— Бедная, — пробормотала я, — это больно, я знаю. Ей действительно было очень больно, она не могла ступить на лапу, не испытывая при этом острой боли.
Я все еще бормотала ласковые слова, чувствуя, что она мне доверяет. Я кое-что понимала в лечении лап: прежде я довольно успешно вправляла их другим животным. Я дала себе обещание вылечить и эту собаку.
Не считая больной лапы, в целом собака выглядела прекрасно, чувствовалось, что о ней хорошо заботятся. Позже придется поискать ее владельца, а пока я вылечу больную лапу.
Я привезла ее в Довер-хаус и отнесла к себе в комнату. Госпожа Леверет, проходившая мимо по лестнице, воскликнула:
— О, Дамарис, не нужно больше приносить больных животных!
— Это прелестное существо повредило себе лапу.
Она попала в капкан. Нельзя разрешать людям использовать капканы, они очень опасны.
— Ну, я не сомневаюсь, что ты ее вылечишь.
— Мне кажется, что лапа не сломана, а поначалу я этого боялась.
Госпожа Леверет вздохнула. Как и все остальные, она считала, что мне уже следует перерасти это увлечение животными.
Я послала принести горячей воды и вымыла лапу. Найдя очень большую корзину, использовавшуюся для одной из собак, когда у той были щенки, я положила в нее мастифа. У меня была специальная мазь, которую я получила от одного из фермеров, а он сам ее сделал и подтверждал ее целебные свойства.
Собака перестала скулить и смотрела на меня влажными глазами, как будто благодарила за то, что я облегчила ее боль.
Я дала ей найденную в кухне кость с куском хорошего мяса и воды в одной из мисок. Она выглядела довольной, я оставила ее спать в корзине и спустилась к ужину.
Госпожа Леверет, которая ела вместе с нами, рассказала моим родителям о том, что я принесла в дом еще одну раненую собаку.
Мама улыбнулась.
— В этом нет ничего необычного! — сказала она. Мы сидели за столом, и мой отец рассказывал об одном из домов в нашем поместье, о предстоящем там ремонте, и мы уже почти закончили ужин, когда разговор зашел о спасенной мной собаке.
— Что с ней случилось? — спросил, улыбаясь, отец.
— Ее нога попала в капкан, — объяснила я.
— Не люблю капканов, — сказала мама. — Использовать их жестоко.
— Они предназначены для того, чтобы убить одним ударом, — объяснил отец. — Большое несчастье для животного, если оно попадает лапой в капкан. Слуги рады добыть зайца или кролика на обед, они рассматривают это как часть жалованья. Кстати, где был поставлен капкан?
— Он был на огороженном участке возле Эндерби, — сказала я.
Я была поражена тем, как изменилось лицо отца: оно стало сначала красным, потом белым.
— Где? — воскликнул он.
— Ты знаешь…. на огороженном участке, где ты собираешься что-то сделать, да все никак…
— Кто поставил там капкан? — выкрикнул он.
Я пожала плечами.
Мой отец был из тех людей, которые редко сердятся, но уж если сердятся, то гнев их страшен.
— Я хочу знать, кто поставил там капкан.
Он говорил тихо, но это было затишье перед бурей.
— Ну, ты же сказал, что слуги используют добычу из капканов как часть жалованья.
— Только не на этом участке! Мама выглядела испуганной.
— Мне кажется, что она не сделала ничего плохого, — сказала она.
Отец стукнул кулаком по столу.
— Кто бы это ни сделал, он нарушил мой приказ.
Я собираюсь разузнать, кто это сделал.
Он встал. Мама спросила:
— Не сейчас, конечно?
Но отец уже вышел, и я услышала, как он вывел лошадь из конюшни.
— Он в странной ярости, — сказала я.
Мама не ответила.
— Я ненавижу капканы и хотела бы, чтобы их запретили. Но почему он так сердит? — спросила я. Мать молчала, но я видела, что и она потрясена. Следующий день был ужасным. Нашли владельца капкана. Это был Джекоб Рок. Отец его сразу уволил, и он должен был собрать вещи и уйти. Мой отец не терпел, когда не выполняли его приказаний.
Это было ужасно, потому что, когда увольняли людей, работавших на наших землях, они теряли не только работу, но и жилье. Джекоб и Мэри Рок жили в поместье Эверсли пятнадцать лет и занимали один из домов, принадлежавших отцу.
Они получили разрешение остаться в Эверсли только на месяц.
Мы все были расстроены: Джекоб был хорошим работником, а Мэри часто помогала по хозяйству, и мне было крайне неприятно думать, что отец может быть таким жестоким.
Было ужасно, когда Мэри пришла к нам в дом и плакала. Она умоляла мою мать позволить им остаться. Мама была очень огорчена и обещала поговорить с отцом.
Я никогда прежде не видела отца таким и не думала, что он может быть так суров.
— Пожалуйста, — просила я, — прости Джекоба на этот раз. Он никогда больше не будет так делать.
— Они должны подчиняться, — ответил отец. — Я дал специальные указания, а Джекоб Рок намеренно их нарушил.
Он был непреклонен, и с этим ничего нельзя было поделать.
Я винила себя за то, что сказала, где нашла мастифа, но тогда я не думала, что это так важно.
Примерно через день собака чувствовала себя уже достаточно хорошо для того, чтобы ходить, прихрамывая. Я носила ей самую лучшую еду, какую только могла достать, и она явно ко мне привязалась, но из-за Джекоба Рока я не чувствовала радости от этого приключения.
Два дня спустя после того, как я нашла собаку, я проезжала верхом мимо Грассленд Мэйнор и увидела в саду Элизабет Пилкингтон. Она окликнула меня:
— Я собиралась направить к вам посыльного, чтобы вы пришли навестить нас. Кое-кто у нас очень хочет вас видеть.
Пока она говорила, из дома вышел Мэтью Пилкингтон.
Он поспешил ко мне, взял мою руку и поцеловал ее.
Он выглядел очень элегантным, но был не так причудливо одет, как в Лондоне. Он носил высокие кожаные сапоги и темно-синий камзол до колен, отделанный черной тесьмой. Он показался мне даже красивее, чем при нашей предыдущей встрече.
— Как приятно вновь видеть вас — сказал он. — Вы должны зайти в дом, не правда ли, мама?
Элизабет Пилкингтон сказала, что я обязательно должна зайти.
Я спешилась и зашла в дом.
Я была взволнована и обрадована встречей с Мэтью. Мне казалось, что он совсем не такой, как жившие по соседству молодые люди, с которыми я время от времени встречалась. В нем была утонченность, которой я никогда не видела в других людях. Возможно, это было связано с тем, что он значительную часть своей жизни провел в Лондоне.
Мэтью сказал, что некоторое время был в армии за морем, а потом, вернувшись, провел какое-то время в своем поместье, в Дорсете.
— Нельзя надолго оставлять поместье без присмотра, — сказал он и добавил:
— Вы выросли со времени нашей последней встречи. Потом заговорила его мать:
— После прибытия сюда с Мэтью произошло большое несчастье — он потерял любимую собаку. От волнения я встала и воскликнула:
— Мастифа?
— Да, — подтвердил Мэтью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92