Это для меня большая потеря. — Тут она сделала паузу и немного грустно потерла свои больные пальцы. Она вздохнула, как будто пытаясь рассеять чувство разочарования, и затем продолжила:
— Но я сказала бы только половину правды, если бы также не намекнула, что у меня есть еще одна причина заботиться о ваших делах.
Марджори инстинктивно поняла, что речь идет о Раштоне. Ей очень хотелось спросить, как он поживает и печалится ли хотя бы немного из-за своей разлуки с ней. Она не встречалась с ним с тех пор, как поженились Дафна и Сомерсби. Хотя она и предполагала, что еще увидится с ним в будущем, она почти не надеялась, что он ответит ей взаимностью. Нет, ее любовь не будет счастливой. Но, несмотря на ее огромное желание узнать новости о Раштоне, она не могла заставить себя спросить о нем.
К счастью, миссис Раштон не возражала против того, чтобы утолить ее молчаливое любопытство.
— Не знаю, что случилось с моим бедным мальчиком, — начала она. — С тех пор как Сомерсби женился, он стал совсем унылым. Это действительно меня очень тревожит. Когда бы я с ним ни заговорила, клянусь, он не слышит половины вопросов, которые я ему задаю. Я спрашиваю его, почему он несчастен, а он рассеянно отвечает, что в его поместьях плохо идет работа по рытью канала.
Но меня не обмануть. Я совершенно уверена, что случилось несчастье куда поважнее. Но мои хитроумно замаскированные вопросы постоянно наталкиваются на изумленно поднятые брови. Вы знаете ату его гримасу, которая говорит нам, простым смертным, что мы перешли границы дозволенного. Очень досадно!
Марджори вспомнила, сколько раз она видела именно такое выражение лица, какое описывала миссис Раштон, и, улыбаясь сама себе, ответила:
— Действительно, чрезвычайно досадно.
Миссис Раштон долго смотрела на нее проницательным взглядом и потом сказала:
— Вы подойдете, Марджори. Вы подойдете — как обычно говорила моя бабушка — тютелька в тютельку!
Через две недели Марджори открыла свой магазин, поразив всех своих прежних знакомых. Она, конечно, чувствовала смятение из-за странных улыбок и взглядов в свою сторону этак дюжину раз в день. Но за это ее с избытком вознаграждал поток постоянных клиентов со всех концов города. Платья миссис Вэнстроу говорили сами за себя, и успех магазина был немедленно обеспечен.
Всем женщинам, работавшим у нее, хорошо платили. Суммы намного превосходили все их ожидания. Швеи баловали и ласкали Чарли, когда он носился среди них.
Каждый день для Марджори становился приключением. Она обслуживала одну модную даму за другой и плела магию платья, или накидки с меховой отделкой, или вышитой муфты, иди бархатного редингота, или любой другой одежды, которую должна была носить светская дама.
В течение следующего месяца она получила письмо от Дафны и не ожидала увидеть сестру снова раньше Рождества, когда она и ее довольный муж вернуться из свадебного путешествия.
Миссис Вэнстроу посещала магазин почти каждый день. Сначала ее привело в ужас то, что Марджори принадлежит теперь миру торговли. Она наносила ей визиты только для того, чтобы заставить ее покинуть магазин и вернуться жить к ней в «Полумесяц».
Лишь спустя несколько недель безуспешного преследования миссис Вэнстроу окончательно оставила попытки изменить мнение Марджори и стала просить свою племянницу сшить ей бальное платье на Рождество. Кажется, в Бат возвращалась миссис Притчард, — теперь рядом с Оливией будет по меньшей мере граф, — и миссис Вэнстроу просто не могла показываться в своих прошлогодних костюмах, вышедших из моды!
— Вечернее платье и два или три новых дневных платья! И, о да, дорожное платье, такое, как то, что я видела в «Хранилище»! А что ты думаешь о плаще из сиреневого шелка на меху?
Марджори, благодарная за то, что ее тетя наконец смирилась с переменой в ее социальном статусе, с легким сердцем начала заниматься шитьем всего зимнего гардероба для нее. Когда она наотрез отказалась от платы за услуги, кроме денег за ткань и работу швей, миссис Вэнстроу пришла в восторг. Больше она не сказала ни одного пренебрежительного слова о недостойном занятии Марджори.
Щеки Чарли начали толстеть. Здоровье у него было отменное. Вскоре Марджори переехала в комнаты неподалеку от «Полумесяца», если не модные, то куда более симпатичные.
Она слышала только крошечные обрывки новостей о Раштоне, которые невольно сообщали дамы, еженедельно посещавшие ее магазин. Казалось, он совершенно изменил свой образ жизни. Стал почти затворником и занимался делами в «Усадьбе».
