Эмилин тоже сползла с коня и, увязая в снегу, направилась к ним.
— Надо снять доспехи! — на бегу кричала она. Скинув рукавицы, начала поспешно развязывать кожаные тесемки, скреплявшие капюшон и кольчугу. Николас пытался оттянуть ворот кольчуги у горла.
Страшный звук, похожий на свист стрелы, сменился не менее страшным хлюпаньем в груди. И так несколько раз. Казалось, граф пытается дышать, но не может.
— Что это такое? — в ужасе почти закричала Эмилин. Она подняла его голову, и белые волосы рассыпались по ее рукам, словно шелк. Она положила голову к себе на колени, понимая, что в таком положении Уайтхоуку будет легче дышать.
— У него больные легкие, — объяснил Николас.
— Пошли кого-нибудь за Мэйзри.
— Некогда. — Николас сорвал с себя зеленый плащ и накрыл им отца. — Надо постараться, чтобы он не замерз, — объяснил он. — От холода станет еще хуже. Питер! — позвал он, разыскивая что-то в карманах графа.
— Что ты делаешь? — удивилась Эмилин. Уайтхоук на ее коленях с трудом дышал. Николас взглянул на Питера.
— Он все время возил с собой лекарство. Посмотри в седле. — Кивнув, Питер побежал обследовать седельные сумки. — Моя мать знала, чем это лечить, — объяснил Николае. — И сейчас ему постоянно готовят настой по ее рецепту.
Кожа Уайтхоука приобрела каменный оттенок. Он сложил губы, беззвучно произнося какое-то слово.
Эмилин нагнулась.
— Священника, — произнесла она.
Николас сунул руку в карман куртки и достал маленький молитвенник, спасенный Эмилин. Он протянул книгу Уайтхоуку.
Схватив ее, граф закашлялся, и в груди его поднялось немыслимое клокотанье.
— О господи! — не выдержала Эмилин. — Неужели ничем нельзя ему помочь?
— Сейчас, — коротко ответил Николас, схватив маленький кувшинчик, переданный Питером. Сорвав восковую пробку, он поднес кувшин к губам Уайтхоука. Старик глотнул, кашлянул, глотнул снова.
Слезы наполнили глаза Эмилин: настолько больно было видеть человека, еще полного сил и огня, в таком жалком состоянии. Он мог умереть в любую секунду.
— Милорд, — проговорила она, — милорд, вы должны узнать кое-что.
— Что? — нетерпеливо вмешался Николас
— Леди Бланш умерла вовсе не от голода. Я нашла письмо, милорд, в башне. Она принимала лекарство от сердца. Леди Бланш собиралась просить у вас мира на следующее утро, милорд. Но нечаянно приняла слишком большую дозу настоя. Или же наоборот, не успела его принять, и сердце ее остановилось.
Эмилин схватила руку Уайтхоука в свою.
— Она не собиралась умирать, милорд. И вовсе не вы убили ее. У нее было очень слабое сердце, и она это знала. Но она хотела жить как можно дольше.
— Если это правда, сэр, то на вас не лежит грех ее убийства, — тихо проговорил Николас.
Уайтхоук с трудом вдохнул и мрачно взглянул на Николаса.
Эмилин наклонилась к нему.
— Милорд, — прошептала она, — леди пишет также, что у вас есть сын. Он мужественный и целеустремленный человек. Хороший человек, милорд.
Она подняла глаза на Николаса. Его взор был исполнен сочувствия и понимания. Он смотрел на отца, и на щеках его, как всегда в минуты глубокого волнения, появились красные пятна.
Уайтхоук снова закашлялся, однако клокотанье в его груди стало заметно тише. Прижав молитвенник к груди, он открыл было рот, глядя в глаза сыну, но потом снова упрямо закрыл его.
— Я часто поступал, поддаваясь гневу, милорд. Да и нередко забывал о чести. Я прошу у вас прощения.
— Мой характер, — прошептал Уайтхоук. — У тебя мой характер.
Дрожащими пальцами Эмилин убрала волосы со лба графа. Завывание в его груди стихало. Граф дышал.
— Травы помогают, — произнесла Эмилин.
— Если у него появятся силы, мы перенесем его в теплое место, — решил Николас. — Питер! — обратился он к другу, — организуй носилки!
Уайтхоук пошевелился.
— Нет, — решительно отказался он, — я не хочу, чтобы меня несли! Посадите меня на коня!
— Но, милорд… — запротестовала Эмилин.
— Хорошо, милорд, — Николас понял отца. Он поднял его на ноги. Качаясь, граф оттолкнул сына и медленно пошел к своему коню.
Молча он отдал молитвенник Эмилин. Она взяла книгу, глядя на графа широко открытыми глазами. Она не сомневалась, что, то мгновение искренности и нежности, которое она видела в лице и глазах графа, было истинным. Что бы ни произошло после того, как Уайтхоук узнает о существовании документа о принадлежности земель в долине Арнедейл, она верила, что мир может быть достигнут.
— Миледи, — произнес Уайтхоук, — я не выказывал вам того почтения, которого вы заслуживаете. Прошу прощения.
