Такой слабый, беспомощный. Он был в беспамятстве. Ему нельзя умирать, упрямо подумала она. Только не Мэттью Хэмптон! Никакая горячка не одолеет его! Нет! Ни в коем случае! Он слишком сильный, слишком упрямый! Она просто не могла представить себе его умирающим. Да, но прежде, напомнила она себе, ей трудно было представить его себе и заболевшим!
В каюту вошел доктор Рэкингхэм. По пятам за ним следовал Пелджо. Обезьяноподобный человечек держался у двери, но не уходил. Кетрин с жалостью посмотрела на него: он так любит капитана!
Доктор осмотрел Мэттью и заставил его проглотить лекарство. Сильный жар от простуды, объявил он. Мэттью следует держать укрытым несколькими одеялами, чтобы горячка вышла из него вместе с потом, и каждые четыре часа ему нужно давать лекарство.
Доктор не знал, как долго продлится горячка, но пока она не спадет, у его постели должен кто-то находиться.
Он предложил Кетрин и Пелджо, если они пожелают, нести дежурство по очереди.
Весь день по очереди они наблюдали за ним, а когда наступила ночь, Кетрин настояла, чтобы доктор поспал, она же сама с Пелджо продолжали бодрствовать. Мэттью попеременно то дрожал от озноба, то скидывал с себя одеяла, когда приступал к нему горячечный жар. У него сохранялась высокая температура, он обливался потом под тяжестью одеял, но жар не спадал. Он стонал и часто произносил что-то, называл имена. Наиболее часто и ясно произносимым было имя «Черити». Иногда Кетрин и Пелджо приходилось держать Мэттью насильно под одеялами, когда он начинал метаться в приступах кошмара. Они смачивали его горящее лицо холодной водой, и время от времени Пелджо насильно разжимал его челюсти, а Кетрин вливала ему в рот бульон или чай, чтобы как-то поддержать его силы.
Кетрин сидела, как приклеенная, у его кровати, иногда чувствуя, что может помочь ему выздороветь одной лишь своей силой воли. Она держала его во время горячечных метаний, чтобы он не свалился с постели, она обмывала его, насильно кормила, она дежурила подле него, пока ее спину не начинало ломить так, словно она вот-вот разломится пополам. Она не могла есть, но заставила себя проглотить несколько ложек супа по настоянию доктора.
Было очень важно, чтобы Мэттью выздоровел, и Кетрин больше ни на чем не могла сосредоточить свои силы.
Если бы она отвлеклась и призадумалась бы, а почему это так важно, то удивилась бы. Но она была слишком озабочена тем, что делала, и не задавала себе вопросов. Вместо этого она зорко сторожила его, как ястреб, и повторяла молитвы, одни обращенные к Богу, другие к Мэттью.
Жар у него еще более повысился, а вместе с ним и его возбуждение. Его голос звучал громче, в нем слышалась сильная боль.
— Я даже вида его не могу вынести! — раздавался его голос, который затем переходил в стон: — О, Селина, мне плохо, так плохо.
В другой раз он засмеялся и произнес:
— За это Капитан с нас шкуру спустит, бежим.
Однажды он проскрипел:
— Не Шел! Не Шлеби! О, Дэви, почему не меня?
И постоянно он звал Черити, жалобно, как дитя. Пытаясь утешить его, Кетрин брала его за руку и говорила:
— Здесь я, Мэттью. Черити здесь, с тобой.
Кто такая эта Черити? Давно потерянная любовь? Любовница? Может, умершая жена?
— Пелджо, кто такая Черити? — спросила она.
— Не знаю, мисс, никогда не слышал, чтобы он упоминал это имя.
Кетрин проницательно посмотрела на него:
— Ты и не сказал бы мне, даже если б знал, не так ли?
Он ухмыльнулся и пожал плечами:
— Это зависело бы от того, кто она.
— Фрэнни, ты тупица! — резко воскликнул Хэмптон.
Пелджо жестом показал в сторону беспокойной фигуры капитана:
— А эту я знаю. Мисс Фрэн — его сестра.
— Он, кажется, не слишком высокого мнения о ней, — сухо сказала Кетрин. — Ладно, а кто такая Селина?
— Не знаю.
— А Шелби?
— Брат капитана. Так же, как и Дэви. Мистер Дэвид прорывал блокаду. Мистер Шелби служил в кавалерии. Убит при Антитаме.
— Какой ужас! — у Кетрин шевельнулось в душе сострадание к Мэттью.
— Шелби был любимым братом капитана. Младше его. Всегда бегал за ним, как собачонка.
Кетрин показалось, что она сможет удовлетворить сейчас свое любопытство благодаря этому обезьяноподобному человеку.
— Ты давно знаешь капитана Хэмптона? — вежливо осведомилась она, стараясь не выдавать свой интерес.
