Король вернул ему свободу.
— Ольтер никогда бы не…
— Разумеется, нет. Должно быть, это какая-то ошибка — в ночной тьме так легко все перепутать. Так или иначе, король отпустил Паэна на свободу.
— И ты оставила его там? Джоанна покачала головой.
— Он задержался с королем и его советниками, чтобы поговорить с ними насчет волнений в Нормандии.
Губки Агнес выпятились вперед, после чего медленно сложились в улыбку:
— В таком случае он отправится сражаться на стороне короля, а ты поедешь к нам домой, чтобы ждать его там. Молеон не будет возражать. Он относится к тебе с большим уважением, Джоанна, и, возможно, женился бы на тебе, если бы ты в ту ночь не сбежала из замка.
— Агнес…
— Тс-с! — ответила она. — Я не имею ничего против. Я люблю его таким, какой он есть, и прекрасно отдаю себе отчет в том, что никогда не буду для него единственной… — Агнес криво усмехнулась. — В конце концов, я его жена и в , один прекрасный день могу стать матерью его детей. Во всем, что имеет для меня значение, он мой, и я приложу все старания, чтобы он моим и остался.
— Агнес, я…
Она приложила пальцы к губам Джоанны:
— Ни слова больше. Прошу тебя.
Агнес заключила Джоанну в объятия из шуршащего шелка и запаха роз.
— Молеон ждет нас. Пойдем со мной, а потом мы пошлем кого-нибудь к твоему мужу, чтобы он знал, где тебя искать. Но имей в виду, Джоанна: при желании для тебя всегда найдется место в нашем доме. Всегда.
* * *
Ей чудилось, будто она опять находится в Рошмарене, и та далекая ночь Самхейна теперь казалась ей страшным сном. Агнес была рядом, застенчивая в присутствии Молеона, заботливая и предупредительная по отношению к Джоанне, становясь упрямой лишь тогда, когда разговор касался гибели ее брата. И Молеон оставался таким же, как всегда, — осторожным в словах, любезным с юной Агнес и задумчивым, когда смотрел на Джоанну. Теперь в его речах, обращенных к ней, уже не было никаких намеков на близость и на возможность брака между ними, о которой он упомянул тогда, стоя в темном коридоре возле палаты короля. Напротив, он держался с ней с подобающей учтивостью и ловил каждый жест своей супруги, чего Джоанна никогда раньше за ним не замечала.
Да и сама Агнес, похоже, решила больше не вспоминать о тех словах, которые ей случайно удалось подслушать и которые, как никакие другие, могли задеть гордость юной новобрачной. Джоанне предстояло провести долгий вечер в обществе Агнес, и, быть может, ей представится случай снова упомянуть в разговоре о Молеоне, заверив его жену в том, что его сердце всегда принадлежало лишь ей одной.
Агнес настояла на том, чтобы ее невестка поселилась вместе с ними в доме ноттингемского виноторговца, который после возвращения короля Ричарда бежал из города. В скале под домом был выдолблен погреб, сообщавшийся через деревянную дверь с другими тайниками и складскими помещениями, расположенными в пещерах, которыми изобиловал Ноттингем, и вина, хранившегося в нем, оказалось вполне достаточно, чтобы утолить жажду Молебна и его людей.
Как только они переступили порог временного жилища, Агнес скрылась в погребе и вскоре появилась оттуда с бутылкой вина для Молеона, заявив, что они с Джоанной выпьют приправленного пряностями меда из кувшина, который она отыскала в кладовой.
— Я покину вас на минуту, — сказала Агнес и вышла из комнаты.
Молеон, похоже, не надеялся на то, что Джоанна с ним заговорит. Он уселся в кресло и долго смотрел на груду одежды и седельные сумки, которые Агнес, торопясь спуститься в погреб, бросила на пол у двери. Затем он поднялся и, подойдя к небольшому столику перед камином, взял в руки кубки, которые Агнес поставила сюда, чтобы согреть вино.
— Куда вы направились, — спросил он, стоя к Джоанне спиной, — после того как добрались до Уитби и узнали, там о кончине вашего дяди?
— Я была в Гандейле, — ответила она. В Гандейле, где она познала страсть и душевный покой с человеком, который оказался убийцей ее мужа.
Молеон вернулся к креслу и, усевшись в него, поставил ноги на небольшой дорожный сундук.
— А бретонец? Он тоже провел там всю прошлую зиму? Джоанна кивнула. Всю прошлую зиму. Воспоминания о прикосновении его рук, о его тепле, спасавшем ее в постели от зимнего холода, снова вызвали у нее на глазах слезы. Сделав над собой усилие, она пожала плечами:
— Я вышла за него замуж по собственной воле. Он никогда не пытался угрожать мне и не причинял мне вреда.