— Прощаю охотно, — ответила Эмилин. — Милорд, — продолжила она, — вы еще чрезвычайно слабы и нуждаетесь в помощи. А путь до Грэймера, далек и труден.
— Поезжайте в Хоуксмур, — спокойно предложил Николас.
Уайтхоук взглянул на него.
— Ты примешь меня там?
Николас провел рукой по шее светлого коня.
— Я когда-то уже говорил вам, что прощение — эта та добродетель, которой я так и не смог научиться. Но моя супруга сумела доказать мне, что семья — это один из самых ценных на свете даров. И если уж мы удостоились этого дара, то нельзя отбрасывать его и рвать связь, созданную Богом.
Эмилин с удивлением взглянула на мужа и взяла его за руку. Он крепко сжал ее ладонь и снова взглянул на отца.
— Твоя леди верна и сильна духом, — мрачно признал Уайтхоук. — Такой же была твоя мать, теперь я это понимаю. Если бы только мы с Бланш не были так упрямы! Мы погубили друг друга.
— Добро пожаловать в Хоуксмур, сэр, — повторил Николае. — Нам есть что обсудить, когда вы поправитесь.
Уайтхоук кивнул.
— Я хотел бы увидеть письмо, миледи.
— Милорд, вы обязательно его прочтете, — мягко заверила Эмилин.
Уайтхоук согласно кивнул, повернул коня и медленно поехал к Хоуксмуру. Его отряд в молчании следовал за господином.
Николас взял книгу из рук Эмилин и быстро перелистал ее.
— Мне кажется, я ее помню.
— Она и предназначала ее тебе. Николас взглянул вопросительно.
— Леди Бланш положила акт о земле в эту книгу. Он быстро открыл ее и вытащил из-под обложки сложенный пергамент, скрепленный королевской печатью.
— Земля принадлежит монахам, тебе и леди Джулиан.
— Я вижу. — Он снова сложил документ и засунул его обратно. — Лучше бы монахи получили в свое распоряжение весь этот участок. Мне кажется, Джулиан не будет возражать.
Эмилин кивнула.
— Она будет довольна. Николас, неужели сегодня это действительно был Элрик? Что теперь станет с Лесным Рыцарем?
— Конечно, именно Элрик. Своим чудесным явлением он спас нам жизнь. А если документ моей матери подлинный, в чем трудно усомниться, то теперь Лесной Рыцарь понадобится лишь в Майский день.
Улыбнувшись, Эмилин оглянулась и увидела, как Уайтхоук медленно едет по равнине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Надо снять доспехи! — на бегу кричала она. Скинув рукавицы, начала поспешно развязывать кожаные тесемки, скреплявшие капюшон и кольчугу. Николас пытался оттянуть ворот кольчуги у горла.
Страшный звук, похожий на свист стрелы, сменился не менее страшным хлюпаньем в груди. И так несколько раз. Казалось, граф пытается дышать, но не может.
— Что это такое? — в ужасе почти закричала Эмилин. Она подняла его голову, и белые волосы рассыпались по ее рукам, словно шелк. Она положила голову к себе на колени, понимая, что в таком положении Уайтхоуку будет легче дышать.
— У него больные легкие, — объяснил Николас.
— Пошли кого-нибудь за Мэйзри.
— Некогда. — Николас сорвал с себя зеленый плащ и накрыл им отца. — Надо постараться, чтобы он не замерз, — объяснил он. — От холода станет еще хуже. Питер! — позвал он, разыскивая что-то в карманах графа.
— Что ты делаешь? — удивилась Эмилин. Уайтхоук на ее коленях с трудом дышал. Николас взглянул на Питера.
— Он все время возил с собой лекарство. Посмотри в седле. — Кивнув, Питер побежал обследовать седельные сумки. — Моя мать знала, чем это лечить, — объяснил Николае. — И сейчас ему постоянно готовят настой по ее рецепту.
Кожа Уайтхоука приобрела каменный оттенок. Он сложил губы, беззвучно произнося какое-то слово.
Эмилин нагнулась.
— Священника, — произнесла она.
Николас сунул руку в карман куртки и достал маленький молитвенник, спасенный Эмилин. Он протянул книгу Уайтхоуку.
Схватив ее, граф закашлялся, и в груди его поднялось немыслимое клокотанье.
— О господи! — не выдержала Эмилин. — Неужели ничем нельзя ему помочь?
— Сейчас, — коротко ответил Николас, схватив маленький кувшинчик, переданный Питером. Сорвав восковую пробку, он поднес кувшин к губам Уайтхоука. Старик глотнул, кашлянул, глотнул снова.
Слезы наполнили глаза Эмилин: настолько больно было видеть человека, еще полного сил и огня, в таком жалком состоянии. Он мог умереть в любую секунду.
— Милорд, — проговорила она, — милорд, вы должны узнать кое-что.