— С тех пор как ему исполнилось тринадцать, мэм. Этот прохвост сбежал из дома и юнгой нанялся на корабль, на котором служил и я. Конечно, я знал, что он из семьи плантаторов, хотя он изменил свое имя. Это легко было распознать по тому, как он говорил, и по тому, что не очень-то любил выполнять приказы. Я вроде как присматривал за ним, выручал из драк, стычек и прочее. Мне он понравился, дьявольски рисковый парень! Он лез напролом, не смотрел ни на кого и ни на что, — один небольшой черный глаз подмигнул ей. — Он вроде вас, мэм.
— Вроде меня? Что ты имеешь в виду?
— Ну, вы тоже лихая девушка, мисс Кейт. Никогда не думаете, выиграете или нет, просто ввязываетесь в драку, и все. Он тоже однажды попал в беду. Тогда я позаботился, чтобы он отправился назад в Чарльстон. Конечно, старый Капитан изрядно обломал об него трость, но был мне очень благодарен за то, что я доставил мистера Мэтта домой в целости и сохранности, и дал мне работу на одном из его кораблей. Но как только мистер Мэт стал плавать, я все время сопровождаю его с тех пор.
— А кто этот старый Капитан, о котором ты говоришь?
— Это дедушка нашего капитана. Старый Рэндалл Хэмптон, крутой старикан. Нрав у него бешенный, как у дьявола.
— Он владеет пароходной линией?
— Да уж, это точно. Это самая крупная линия в Чарльстоне. У них были также филиалы в Новом Орлеане и в Нью-Йорке перед войной.
— Не называется ли его компания «Джектонские пароходные линии»?
— Вы прямо как в воду смотрите, мэм. Да, все правильно. Партнером старого Рэндалла был Артур Джексон. Отсюда такое название: «Джексон и Хэмптон-Джектон». Но старикан выкупил у Джексона его часть.
— И Мэттью плавал на этой линии?
— С семнадцати лет, после того, как его вышибли из «Вильяма и Мэри».
— Его исключили из колледжа?
Пелджо засиял от гордости:
— Из «Цитадели» его тоже вышибли.
— За что?
— Из-за шалостей. Он все время крепко выпивал, потом украдкой выходил из своей комнаты и устраивал разные проказы. Это в «Цитадели». А в колледже «Вильям и Мэри» дело касалось женщины. Он дрался на дуэли с другим студентом.
— Ну, это меня не удивляет, — строго сказала Кетрин.
— Тогда в семье посовещались и отпустили его в море. Он этого и добивался.
— И ты плаваешь с ним с тех пор?
— Да, мэм.
— Он всегда был таким?
— Каким, мэм?
— Крутым, жестоким, опасным.
— Да, временами на него находит, — признал Пелджо, — но я уже не стал бы плавать ни с каким другим капитаном, даже с самим Рафаэлем Семмсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
В каюту вошел доктор Рэкингхэм. По пятам за ним следовал Пелджо. Обезьяноподобный человечек держался у двери, но не уходил. Кетрин с жалостью посмотрела на него: он так любит капитана!
Доктор осмотрел Мэттью и заставил его проглотить лекарство. Сильный жар от простуды, объявил он. Мэттью следует держать укрытым несколькими одеялами, чтобы горячка вышла из него вместе с потом, и каждые четыре часа ему нужно давать лекарство.
Доктор не знал, как долго продлится горячка, но пока она не спадет, у его постели должен кто-то находиться.
Он предложил Кетрин и Пелджо, если они пожелают, нести дежурство по очереди.
Весь день по очереди они наблюдали за ним, а когда наступила ночь, Кетрин настояла, чтобы доктор поспал, она же сама с Пелджо продолжали бодрствовать. Мэттью попеременно то дрожал от озноба, то скидывал с себя одеяла, когда приступал к нему горячечный жар. У него сохранялась высокая температура, он обливался потом под тяжестью одеял, но жар не спадал. Он стонал и часто произносил что-то, называл имена. Наиболее часто и ясно произносимым было имя «Черити». Иногда Кетрин и Пелджо приходилось держать Мэттью насильно под одеялами, когда он начинал метаться в приступах кошмара. Они смачивали его горящее лицо холодной водой, и время от времени Пелджо насильно разжимал его челюсти, а Кетрин вливала ему в рот бульон или чай, чтобы как-то поддержать его силы.
Кетрин сидела, как приклеенная, у его кровати, иногда чувствуя, что может помочь ему выздороветь одной лишь своей силой воли. Она держала его во время горячечных метаний, чтобы он не свалился с постели, она обмывала его, насильно кормила, она дежурила подле него, пока ее спину не начинало ломить так, словно она вот-вот разломится пополам. Она не могла есть, но заставила себя проглотить несколько ложек супа по настоянию доктора.
Было очень важно, чтобы Мэттью выздоровел, и Кетрин больше ни на чем не могла сосредоточить свои силы.
Если бы она отвлеклась и призадумалась бы, а почему это так важно, то удивилась бы. Но она была слишком озабочена тем, что делала, и не задавала себе вопросов. Вместо этого она зорко сторожила его, как ястреб, и повторяла молитвы, одни обращенные к Богу, другие к Мэттью.
