж. Пропустив «судебные новости», Джек бегло пробежал глазами остальные статьи, высматривая какие-нибудь пикантные сообщения.
— Вам письмо.
Девушка швырнула на стол конверт. Джек нетерпеливо схватил его. Наверно, это от Онории, больше ему никто не мог написать, никто, кроме нее, не знал его адреса. Он разорвал конверт и жадно принялся за чтение письма.
Листок выпал из его дрожащих пальцев. Произошло что-то ужасное! Что-то непостижимое, и он являлся главным виновником этого. Подняв письмо, он снова прочел его, на этот раз медленно, внимательно, вникая в смысл написанного. Но все это не укладывалось у него в голове. Онория — в приюте для душевнобольных как сумасшедшая! Джека затрясло от негодования. На ее месте должен находиться ее дядюшка! Джек не мог себе и представить, что она попадется в расставленные ею же сети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78