— Что? — нетерпеливо вмешался Николас
— Леди Бланш умерла вовсе не от голода. Я нашла письмо, милорд, в башне. Она принимала лекарство от сердца. Леди Бланш собиралась просить у вас мира на следующее утро, милорд. Но нечаянно приняла слишком большую дозу настоя. Или же наоборот, не успела его принять, и сердце ее остановилось.
Эмилин схватила руку Уайтхоука в свою.
— Она не собиралась умирать, милорд. И вовсе не вы убили ее. У нее было очень слабое сердце, и она это знала. Но она хотела жить как можно дольше.
— Если это правда, сэр, то на вас не лежит грех ее убийства, — тихо проговорил Николас.
Уайтхоук с трудом вдохнул и мрачно взглянул на Николаса.
Эмилин наклонилась к нему.
— Милорд, — прошептала она, — леди пишет также, что у вас есть сын. Он мужественный и целеустремленный человек. Хороший человек, милорд.
Она подняла глаза на Николаса. Его взор был исполнен сочувствия и понимания. Он смотрел на отца, и на щеках его, как всегда в минуты глубокого волнения, появились красные пятна.
Уайтхоук снова закашлялся, однако клокотанье в его груди стало заметно тише. Прижав молитвенник к груди, он открыл было рот, глядя в глаза сыну, но потом снова упрямо закрыл его.
— Я часто поступал, поддаваясь гневу, милорд. Да и нередко забывал о чести. Я прошу у вас прощения.
— Мой характер, — прошептал Уайтхоук. — У тебя мой характер.
Дрожащими пальцами Эмилин убрала волосы со лба графа. Завывание в его груди стихало. Граф дышал.
— Травы помогают, — произнесла Эмилин.
— Если у него появятся силы, мы перенесем его в теплое место, — решил Николас. — Питер! — обратился он к другу, — организуй носилки!
Уайтхоук пошевелился.
— Нет, — решительно отказался он, — я не хочу, чтобы меня несли! Посадите меня на коня!
— Но, милорд… — запротестовала Эмилин.
— Хорошо, милорд, — Николас понял отца. Он поднял его на ноги. Качаясь, граф оттолкнул сына и медленно пошел к своему коню.
Молча он отдал молитвенник Эмилин. Она взяла книгу, глядя на графа широко открытыми глазами. Она не сомневалась, что, то мгновение искренности и нежности, которое она видела в лице и глазах графа, было истинным. Что бы ни произошло после того, как Уайтхоук узнает о существовании документа о принадлежности земель в долине Арнедейл, она верила, что мир может быть достигнут.
— Миледи, — произнес Уайтхоук, — я не выказывал вам того почтения, которого вы заслуживаете. Прошу прощения.
— Прощаю охотно, — ответила Эмилин. — Милорд, — продолжила она, — вы еще чрезвычайно слабы и нуждаетесь в помощи. А путь до Грэймера, далек и труден.
— Поезжайте в Хоуксмур, — спокойно предложил Николас.
Уайтхоук взглянул на него.
— Ты примешь меня там?
Николас провел рукой по шее светлого коня.
— Я когда-то уже говорил вам, что прощение — эта та добродетель, которой я так и не смог научиться. Но моя супруга сумела доказать мне, что семья — это один из самых ценных на свете даров. И если уж мы удостоились этого дара, то нельзя отбрасывать его и рвать связь, созданную Богом.
Эмилин с удивлением взглянула на мужа и взяла его за руку. Он крепко сжал ее ладонь и снова взглянул на отца.
— Твоя леди верна и сильна духом, — мрачно признал Уайтхоук. — Такой же была твоя мать, теперь я это понимаю. Если бы только мы с Бланш не были так упрямы! Мы погубили друг друга.
— Добро пожаловать в Хоуксмур, сэр, — повторил Николае. — Нам есть что обсудить, когда вы поправитесь.
Уайтхоук кивнул.
— Я хотел бы увидеть письмо, миледи.
— Милорд, вы обязательно его прочтете, — мягко заверила Эмилин.
Уайтхоук согласно кивнул, повернул коня и медленно поехал к Хоуксмуру. Его отряд в молчании следовал за господином.
Николас взял книгу из рук Эмилин и быстро перелистал ее.
— Мне кажется, я ее помню.
— Она и предназначала ее тебе. Николас взглянул вопросительно.
— Леди Бланш положила акт о земле в эту книгу. Он быстро открыл ее и вытащил из-под обложки сложенный пергамент, скрепленный королевской печатью.
— Земля принадлежит монахам, тебе и леди Джулиан.
— Я вижу. — Он снова сложил документ и засунул его обратно. — Лучше бы монахи получили в свое распоряжение весь этот участок. Мне кажется, Джулиан не будет возражать.
Эмилин кивнула.
— Она будет довольна. Николас, неужели сегодня это действительно был Элрик? Что теперь станет с Лесным Рыцарем?
— Конечно, именно Элрик. Своим чудесным явлением он спас нам жизнь. А если документ моей матери подлинный, в чем трудно усомниться, то теперь Лесной Рыцарь понадобится лишь в Майский день.
Улыбнувшись, Эмилин оглянулась и увидела, как Уайтхоук медленно едет по равнине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110