Жар у него еще более повысился, а вместе с ним и его возбуждение. Его голос звучал громче, в нем слышалась сильная боль.
— Я даже вида его не могу вынести! — раздавался его голос, который затем переходил в стон: — О, Селина, мне плохо, так плохо.
В другой раз он засмеялся и произнес:
— За это Капитан с нас шкуру спустит, бежим.
Однажды он проскрипел:
— Не Шел! Не Шлеби! О, Дэви, почему не меня?
И постоянно он звал Черити, жалобно, как дитя. Пытаясь утешить его, Кетрин брала его за руку и говорила:
— Здесь я, Мэттью. Черити здесь, с тобой.
Кто такая эта Черити? Давно потерянная любовь? Любовница? Может, умершая жена?
— Пелджо, кто такая Черити? — спросила она.
— Не знаю, мисс, никогда не слышал, чтобы он упоминал это имя.
Кетрин проницательно посмотрела на него:
— Ты и не сказал бы мне, даже если б знал, не так ли?
Он ухмыльнулся и пожал плечами:
— Это зависело бы от того, кто она.
— Фрэнни, ты тупица! — резко воскликнул Хэмптон.
Пелджо жестом показал в сторону беспокойной фигуры капитана:
— А эту я знаю. Мисс Фрэн — его сестра.
— Он, кажется, не слишком высокого мнения о ней, — сухо сказала Кетрин. — Ладно, а кто такая Селина?
— Не знаю.
— А Шелби?
— Брат капитана. Так же, как и Дэви. Мистер Дэвид прорывал блокаду. Мистер Шелби служил в кавалерии. Убит при Антитаме.
— Какой ужас! — у Кетрин шевельнулось в душе сострадание к Мэттью.
— Шелби был любимым братом капитана. Младше его. Всегда бегал за ним, как собачонка.
Кетрин показалось, что она сможет удовлетворить сейчас свое любопытство благодаря этому обезьяноподобному человеку.
— Ты давно знаешь капитана Хэмптона? — вежливо осведомилась она, стараясь не выдавать свой интерес.
— С тех пор как ему исполнилось тринадцать, мэм. Этот прохвост сбежал из дома и юнгой нанялся на корабль, на котором служил и я. Конечно, я знал, что он из семьи плантаторов, хотя он изменил свое имя. Это легко было распознать по тому, как он говорил, и по тому, что не очень-то любил выполнять приказы. Я вроде как присматривал за ним, выручал из драк, стычек и прочее. Мне он понравился, дьявольски рисковый парень! Он лез напролом, не смотрел ни на кого и ни на что, — один небольшой черный глаз подмигнул ей. — Он вроде вас, мэм.
— Вроде меня? Что ты имеешь в виду?
— Ну, вы тоже лихая девушка, мисс Кейт. Никогда не думаете, выиграете или нет, просто ввязываетесь в драку, и все. Он тоже однажды попал в беду. Тогда я позаботился, чтобы он отправился назад в Чарльстон. Конечно, старый Капитан изрядно обломал об него трость, но был мне очень благодарен за то, что я доставил мистера Мэтта домой в целости и сохранности, и дал мне работу на одном из его кораблей. Но как только мистер Мэт стал плавать, я все время сопровождаю его с тех пор.
— А кто этот старый Капитан, о котором ты говоришь?
— Это дедушка нашего капитана. Старый Рэндалл Хэмптон, крутой старикан. Нрав у него бешенный, как у дьявола.
— Он владеет пароходной линией?
— Да уж, это точно. Это самая крупная линия в Чарльстоне. У них были также филиалы в Новом Орлеане и в Нью-Йорке перед войной.
— Не называется ли его компания «Джектонские пароходные линии»?
— Вы прямо как в воду смотрите, мэм. Да, все правильно. Партнером старого Рэндалла был Артур Джексон. Отсюда такое название: «Джексон и Хэмптон-Джектон». Но старикан выкупил у Джексона его часть.
— И Мэттью плавал на этой линии?
— С семнадцати лет, после того, как его вышибли из «Вильяма и Мэри».
— Его исключили из колледжа?
Пелджо засиял от гордости:
— Из «Цитадели» его тоже вышибли.
— За что?
— Из-за шалостей. Он все время крепко выпивал, потом украдкой выходил из своей комнаты и устраивал разные проказы. Это в «Цитадели». А в колледже «Вильям и Мэри» дело касалось женщины. Он дрался на дуэли с другим студентом.
— Ну, это меня не удивляет, — строго сказала Кетрин.
— Тогда в семье посовещались и отпустили его в море. Он этого и добивался.
— И ты плаваешь с ним с тех пор?
— Да, мэм.
— Он всегда был таким?
— Каким, мэм?
— Крутым, жестоким, опасным.
— Да, временами на него находит, — признал Пелджо, — но я уже не стал бы плавать ни с каким другим капитаном, даже с самим Рафаэлем Семмсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104