— Все в порядке, это я просто такая неуклюжая.
Ей так хотелось прикрыться, но сил не было. Господи, это уже слишком!
Ариель отвернулась и подавила рыдание.
Берк схватил в охапку ее и полотенце, понес к камину и, усадив в кресло, начал вытирать. Вместо того, чтобы сопротивляться, Ариель положила голову ему на плечо. Берк изо всех сил старался сдерживаться, но это оказалось невозможным. Пальцы сами собой скользнули по нежной груди.
«Не буду смотреть. — подумал он. — Ни за что не буду. Я не какое-нибудь проклятое животное!»
Но Берк ничего не мог с собой поделать. Он опустил глаза, увидел напряженный сосок, и это едва его не прикончило.
Берк попробовал притвориться, представить, что через несколько мгновений начнется сражение, попытался обрести то холодное бесстрастное самообладание, столько раз сохранявшее ему жизнь. Он не медлил и быстрыми, почти грубыми движениями растер Ариель. и поднял на ноги. Так по крайней мере было безопаснее, хотя ее красота по-прежнему ослепляла. Какие узкие ступни, изящные, с высоким подъемом… Он не отрываясь глядел на пальчики ее ног, и с языка само собой сорвалось:
— Ты слишком худа. Нужно кормить тебя десять раз на дню.
Берк вовсе не собирался ничего говорить, тем более такую чушь.
— Правда, пальцы у тебя красивые, — добавил он, безуспешно пытаясь пошутить. И поняв, что окончательно посрамил себя в ее глазах, вздохнул и начал вытирать волосы Ариель.
Но положение с каждой секундой все ухудшалось. проклятое полотенце оказалось слишком коротким и узким. Все это постепенно становилось настоящей пыткой, и недоверие Ариель к Берку невольно росло. Наконец он отнес ее на постель и облачил в халат, обернув дважды вокруг тонкой талии и надежно завязав пояс. Ариель не протестовала, но Берк знал, что, будь у нее силы, наверняка сопротивлялась бы до последнего. Но когда Берк отнес ее обратно и вновь усадил в кресло у камина, она не сказала ни слова.
К этому времени волосы ее почти высохли, а у Берка рука устала расчесывать густые пряди. Он опустил ее в кресло и сам уселся поудобнее. Длинные локоны свисали почти до самого пола. Она была хорошо укрыта, огонь в камине горел жарко, и в теле общалась такая восхитительная истома, что вскоре Ариель уже крепко спала, а он последовал ее примеру. Берк проснулся в темной комнате: свеча погасла, только в камине тлели уголья. Левая рука затекла, шея болела, разогнуться было настоящей пыткой. Ариель прижалась к нему так доверчиво, что хаотические чувственные фантазии снова властно вторглись в мысли Берка.
Он притянул со ближе, вдыхая сладостный аромат.
«Моя жена, — подумал он, — наконец-то она стала моей женой».
Прошло уже почти полночи; Берк прислушивался к звукам спящего дома, потрескиванию дерева, тихому шороху листвы за окном, ощущая невыразимый покой и умиротворение. На этот раз реальность была прочно забыта.
— Пойдем в постель, жена, — сказал он и улыбнулся собственным словам, впервые за много лет по-настоящему счастливый.
Именно Ариель проснулась первой на следующее утро, ощущая приятное тепло во всем теле, и только через несколько минут сообразила, что жар исходит от Берка. Она лежала, прижавшись к нему, положив голову на широкую грудь, перекинув ногу через его бедро. Он крепко обнимал ее одной рукой, ровно, спокойно дыша. Ариель уперлась ладонью ему в грудь и оцепенела. Берк был обнажен. Жесткие завитки пробивались между ее растопыренными пальцами.
— Берк!
Он пробормотал что-то невнятное и стиснул ее еще сильнее. Ариель ухитрилась отстраниться. Халат распахнулся почти до талии, и она быстро затянула пояс. Ариель почти освободилась, когда Берк весело спросил:
— Доброе утро! Хорошо спала?
Щеки девушки раскраснелись, волосы в беспорядке разметались по плечам. Берк едва удержался, чтобы не сказать, что она — самое восхитительное создание на свете.
Они молча смотрели друг на друга: она на чужого человека, он — на жену.
— У вас щетина, — выговорила она наконец.
— Как у всех мужчин по утрам.
— И на груди у вас волосы.
— Боюсь, не только на груди, они повсюду, если не считать спины. Но, если не возражаешь, я не буду бриться с ног до головы. Надеюсь, ты не очень расстроишься.
Неожиданно ей надоела вся эта бессмыслица:
— Я хочу уехать, и немедленно.
— Именно сейчас? В моем халате?
Ариель отвела глаза. Он шутит, поддразнивает, хотя и незлобно, но в конце концов какая разница? Страх от этого совсем не уменьшается. И реальность по-прежнему ужасна — он лежит рядом в постели, обнаженный, готовый сделать с ней все, что пожелает.
— Я чувствую себя гораздо лучше, — выдавила она наконец, отодвигаясь от него еще на несколько. дюймов.
— Прекрасно. И я тоже. Ну а теперь я ненадолго покину тебя. Приведу себя в приличный вид и все такое. Обойдешься без меня с полчаса? Ариель кивнула.
— Возможно, удастся даже найти для тебя чистую сорочку.
— Сорочку? А эта откуда появилась?
— Купил для тебя.
«Ну вот, — подумал он, — ей настала пора узнать правду».
— В Лондоне, когда решил похитить тебя. Не стоило тратить время на то, чтобы забирать твои вещи из кареты, поэтому я решил запастись готовым гардеробом. Загляни ты в шкаф в соседней спальне, нашла бы там несколько платьев, туфли и белье. Правда, ни одной шляпки, боюсь, с этим мне справиться не по силам. Правда, я купил только одну ночную сорочку, ту, которую ты носила во время болезни, но не уверен, успела ли миссис Ринглстоун выстирать ее.
Поняла ли Ариель, что судьба ее решена, или нет, но не сказала ни слова, пока он не покинул комнату.
Когда Берк встал с постели, девушка отвернулась и не взглянула на него даже тогда, когда он сообщил, что успел одеться.
Берк пристально посмотрел на нее с порога и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Он не хотел слишком долго оставлять ее одну, зная, что приближается решающий момент. Ни миссис Ринглстоун, ни Руби не смогут удержаться, чтобы не выложить столь волнующую новость. Нужно успеть раньше, сказать все и надеть простое золотое кольцо на безымянный палец ее левой руки.
Войдя в спальню, он увидел, что Ариель сидит у камина, накрыв одеялом ноги и прислонившись головой к спинке кресла. Она почти успела расчесать волосы, собрала их в пучок на затылке и обвила густой прядью. Глаза казались огромными на исхудавшем лице, и Берку она вновь показалась самой прекрасной женщиной на земле и уж, конечно, самой красивой из всех, кого он когда-либо любил. Улыбаясь этим глупым и приятным мыслям, он весело объявил:
— Миссис Ринглстоун сейчас принесет нам завтрак. Ты голодна?
— Да, и при таком количестве еды я к весне буду такой же толстой, как поросенок.
— Прекрасно, я неравнодушен к толстым поросятам. Ну а теперь, Ариель, нам нужно кое-что обсудить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92