Каждый раз, когда Марджори слышала его имя, у нее начинало колотиться сердце. Она хотела знать, думал ли он о ней. Она ужасно по нему скучала и все же каждый день упорно пыталась навсегда выбросить его из головы. Как только она чувствовала уверенность в том, что добилась успеха, он появлялся в ее сновидениях, беспечно разъезжая в ее ночных грезах в своем экипаже, щелкая кнутом и заставляя ее просыпаться с чувством, похожим на отчаяние. Она часто спрашивала себя, разве у нее нет работы, чтобы занять голову и руки, и Чарли, чтобы занять сердце? Но это не помогало.
Постоянные мысли о Раштоне делали ее ужасно несчастной.
38
— Значит, тебе никто не сказал? — спросила миссис Раштон, глядя на сына широко раскрытыми глазами поверх стакана с хересом.
— Я не часто покидал дом, как тебе очень хорошо известно. Так что, вполне понятно, я не слышал самые последние сплетни. Что я не могу понять, так это, как произошло, что Марджори открыла магазин в качестве модистки! Как она могла! Разве она не подумала, что при этом будут чувствовать ее сестра или ее деверь?
— Думаю, она заботилась только о том, чтобы обеспечить себе средства к существованию. Вряд ли ей хочется рассчитывать на благотворительность Сомерсби. Сказать по правде, я восхищаюсь ею.
Раштон стоял у камина, опираясь локтем о каминную полку. Он в оцепенении покачал головой, пытаясь понять, что произошло.
— Не могу поверить тому, что ты мне сейчас сказала! Мама, ты уверена, что это так?
Она развела руками и указала на платье, которое носила.
— Марджи сшила его мне, Раштон! В ее магазине хлопочут швеи, и это самое восхитительное заведение. Все там самых сочных цветов, пурпурный, нежный оттенок персика, самые мягкие желтые цвета — в самом деле, у нее потрясающее чувство цвета и стиля! Разве ты не в восторге от моего платья?
— Я это сказал, как только ты вошла в комнату, — ответил он со вздохом. Цвет лица и моложавая фигура его матери очень выигрывали в новом платье, и его особенно поразили хорошенькие оборки по подолу. Он мысленно пересчитал их и с удивлением обнаружил целых семь рядов.
— Так это последняя мода, все эти оборки?
— Отделка рюшем, мой милый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Но я сказала бы только половину правды, если бы также не намекнула, что у меня есть еще одна причина заботиться о ваших делах.
Марджори инстинктивно поняла, что речь идет о Раштоне. Ей очень хотелось спросить, как он поживает и печалится ли хотя бы немного из-за своей разлуки с ней. Она не встречалась с ним с тех пор, как поженились Дафна и Сомерсби. Хотя она и предполагала, что еще увидится с ним в будущем, она почти не надеялась, что он ответит ей взаимностью. Нет, ее любовь не будет счастливой. Но, несмотря на ее огромное желание узнать новости о Раштоне, она не могла заставить себя спросить о нем.
К счастью, миссис Раштон не возражала против того, чтобы утолить ее молчаливое любопытство.
— Не знаю, что случилось с моим бедным мальчиком, — начала она. — С тех пор как Сомерсби женился, он стал совсем унылым. Это действительно меня очень тревожит. Когда бы я с ним ни заговорила, клянусь, он не слышит половины вопросов, которые я ему задаю. Я спрашиваю его, почему он несчастен, а он рассеянно отвечает, что в его поместьях плохо идет работа по рытью канала.
Но меня не обмануть. Я совершенно уверена, что случилось несчастье куда поважнее. Но мои хитроумно замаскированные вопросы постоянно наталкиваются на изумленно поднятые брови. Вы знаете ату его гримасу, которая говорит нам, простым смертным, что мы перешли границы дозволенного. Очень досадно!
Марджори вспомнила, сколько раз она видела именно такое выражение лица, какое описывала миссис Раштон, и, улыбаясь сама себе, ответила:
— Действительно, чрезвычайно досадно.
Миссис Раштон долго смотрела на нее проницательным взглядом и потом сказала:
— Вы подойдете, Марджори. Вы подойдете — как обычно говорила моя бабушка — тютелька в тютельку!
Через две недели Марджори открыла свой магазин, поразив всех своих прежних знакомых. Она, конечно, чувствовала смятение из-за странных улыбок и взглядов в свою сторону этак дюжину раз в день. Но за это ее с избытком вознаграждал поток постоянных клиентов со всех концов города. Платья миссис Вэнстроу говорили сами за себя, и успех магазина был немедленно обеспечен.
