Только потом молодой человек понял, что отец был прав и намеревался по приезде домой преклонить перед ним колени и просить прощения.
– Все будет хорошо, когда я вернусь, – проговорил де Готье словно самому себе. – Я добьюсь этого.
– Вражда между Байярдами и твоей семьей все еще продолжается и время от времени приносит горькие плоды, – продолжал Николас.
– Винцент проиграл все, что можно было, и Эрве...
– Ты недооцениваешь своего младшего брата, Люсьен. Он стал настоящим рыцарем. Его плечи стали широкими, мускулы хорошо развитыми и когда он говорит, все прислушиваются к его словам.
– А мама?
– Хорошо.
– Жизель? – спросил Люсьен о младшей сестренке.
Николас улыбнулся.
– Что я могу сказать? У этой крошки такой замечательный ротик, который отбивает всех женихов и вызовет зависть и ревность твоей Александры. Хотя твоя матушка и пытается воспитывать ее, но Жизель часто выходит из любых рамок. Для маленькой девочки у нее весьма сильная воля.
Де Готье промолчал, но больше всех ему хотелось видеть именно ее.
– Что-нибудь еще?
– Это все, что мне известно.
– За год все могло измениться.
– Да, точно. Хочешь выпить?
Николас предложил вина, его кузен сделал глоток.
– Перемены – не всегда плохо, Люсьен, – заговорил он, в свою очередь отпивая глоток вина. – Кроме всего прочего, они вернули тебя в мир живых.
То, что хотел сказать Николас, заключалось в следующем: когда де Готье вернется в Фальстафф, он должен будет примириться с переменами.
Пожелав кузену спокойной ночи, Люсьен пошел по палубе.
Капитан Жиро важно подошел к перилам и стал смотреть на воду, в которой отражался лунный диск и бежала лунная дорожка по волнам, изгибаясь, как тело женщины. Он застонал от сравнения, прекрасно понимая, что иногда в споих мыслях об океане, как о любовнице, заходит слишком далеко. Если не быть осторожным...
Жиро хмыкнул и проиграл в уме весь предыдущий разговор с кузеном. Он не упомянул в разговоре лишь об одном обстоятельстве. Возможно, это очень важная подробность, но лучше о ней пока не упоминать.
Если бы он рассказал Люсьену о болезни отца, для того путешествие в Англию превратилось бы в ад, ибо в болезни старого де Готье он винил бы только себя. Кроме того, всегда есть надежда, что старик выздоровел. Очень хорошая мысль, потому что это семейство уже наделало столько ошибок...
Глава 19
Александра наморщила носик.
– Интересная игра, – произнесла она, разглядывая кубики из слоновой кости, которые они бросали уже около получаса, – но не очень веселая.
Хмыкнув, Люсьен сгреб кубики в ладонь.
– Эта игра называется кости и пользуется большой популярностью в Англии. Мой брат Винцент любит в нее играть и проигрывается обычно в пух и прах.
Девушка подтянула колени и уперлась в них подбородком.
– Мне больше нравятся шахматы, – проговорила она, устремляя взгляд на далекое побережье Португалии.
– И еще езда на осле, – напомнил Люсьен. Александра улыбнулась.
– Да, она заставляет меня смеяться. Если бы тебе нравилось не только все английское, ты бы полюбил это занятие.
– Если бы ты так не любила все арабское, ты давно бы заметила, до чего она нелепа.
Девушка недобро взглянула на де Готье.
– Ты меня удивляешь!
– Как это?
Она воздела руки к небу.
– Последние несколько дней ты прожужжал мне все уши, напоминая о моем английском происхождении, о традициях и культуре Англии, а теперь вдруг называешь меня арабкой. Люсьен нахмурился.
– Разве я говорил такое?
– Да.
– Гм, это ошибка. Должно быть, твое стремление ко всему арабскому смущает меня до определенной степени.
– Разве я не прилежная ученица? – обиженно сказала Александра. – Я приподнимаю юбки и делаю мелкие шаги при ходьбе, я не ругаюсь и вежливо обращаюсь со всеми, хотя на борту нет ни одного человека, достойного такого обращения, я ем эту ужасную еду с улыбкой, я выучила ваши танцы и ношу ваши платья, я...
– Все так, но ты отказываешься носить головной убор, чтобы уберечь свою светлую кожу от солнца. – Наклоняясь вперед, он дотронулся до веснушек, щедро усеявших ее кожу.
Александра опустила глаза, но не для того, чтобы скрыть смущение, а чтобы он не увидел реакции, вызванной его прикосновением. С тех пор, как они покинули Танжер, Люсьен вел себя как истинный джентльмен. Все, что де Готье позволял себе – это поцелуи украдкой как во время буйного веселья, так и когда она была расстроена и угрюмо молчала. Как и раньше она хотела гораздо большего от него, но Люсьен продолжал сохранять дистанцию.