— Ему не было нужды ни в том ни в другом, — ответил Молеон. — Он хотел получить вас и благодаря своему терпению добился своего.
— Его совсем не привлекала жизнь простого фермера или торговца шерстью, и он не нуждался в моем золоте. Рошмарен — земля его предков, и это все, к чему он стремился, и то не ради себя, а ради своего брата, — возразила Джоанна. — Что бы ни делал Паэн перед тем, как появиться в Рошмарене, он хорошо ко мне относился и помог мне благополучно добраться до дома. Без него я могла погибнуть — либо в самом замке, либо по пути на север.
— Стало быть, вы считаете, что если у вас и есть враг, то это не ваш бретонец? Неужели даже несмотря на то что именно он убил Мальби, у вас не возникло подозрения, что он использовал вас ради собственной выгоды?
— Он хотел, чтобы обвинение в моей гибели не пало на него и его родных. Во всем остальном ему не было от меня никакой выгоды.
Молеон пристально взглянул на Джоанну, и она поежилась под его взглядом — она не доверяла ему и не скрывала этого. В первый месяц ее вдовства, пока сохранялась возможность того, что у нее родится ребенок, Адам мог желать ее гибели. Когда же она ему отказала, он женился на Агнес.
Адам Молеон был богат — намного богаче Мальби — и не нуждался ни в землях Рошмарена, ни в золоте Джоанны Мерко, чтобы пополнить свои сундуки. Его имя пользовалось уважением повсюду, а о его предках стали слагать легенды. Зачем такой человек стал бы нанимать наемных убийц для женщины, которая — в том случае, если бы она носила под сердцем наследника Мальби, — могла стать преградой между ним и оскудевшей сокровищницей Рошмарена?
Наконец вернулась Агнес и с улыбкой обратилась к супругу:
— Не надо смотреть так на Джоанну, мой господин. Вы можете ее напугать.
— Джоанну не так легко напугать, любовь моя. — Молеон ждал, пока Агнес наливала ему вино в кубок в виде рога, который она отыскала на полке у купца, после чего поднялся с места и взял кубок, стоявший рядом с Джоанной.
— Мед? — спросил он. Агнес нахмурилась.
— Это напиток из меда, приправленного ароматными травами, — ответила она.
— У меня с первого дня осады раскалывается голова.
Думаю, это питье поможет мне снять боль. Агнес забрала у него кубок.
— Эти травы специально подобраны так, что возвращают женщинам здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Ольтер никогда бы не…
— Разумеется, нет. Должно быть, это какая-то ошибка — в ночной тьме так легко все перепутать. Так или иначе, король отпустил Паэна на свободу.
— И ты оставила его там? Джоанна покачала головой.
— Он задержался с королем и его советниками, чтобы поговорить с ними насчет волнений в Нормандии.
Губки Агнес выпятились вперед, после чего медленно сложились в улыбку:
— В таком случае он отправится сражаться на стороне короля, а ты поедешь к нам домой, чтобы ждать его там. Молеон не будет возражать. Он относится к тебе с большим уважением, Джоанна, и, возможно, женился бы на тебе, если бы ты в ту ночь не сбежала из замка.
— Агнес…
— Тс-с! — ответила она. — Я не имею ничего против. Я люблю его таким, какой он есть, и прекрасно отдаю себе отчет в том, что никогда не буду для него единственной… — Агнес криво усмехнулась. — В конце концов, я его жена и в , один прекрасный день могу стать матерью его детей. Во всем, что имеет для меня значение, он мой, и я приложу все старания, чтобы он моим и остался.
— Агнес, я…
Она приложила пальцы к губам Джоанны:
— Ни слова больше. Прошу тебя.
Агнес заключила Джоанну в объятия из шуршащего шелка и запаха роз.
— Молеон ждет нас. Пойдем со мной, а потом мы пошлем кого-нибудь к твоему мужу, чтобы он знал, где тебя искать. Но имей в виду, Джоанна: при желании для тебя всегда найдется место в нашем доме. Всегда.
* * *
Ей чудилось, будто она опять находится в Рошмарене, и та далекая ночь Самхейна теперь казалась ей страшным сном. Агнес была рядом, застенчивая в присутствии Молеона, заботливая и предупредительная по отношению к Джоанне, становясь упрямой лишь тогда, когда разговор касался гибели ее брата. И Молеон оставался таким же, как всегда, — осторожным в словах, любезным с юной Агнес и задумчивым, когда смотрел на Джоанну. Теперь в его речах, обращенных к ней, уже не было никаких намеков на близость и на возможность брака между ними, о которой он упомянул тогда, стоя в темном коридоре возле палаты короля. Напротив, он держался с ней с подобающей учтивостью и ловил каждый жест своей супруги, чего Джоанна никогда раньше за ним не замечала.