Всем женщинам, работавшим у нее, хорошо платили. Суммы намного превосходили все их ожидания. Швеи баловали и ласкали Чарли, когда он носился среди них.
Каждый день для Марджори становился приключением. Она обслуживала одну модную даму за другой и плела магию платья, или накидки с меховой отделкой, или вышитой муфты, иди бархатного редингота, или любой другой одежды, которую должна была носить светская дама.
В течение следующего месяца она получила письмо от Дафны и не ожидала увидеть сестру снова раньше Рождества, когда она и ее довольный муж вернуться из свадебного путешествия.
Миссис Вэнстроу посещала магазин почти каждый день. Сначала ее привело в ужас то, что Марджори принадлежит теперь миру торговли. Она наносила ей визиты только для того, чтобы заставить ее покинуть магазин и вернуться жить к ней в «Полумесяц».
Лишь спустя несколько недель безуспешного преследования миссис Вэнстроу окончательно оставила попытки изменить мнение Марджори и стала просить свою племянницу сшить ей бальное платье на Рождество. Кажется, в Бат возвращалась миссис Притчард, — теперь рядом с Оливией будет по меньшей мере граф, — и миссис Вэнстроу просто не могла показываться в своих прошлогодних костюмах, вышедших из моды!
— Вечернее платье и два или три новых дневных платья! И, о да, дорожное платье, такое, как то, что я видела в «Хранилище»! А что ты думаешь о плаще из сиреневого шелка на меху?
Марджори, благодарная за то, что ее тетя наконец смирилась с переменой в ее социальном статусе, с легким сердцем начала заниматься шитьем всего зимнего гардероба для нее. Когда она наотрез отказалась от платы за услуги, кроме денег за ткань и работу швей, миссис Вэнстроу пришла в восторг. Больше она не сказала ни одного пренебрежительного слова о недостойном занятии Марджори.
Щеки Чарли начали толстеть. Здоровье у него было отменное. Вскоре Марджори переехала в комнаты неподалеку от «Полумесяца», если не модные, то куда более симпатичные.
Она слышала только крошечные обрывки новостей о Раштоне, которые невольно сообщали дамы, еженедельно посещавшие ее магазин. Казалось, он совершенно изменил свой образ жизни. Стал почти затворником и занимался делами в «Усадьбе».
Каждый раз, когда Марджори слышала его имя, у нее начинало колотиться сердце. Она хотела знать, думал ли он о ней. Она ужасно по нему скучала и все же каждый день упорно пыталась навсегда выбросить его из головы. Как только она чувствовала уверенность в том, что добилась успеха, он появлялся в ее сновидениях, беспечно разъезжая в ее ночных грезах в своем экипаже, щелкая кнутом и заставляя ее просыпаться с чувством, похожим на отчаяние. Она часто спрашивала себя, разве у нее нет работы, чтобы занять голову и руки, и Чарли, чтобы занять сердце? Но это не помогало.
Постоянные мысли о Раштоне делали ее ужасно несчастной.
38
— Значит, тебе никто не сказал? — спросила миссис Раштон, глядя на сына широко раскрытыми глазами поверх стакана с хересом.
— Я не часто покидал дом, как тебе очень хорошо известно. Так что, вполне понятно, я не слышал самые последние сплетни. Что я не могу понять, так это, как произошло, что Марджори открыла магазин в качестве модистки! Как она могла! Разве она не подумала, что при этом будут чувствовать ее сестра или ее деверь?
— Думаю, она заботилась только о том, чтобы обеспечить себе средства к существованию. Вряд ли ей хочется рассчитывать на благотворительность Сомерсби. Сказать по правде, я восхищаюсь ею.
Раштон стоял у камина, опираясь локтем о каминную полку. Он в оцепенении покачал головой, пытаясь понять, что произошло.
— Не могу поверить тому, что ты мне сейчас сказала! Мама, ты уверена, что это так?
Она развела руками и указала на платье, которое носила.
— Марджи сшила его мне, Раштон! В ее магазине хлопочут швеи, и это самое восхитительное заведение. Все там самых сочных цветов, пурпурный, нежный оттенок персика, самые мягкие желтые цвета — в самом деле, у нее потрясающее чувство цвета и стиля! Разве ты не в восторге от моего платья?
— Я это сказал, как только ты вошла в комнату, — ответил он со вздохом. Цвет лица и моложавая фигура его матери очень выигрывали в новом платье, и его особенно поразили хорошенькие оборки по подолу. Он мысленно пересчитал их и с удивлением обнаружил целых семь рядов.
— Так это последняя мода, все эти оборки?
— Отделка рюшем, мой милый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72