– Я люблю солнце, – сказала Александра, объясняя или оправдывая появление веснушек. Отбросив волосы с лица, она стояла, опершись локтями на перила и поддерживая ладонями подбородок.
Складывая кости в мешочек, Люсьен поднялся тоже.
– В Англии ты не будешь часто видеть солнце, особенно в это время, когда лето почти закончилось.
– Мама говорила, что там может быть прохладно.
– Именно по этой причине большинство детей рождаются в разгар дета.
– Почему?
Когда Люсьен развернул Александру лицом к себе, в его глазах искрилось веселье.
– Когда тучи проливаются на землю дождем, а ветер так холоден, что щиплет щеки, лучшее место на земле – в постели с любовником или мужем.
Заставив себя смотреть ему прямо в глаза, Александра с трудом сглотнула набежавшую слюну.
– И ты этим занимаешься?
Он вопросительно поднял брови, однако промолчал.
Девушка почувствовала себя идиоткой и решила как можно быстрее сбежать в каюту.
– Думаю, что занимаешься, – ее попытка пококетничать прозвучала фальшиво даже для нее самой. Натянуто улыбнувшись, она обошла Люсьена и начала спускаться по лестнице.
Хотя де Готье шел следом за ней, девушка старательно делала вид, что не замечает присутствия мужчины и закрыла дверь прямо перед его носом.
Поставив ногу на порог, он не позволил ей закрыться.
– Ты сердишься на меня? – спросил де Готье, входя в каюту и закрывая за собой дверь.
– Сержусь? – Александра сделала отрицательный жест. – Нет, я просто устала. – Она демонстративно занялась перекладыванием своих немногочисленных вещей.
– Что ты хочешь от меня, Александра? Неожиданный вопрос заставил ее застыть. Он знал, он должен знать. Разве она не признавалась ему в этом раньше? Ну ладно, надо сказать еще раз. Расправляя плечи, девушка подошла к мужчине ближе.
– Я хочу тебя, Люсьен, – произнесла она, от всего сердца желая, чтобы ее голос не дрожал. – Я хочу узнать то, чего ты еще не дал ни мне, ни себе.
Люсьен во все глаза смотрел на Александру, в глазах блестело что-то, чего она не могла понять.
Он молчал, тишина становилась очень напряженной и девушка попыталась несколько разрядить атмосферу.
– Если ты скажешь мне, что английские леди так себя не ведут, я закричу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Все будет хорошо, когда я вернусь, – проговорил де Готье словно самому себе. – Я добьюсь этого.
– Вражда между Байярдами и твоей семьей все еще продолжается и время от времени приносит горькие плоды, – продолжал Николас.
– Винцент проиграл все, что можно было, и Эрве...
– Ты недооцениваешь своего младшего брата, Люсьен. Он стал настоящим рыцарем. Его плечи стали широкими, мускулы хорошо развитыми и когда он говорит, все прислушиваются к его словам.
– А мама?
– Хорошо.
– Жизель? – спросил Люсьен о младшей сестренке.
Николас улыбнулся.
– Что я могу сказать? У этой крошки такой замечательный ротик, который отбивает всех женихов и вызовет зависть и ревность твоей Александры. Хотя твоя матушка и пытается воспитывать ее, но Жизель часто выходит из любых рамок. Для маленькой девочки у нее весьма сильная воля.
Де Готье промолчал, но больше всех ему хотелось видеть именно ее.
– Что-нибудь еще?
– Это все, что мне известно.
– За год все могло измениться.
– Да, точно. Хочешь выпить?
Николас предложил вина, его кузен сделал глоток.
– Перемены – не всегда плохо, Люсьен, – заговорил он, в свою очередь отпивая глоток вина. – Кроме всего прочего, они вернули тебя в мир живых.
То, что хотел сказать Николас, заключалось в следующем: когда де Готье вернется в Фальстафф, он должен будет примириться с переменами.
Пожелав кузену спокойной ночи, Люсьен пошел по палубе.
Капитан Жиро важно подошел к перилам и стал смотреть на воду, в которой отражался лунный диск и бежала лунная дорожка по волнам, изгибаясь, как тело женщины. Он застонал от сравнения, прекрасно понимая, что иногда в споих мыслях об океане, как о любовнице, заходит слишком далеко. Если не быть осторожным...
Жиро хмыкнул и проиграл в уме весь предыдущий разговор с кузеном. Он не упомянул в разговоре лишь об одном обстоятельстве. Возможно, это очень важная подробность, но лучше о ней пока не упоминать.
Если бы он рассказал Люсьену о болезни отца, для того путешествие в Англию превратилось бы в ад, ибо в болезни старого де Готье он винил бы только себя. Кроме того, всегда есть надежда, что старик выздоровел. Очень хорошая мысль, потому что это семейство уже наделало столько ошибок...