Да и сама Агнес, похоже, решила больше не вспоминать о тех словах, которые ей случайно удалось подслушать и которые, как никакие другие, могли задеть гордость юной новобрачной. Джоанне предстояло провести долгий вечер в обществе Агнес, и, быть может, ей представится случай снова упомянуть в разговоре о Молеоне, заверив его жену в том, что его сердце всегда принадлежало лишь ей одной.
Агнес настояла на том, чтобы ее невестка поселилась вместе с ними в доме ноттингемского виноторговца, который после возвращения короля Ричарда бежал из города. В скале под домом был выдолблен погреб, сообщавшийся через деревянную дверь с другими тайниками и складскими помещениями, расположенными в пещерах, которыми изобиловал Ноттингем, и вина, хранившегося в нем, оказалось вполне достаточно, чтобы утолить жажду Молебна и его людей.
Как только они переступили порог временного жилища, Агнес скрылась в погребе и вскоре появилась оттуда с бутылкой вина для Молеона, заявив, что они с Джоанной выпьют приправленного пряностями меда из кувшина, который она отыскала в кладовой.
— Я покину вас на минуту, — сказала Агнес и вышла из комнаты.
Молеон, похоже, не надеялся на то, что Джоанна с ним заговорит. Он уселся в кресло и долго смотрел на груду одежды и седельные сумки, которые Агнес, торопясь спуститься в погреб, бросила на пол у двери. Затем он поднялся и, подойдя к небольшому столику перед камином, взял в руки кубки, которые Агнес поставила сюда, чтобы согреть вино.
— Куда вы направились, — спросил он, стоя к Джоанне спиной, — после того как добрались до Уитби и узнали, там о кончине вашего дяди?
— Я была в Гандейле, — ответила она. В Гандейле, где она познала страсть и душевный покой с человеком, который оказался убийцей ее мужа.
Молеон вернулся к креслу и, усевшись в него, поставил ноги на небольшой дорожный сундук.
— А бретонец? Он тоже провел там всю прошлую зиму? Джоанна кивнула. Всю прошлую зиму. Воспоминания о прикосновении его рук, о его тепле, спасавшем ее в постели от зимнего холода, снова вызвали у нее на глазах слезы. Сделав над собой усилие, она пожала плечами:
— Я вышла за него замуж по собственной воле. Он никогда не пытался угрожать мне и не причинял мне вреда.
— Ему не было нужды ни в том ни в другом, — ответил Молеон. — Он хотел получить вас и благодаря своему терпению добился своего.
— Его совсем не привлекала жизнь простого фермера или торговца шерстью, и он не нуждался в моем золоте. Рошмарен — земля его предков, и это все, к чему он стремился, и то не ради себя, а ради своего брата, — возразила Джоанна. — Что бы ни делал Паэн перед тем, как появиться в Рошмарене, он хорошо ко мне относился и помог мне благополучно добраться до дома. Без него я могла погибнуть — либо в самом замке, либо по пути на север.
— Стало быть, вы считаете, что если у вас и есть враг, то это не ваш бретонец? Неужели даже несмотря на то что именно он убил Мальби, у вас не возникло подозрения, что он использовал вас ради собственной выгоды?
— Он хотел, чтобы обвинение в моей гибели не пало на него и его родных. Во всем остальном ему не было от меня никакой выгоды.
Молеон пристально взглянул на Джоанну, и она поежилась под его взглядом — она не доверяла ему и не скрывала этого. В первый месяц ее вдовства, пока сохранялась возможность того, что у нее родится ребенок, Адам мог желать ее гибели. Когда же она ему отказала, он женился на Агнес.
Адам Молеон был богат — намного богаче Мальби — и не нуждался ни в землях Рошмарена, ни в золоте Джоанны Мерко, чтобы пополнить свои сундуки. Его имя пользовалось уважением повсюду, а о его предках стали слагать легенды. Зачем такой человек стал бы нанимать наемных убийц для женщины, которая — в том случае, если бы она носила под сердцем наследника Мальби, — могла стать преградой между ним и оскудевшей сокровищницей Рошмарена?
Наконец вернулась Агнес и с улыбкой обратилась к супругу:
— Не надо смотреть так на Джоанну, мой господин. Вы можете ее напугать.
— Джоанну не так легко напугать, любовь моя. — Молеон ждал, пока Агнес наливала ему вино в кубок в виде рога, который она отыскала на полке у купца, после чего поднялся с места и взял кубок, стоявший рядом с Джоанной.
— Мед? — спросил он. Агнес нахмурилась.
— Это напиток из меда, приправленного ароматными травами, — ответила она.
— У меня с первого дня осады раскалывается голова.
Думаю, это питье поможет мне снять боль. Агнес забрала у него кубок.
— Эти травы специально подобраны так, что возвращают женщинам здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87