Вы же видите, что я снова пытаюсь затащить вас в свою постель.
Она попыталась высвободить свою руку, но он удержал ее.
— Вы невыносимы! Как будто вы должны заманивать меня!
— Ах, так вы подразумеваете, что сами не против?
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! Зачем вам заманивать? Вы умеете заставлять!
— Только если не помогают уговоры, мисс Девер, — рассмеялся он.
— Вы свинья!
— Вы всегда так добры к своим поклонникам?
— Едва ли вас можно назвать моим поклонником.
— Вы, как всегда, правы, я не поклонник. Я ваш любовник.
— В самом деле, капитан, вы что, должны…
— Я получаю огромное удовольствие, когда вижу, как вы краснеете от смущения. Большую часть времени им слишком хорошо владеете собой.
— Пожалуйста, отведите меня назад в каюту.
— Разве вы не сделаете со мной еще один круг по палубе?
— Лучше бы я сюда вообще не поднималась, — скачала она приглушенным голосом.
— В чем дело, Кетрин?
— Мне так неудобно и стыдно! Все наблюдают за мной. Они знают, они все знают, неужели вы не видите?
— Кто-нибудь из них сказал тебе что-нибудь? — произнес он сурово.
— Нет, просто у них такой вид… Они знают, что вы сделали со мной. Они думают, что я… что я…
— Что ты что, Кетрин?
— Вы знаете!
— Нет, я не знаю. Я никогда не знаю, что ты думаешь.
— Что я дешевка, распутница, просто ваша законная добыча.
— Не говори ерунду! Ничего подобного они не думают.
— О, вы это совсем не замечаете!
— Замечаю, и я скажу тебе, что они думают. Они думают, что выглядишь ты, как симпатичная девушка-подросток с волосами, заплетенными в косички, будто девственница, ждущая своего часа. И они хотят тебя, и, вне всякого сомнения, размышляют о том, как ты выглядишь без одежды. Я знаю это, потому что это то, о чем думаю и я, когда вижу тебя. И они завидуют мне, потому что ты моя. И они очень жалеют, что не будут на моем месте сегодня ночью. И еще они думают, что должны сдерживать себя, потому что знают, что я протащу под килем любого, кто приблизится к тебе.
— И вы думаете, что это не должно меня смущать?
Он пожал плечами:
— Это удел всех красивых женщин.
— О, это уж слишком!
Он вопросительно посмотрел на нее, и она сказала:
— Едва ли я красива!
Хэмптон тихо рассмеялся:
— Глупышка! Ты можешь очень стараться не выглядеть красивой, но от меня ты этого не скроешь. Да и от многих других мужчин! Все дело было в том, что всю свою жизнь ты провела в обществе бостонцев, которые не умеют распознать красивую женщину, даже если на нее смотрят. Ну, ну, не кипятись! Это правда. Вместо сердец у жителей Новой Англии бухгалтерские книги. Я вижу твои волосы, твои глаза, твою кожу, твои груди, твои сочные и сладкие губы. А житель Бостона отложит на счетах, щелк, щелк, бизнес отца, щелк, щелк, драгоценности, дорогая одежда, щелк, щелк, какой большой у нее дом и сколько слуг, щелк, щелк. Разве это не правда?
Кетрин рассмеялась:
— Перестаньте! Вы ужасны.
— Я знаю, — сказал он с притворным раскаянием. — Нe лучше ли быть со мной, нежели сидеть в одной из гостиной Бостона, потягивать чай и говорить: «Да, тетя Пруденс, это страшно неприлично, что Сэлли Трокмортон вчера улыбнулась мужчине, которого до этого она встречала всего лишь шесть раз!»
— Имена моих тетушек — Амелия и Аманда, вовсе не Пруденс, — беззаботно сказала Кетрин.
— О Боже!
— Да, именно так. А мою маму звали Алисия.
Хэмптон усмехнулся:
— Откуда же у тебя такое красивое имя?
— Ну, имя моего отца такое же странное, как и у мамы — Джошуа. Мама сказала, что мое имя не должно начинаться или кончаться на «а». Папа сказал, что оно но должно звучать пуритански или встречаться в Старом Завете. Вот они и выбрали Кетрин. Дурное имя! Не могу представить, как только они догадались его выбрать.
— Почему же дурное?
В ее глазах заплясали веселые огоньки. Кетрин сказала:
— Это имя распутной русской царицы! И трех жен Генриха Восьмого тоже звали Кетрин, две из них были страшными грешницами, а третья — католичка! А хуже всего, что таково же было имя и любовницы Джона Гонга, прародителя Тюдоров.
— Внушительный список! — он улыбнулся. — Кажется, ты неплохо знаешь историю.
— Да, — сказала она просто. — Я нахожу ее интересной.
— Скажи мне тогда, а кто твой кумир?
— Елизаветта, королева Англии, — быстро ответила она.
— Я так и думал. Два сапога — пара.
— А кто ваш кумир?
— О, лорд Нельсон, я думаю. Еще сэр Фрэнсис Дрэйк.
— Это великие мореплаватели и флотоводцы, — признала их достоинства Кетрин. — А из правителей?