Глава 19
Александра наморщила носик.
– Интересная игра, – произнесла она, разглядывая кубики из слоновой кости, которые они бросали уже около получаса, – но не очень веселая.
Хмыкнув, Люсьен сгреб кубики в ладонь.
– Эта игра называется кости и пользуется большой популярностью в Англии. Мой брат Винцент любит в нее играть и проигрывается обычно в пух и прах.
Девушка подтянула колени и уперлась в них подбородком.
– Мне больше нравятся шахматы, – проговорила она, устремляя взгляд на далекое побережье Португалии.
– И еще езда на осле, – напомнил Люсьен. Александра улыбнулась.
– Да, она заставляет меня смеяться. Если бы тебе нравилось не только все английское, ты бы полюбил это занятие.
– Если бы ты так не любила все арабское, ты давно бы заметила, до чего она нелепа.
Девушка недобро взглянула на де Готье.
– Ты меня удивляешь!
– Как это?
Она воздела руки к небу.
– Последние несколько дней ты прожужжал мне все уши, напоминая о моем английском происхождении, о традициях и культуре Англии, а теперь вдруг называешь меня арабкой. Люсьен нахмурился.
– Разве я говорил такое?
– Да.
– Гм, это ошибка. Должно быть, твое стремление ко всему арабскому смущает меня до определенной степени.
– Разве я не прилежная ученица? – обиженно сказала Александра. – Я приподнимаю юбки и делаю мелкие шаги при ходьбе, я не ругаюсь и вежливо обращаюсь со всеми, хотя на борту нет ни одного человека, достойного такого обращения, я ем эту ужасную еду с улыбкой, я выучила ваши танцы и ношу ваши платья, я...
– Все так, но ты отказываешься носить головной убор, чтобы уберечь свою светлую кожу от солнца. – Наклоняясь вперед, он дотронулся до веснушек, щедро усеявших ее кожу.
Александра опустила глаза, но не для того, чтобы скрыть смущение, а чтобы он не увидел реакции, вызванной его прикосновением. С тех пор, как они покинули Танжер, Люсьен вел себя как истинный джентльмен. Все, что де Готье позволял себе – это поцелуи украдкой как во время буйного веселья, так и когда она была расстроена и угрюмо молчала. Как и раньше она хотела гораздо большего от него, но Люсьен продолжал сохранять дистанцию.
– Я люблю солнце, – сказала Александра, объясняя или оправдывая появление веснушек. Отбросив волосы с лица, она стояла, опершись локтями на перила и поддерживая ладонями подбородок.
Складывая кости в мешочек, Люсьен поднялся тоже.
– В Англии ты не будешь часто видеть солнце, особенно в это время, когда лето почти закончилось.
– Мама говорила, что там может быть прохладно.
– Именно по этой причине большинство детей рождаются в разгар дета.
– Почему?
Когда Люсьен развернул Александру лицом к себе, в его глазах искрилось веселье.
– Когда тучи проливаются на землю дождем, а ветер так холоден, что щиплет щеки, лучшее место на земле – в постели с любовником или мужем.
Заставив себя смотреть ему прямо в глаза, Александра с трудом сглотнула набежавшую слюну.
– И ты этим занимаешься?
Он вопросительно поднял брови, однако промолчал.
Девушка почувствовала себя идиоткой и решила как можно быстрее сбежать в каюту.
– Думаю, что занимаешься, – ее попытка пококетничать прозвучала фальшиво даже для нее самой. Натянуто улыбнувшись, она обошла Люсьена и начала спускаться по лестнице.
Хотя де Готье шел следом за ней, девушка старательно делала вид, что не замечает присутствия мужчины и закрыла дверь прямо перед его носом.
Поставив ногу на порог, он не позволил ей закрыться.
– Ты сердишься на меня? – спросил де Готье, входя в каюту и закрывая за собой дверь.
– Сержусь? – Александра сделала отрицательный жест. – Нет, я просто устала. – Она демонстративно занялась перекладыванием своих немногочисленных вещей.
– Что ты хочешь от меня, Александра? Неожиданный вопрос заставил ее застыть. Он знал, он должен знать. Разве она не признавалась ему в этом раньше? Ну ладно, надо сказать еще раз. Расправляя плечи, девушка подошла к мужчине ближе.
– Я хочу тебя, Люсьен, – произнесла она, от всего сердца желая, чтобы ее голос не дрожал. – Я хочу узнать то, чего ты еще не дал ни мне, ни себе.
Люсьен во все глаза смотрел на Александру, в глазах блестело что-то, чего она не могла понять.
Он молчал, тишина становилась очень напряженной и девушка попыталась несколько разрядить атмосферу.
– Если ты скажешь мне, что английские леди так себя не ведут, я закричу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108