— Ну, я думаю, Эдвард Четвертый и Карл Второй, оба были казнены.
— Любители женщин, — фыркнула она.
— А что в том плохого? Случается, что мне самому нравятся женщины. К сожалению, люди как-то забывают о том вкладе, который эти любители женщин внесли в развитие своих стран. Но из всех королей больше всего я восхищаюсь Генрихом Вторым.
— Еще один распутник!
Он ухмыльнулся:
— Вероятно, это сопутствующий фактор величия.
— Это и заставляет вас восхищаться ими? Однако, должна признать, Генрих Второй ввел много усовершенствований в судебную систему.
— И ограничил влияние церкви.
— И влияние знати.
— Ну, вот, — торжествующе произнес капитан, — мы по второму разу прошлись по палубе, и ты даже не заметила никаких взглядов.
— Это правда. Благодарю вас.
— Спасибо тебе! Это была очень приятная беседа. Никогда прежде я не встречал женщину, которая хотя бы знала, кто такие Эдвард Четверый или Генрих Второй.
— Наверное, капитан Хэмптон, вы, как и бостонцы, ищете в женщине лишь одни ее дурные стороны.
— Принимаю упрек, — сказал он и склонился над ее рукой.
Его губы слегка прикоснулись к пальцам Кетрин, заставив ее испытать странное возбуждение.
— Прошу прощения, но я должен вернуться к своим обязанностям. До вечера.
Она церемонно кивнула головой и вернулась в каюту.
Трудно было в это поверить, но у них состоялся приятный разговор, и он был настолько внимателен и заботлив, что развлек ее во время этой прогулки по палубе. Впредь она будет уже спокойно прогуливаться по палубе, не чувствуя себя неловко.
Но тут она скорчила гримасу самой себе. Какой же дурочкой она была, если испытала благодарность к этому человеку! Если бы не он, она бы не оказалась в этом положении! Рассердившись, она подняла ситцевое платьице и, бросившись с размаху в кресло, начала его переделывать на себя. «Лучше не забывать, — твердила она себе, — что он пытается заставить меня забыть о непреклонности!»
* * *
Вскоре в каюту вернулся Хэмптон, и вслед за этим последовал обед. Им была подана странная смесь обычной еды моряков, бобов, и деликатесов: соленая свинина, роскошные разносолы, дорогие французские вина тончайшего аромата и апельсины из Испании. Мэттью пояснил, что он решил внести некоторое разнообразие в скудный рацион экипажа за счет деликатесов, которые клипер «Сюзан Харнер» вез из Европы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Она попыталась высвободить свою руку, но он удержал ее.
— Вы невыносимы! Как будто вы должны заманивать меня!
— Ах, так вы подразумеваете, что сами не против?
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! Зачем вам заманивать? Вы умеете заставлять!
— Только если не помогают уговоры, мисс Девер, — рассмеялся он.
— Вы свинья!
— Вы всегда так добры к своим поклонникам?
— Едва ли вас можно назвать моим поклонником.
— Вы, как всегда, правы, я не поклонник. Я ваш любовник.
— В самом деле, капитан, вы что, должны…
— Я получаю огромное удовольствие, когда вижу, как вы краснеете от смущения. Большую часть времени им слишком хорошо владеете собой.
— Пожалуйста, отведите меня назад в каюту.
— Разве вы не сделаете со мной еще один круг по палубе?
— Лучше бы я сюда вообще не поднималась, — скачала она приглушенным голосом.
— В чем дело, Кетрин?
— Мне так неудобно и стыдно! Все наблюдают за мной. Они знают, они все знают, неужели вы не видите?
— Кто-нибудь из них сказал тебе что-нибудь? — произнес он сурово.
— Нет, просто у них такой вид… Они знают, что вы сделали со мной. Они думают, что я… что я…
— Что ты что, Кетрин?
— Вы знаете!
— Нет, я не знаю. Я никогда не знаю, что ты думаешь.
— Что я дешевка, распутница, просто ваша законная добыча.
— Не говори ерунду! Ничего подобного они не думают.
— О, вы это совсем не замечаете!
— Замечаю, и я скажу тебе, что они думают. Они думают, что выглядишь ты, как симпатичная девушка-подросток с волосами, заплетенными в косички, будто девственница, ждущая своего часа. И они хотят тебя, и, вне всякого сомнения, размышляют о том, как ты выглядишь без одежды. Я знаю это, потому что это то, о чем думаю и я, когда вижу тебя. И они завидуют мне, потому что ты моя. И они очень жалеют, что не будут на моем месте сегодня ночью. И еще они думают, что должны сдерживать себя, потому что знают, что я протащу под килем любого, кто приблизится к тебе.
— И вы думаете, что это не должно меня смущать?
Он пожал плечами:
— Это удел всех красивых женщин.
— О, это уж слишком!
Он вопросительно посмотрел на нее, и она сказала:
— Едва ли я красива!
Хэмптон тихо рассмеялся:
— Глупышка! Ты можешь очень стараться не выглядеть красивой, но от меня ты этого не скроешь. Да и от многих других мужчин! Все дело было в том, что всю свою жизнь ты провела в обществе бостонцев, которые не умеют распознать красивую женщину, даже если на нее смотрят. Ну, ну, не кипятись! Это правда. Вместо сердец у жителей Новой Англии бухгалтерские книги. Я вижу твои волосы, твои глаза, твою кожу, твои груди, твои сочные и сладкие губы. А житель Бостона отложит на счетах, щелк, щелк, бизнес отца, щелк, щелк, драгоценности, дорогая одежда, щелк, щелк, какой большой у нее дом и сколько слуг, щелк, щелк. Разве это не правда?
Кетрин рассмеялась:
— Перестаньте! Вы ужасны.
— Я знаю, — сказал он с притворным раскаянием. — Нe лучше ли быть со мной, нежели сидеть в одной из гостиной Бостона, потягивать чай и говорить: «Да, тетя Пруденс, это страшно неприлично, что Сэлли Трокмортон вчера улыбнулась мужчине, которого до этого она встречала всего лишь шесть раз!»
— Имена моих тетушек — Амелия и Аманда, вовсе не Пруденс, — беззаботно сказала Кетрин.
— О Боже!
— Да, именно так. А мою маму звали Алисия.
Хэмптон усмехнулся:
— Откуда же у тебя такое красивое имя?
— Ну, имя моего отца такое же странное, как и у мамы — Джошуа. Мама сказала, что мое имя не должно начинаться или кончаться на «а». Папа сказал, что оно но должно звучать пуритански или встречаться в Старом Завете. Вот они и выбрали Кетрин. Дурное имя! Не могу представить, как только они догадались его выбрать.
— Почему же дурное?
В ее глазах заплясали веселые огоньки. Кетрин сказала:
— Это имя распутной русской царицы! И трех жен Генриха Восьмого тоже звали Кетрин, две из них были страшными грешницами, а третья — католичка! А хуже всего, что таково же было имя и любовницы Джона Гонга, прародителя Тюдоров.
— Внушительный список! — он улыбнулся. — Кажется, ты неплохо знаешь историю.
— Да, — сказала она просто. — Я нахожу ее интересной.
— Скажи мне тогда, а кто твой кумир?
— Елизаветта, королева Англии, — быстро ответила она.
— Я так и думал. Два сапога — пара.
— А кто ваш кумир?
— О, лорд Нельсон, я думаю. Еще сэр Фрэнсис Дрэйк.
— Это великие мореплаватели и флотоводцы, — признала их достоинства Кетрин. — А из правителей?
— Ну, я думаю, Эдвард Четвертый и Карл Второй, оба были казнены.
— Любители женщин, — фыркнула она.
— А что в том плохого? Случается, что мне самому нравятся женщины. К сожалению, люди как-то забывают о том вкладе, который эти любители женщин внесли в развитие своих стран. Но из всех королей больше всего я восхищаюсь Генрихом Вторым.
— Еще один распутник!
Он ухмыльнулся:
— Вероятно, это сопутствующий фактор величия.
— Это и заставляет вас восхищаться ими? Однако, должна признать, Генрих Второй ввел много усовершенствований в судебную систему.
— И ограничил влияние церкви.
— И влияние знати.
— Ну, вот, — торжествующе произнес капитан, — мы по второму разу прошлись по палубе, и ты даже не заметила никаких взглядов.
— Это правда. Благодарю вас.
— Спасибо тебе! Это была очень приятная беседа. Никогда прежде я не встречал женщину, которая хотя бы знала, кто такие Эдвард Четверый или Генрих Второй.
— Наверное, капитан Хэмптон, вы, как и бостонцы, ищете в женщине лишь одни ее дурные стороны.
— Принимаю упрек, — сказал он и склонился над ее рукой.
Его губы слегка прикоснулись к пальцам Кетрин, заставив ее испытать странное возбуждение.
— Прошу прощения, но я должен вернуться к своим обязанностям. До вечера.
Она церемонно кивнула головой и вернулась в каюту.
Трудно было в это поверить, но у них состоялся приятный разговор, и он был настолько внимателен и заботлив, что развлек ее во время этой прогулки по палубе. Впредь она будет уже спокойно прогуливаться по палубе, не чувствуя себя неловко.
Но тут она скорчила гримасу самой себе. Какой же дурочкой она была, если испытала благодарность к этому человеку! Если бы не он, она бы не оказалась в этом положении! Рассердившись, она подняла ситцевое платьице и, бросившись с размаху в кресло, начала его переделывать на себя. «Лучше не забывать, — твердила она себе, — что он пытается заставить меня забыть о непреклонности!»
* * *
Вскоре в каюту вернулся Хэмптон, и вслед за этим последовал обед. Им была подана странная смесь обычной еды моряков, бобов, и деликатесов: соленая свинина, роскошные разносолы, дорогие французские вина тончайшего аромата и апельсины из Испании. Мэттью пояснил, что он решил внести некоторое разнообразие в скудный рацион экипажа за счет деликатесов, которые клипер «Сюзан Харнер» вез из Европы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104