Джейк сверху свирепо взглянул на меня, как смотрел только на испанцев.
— Джейк! — взмолилась я. — Ради Бога! Это мой сын.
— Твой испанский выродок! — прорычал он. Он обнажил шпагу — я увидела блеск стали. Я пыталась разнять их.
Джейк оттолкнул меня и приставил шпагу к горлу Роберто.
— Значит, ты, негодяй, пришел сюда?
Роберто не отвечал. Неподвижный, с побледневшим лицом, он сохранял достоинство как истинный испанец. Я бессвязно молилась Богу — не протестантскому, не католическому — единому Богу любви: «Боже, спасти моего сына! Позволь ему жить. Что бы ни случилось сейчас со мной, пусть он останется жить. Помоги ему вырваться отсюда для доброй мирной жизни. Даже если я никогда больше его не увижу, неважно, только бы он жил и был счастлив».
— Джейк, — рыдала я, — Джейк… умоляю тебя… Джейк заколебался. И совершилось чудо — он вложил шпагу в ножны.
— Ты покинул свое жилище, — сказал он. — Ты находишься в розыске. По тебе плачет виселица. Но этого мало — ты явился сюда. Ты мог запятнать предательством собственную мать. Ты мог сделать ее соучастницей своего злодейского преступления. Если на нее падет подозрение, то даже мне не спасти ее.
— Я бы никогда не выдал ее. Я бы поклялся, что она не разделяла мои взгляды. Я бы сказал, что она не знала о моей присутствии здесь.
— Замолчи! — Джейк покачивался на каблуках в глубокой задумчивости. Он снял с крючка ключ.
— Ты останешься здесь, — приказал он. — Пошли, Кэт! Оставь его.
Он вытолкнул меня и запер лачугу. Я спросила:
— Что ты собираешься делать, Джейк?
— Увидишь, — ответил он.
Я знала, что он имеет в виду: он будет держать Роберто взаперти, пока не сможет передать его в руки тех, кто доставит его в суд для смертного приговора за измену.
Не знаю, как я пережила этот день. Мне не приходило в голову, что можно сделать.
Джейк зловеще молчал, думаю — вырабатывал план. Я спрашивала себя, не попытается ли Роберто сбежать. Если так, то далеко ему не уйти. Он слишком измучен. Вряд ли он сможет дотянуться до оконца, разбить его и выбраться наружу. Он уже не в том состоянии, как прежде, когда мы с Мануэлей скрывали его.
Весь день напролет я напряженно ждала. Мне постоянно слышался стук копыт — как будто пришли за Роберто. Пять минут казались часами, а час — целыми сутками.
Я чувствовала себя совершенно разбитой; из головы не выходила ужасная картина страдальцев на виселице. Такое не должно случиться с Роберто… нет, нет, не с моим сыном, не с малышом, которым мы так гордились, — Фелипе и я.
К вечеру Джейк вернулся домой и сразу прошел в спальню.
— Джейк, — воскликнула я — что ты сделаешь?
— А что, по-твоему, я должен сделать?
— Ты выдашь его?
— Пока он в хижине. Я связал его, чтобы он не сбежал, кроме того, у меня ключ.
— Джейк, умоляю… я никогда и ничего не просила так, как сейчас… отпусти его. Ну, пожалуйста, Джейк, а не то я…
— Что тогда?
— Если ты причинишь зло моему сыну, я возненавижу тебя навеки.
— Ты уже сто лет говоришь, что ненавидишь меня.
— Раньше я шутила, а теперь говорю всерьез. Если ты выдашь Роберто…
— Ты слишком все драматизируешь. Он — предатель. Это ты понимаешь, Кэт? Очень скоро нам придется бороться не на жизнь, а на смерть против таких, как твой Роберто. Испанцы готовы вторгнуться сюда… силой навязать нам свою не праведную веру, установить по всей стране инквизицию. Ты понимаешь, что это значит?
— Да, очень хорошо понимаю. Я ненавижу это. Я буду бороться всей силой и волей.
— Значит, ты с нами, Кэт, а те, кто с нами, не имеют права жалеть тех, кто против нас… кем бы они ни были.
— Отпусти его, Джейк. Помоги ему. Ты можешь. Дай ему коня. Он доберется до Корнуолла и сможет там жить спокойно.
— Ну да — спокойно жить! Когда это будет? В любой момент он начнет воздвигать своих идолов.
— Джейк, Джейк, прошу тебя. Не сказав ни слова, он вышел, оставив меня одну. Он ездил далеко; я поняла это, когда он вернулся, по загнанной лошади.
Настала ночь. Я не ложилась. Неподвижно сидела в кресле и плакала.
Джейк лег в постель и заснул или притворился спящим. Когда он проснулся, я все еще сидела в кресле.
Тогда он подошел ко мне, поднял и перенес на кровать.
Он обнял меня и ласково сказал:
— Ты губишь себя.
Я не ответила. Все уже сказано, он принял решение. Интуитивно я знала о его намерениях.
Я заснула, вконец измученная своими переживаниями, а когда проснулась, было совсем светло, Джейк уже ушел.
Мне очень хотелось сходить в лачугу, но Джейк строго-настрого запретил мне это делать, и я не пошла. В любом случае нужно ждать, пока не прояснится ситуация.
«Надо что-то придумать. Боже Милостивый, — молилась я, — научи меня, что делать. Помоги мне спасти моего сына».
Все утро я не видела Джейка. Пришла Дженнет и затараторила с порога:
— Знаете, хозяйка, «Золотая лань» уходит в плаванье. Говорят, с приливом она уйдет.
Я почти не слышала ее, думая о своем: «Роберто, как бы спасти тебя?»
Я боялась, что Дженнет заговорит о хижине, что кто-то там живет, но она не упоминала об этом. Она была поглощена неожиданным отплытием «Золотой лани», потому что там служил один ее знакомый матрос.
Я резко оборвала ее, так как была не в настроении обсуждать любовные связи Дженнет. Ну, уйдет матрос на «Золотой лани», она быстро найдет ему замену.
К полудню Джейк вернулся.
Он сказал, что хочет поговорить со мной, и мы пошли в спальню.
— Они уже напали на след.
— Ты хочешь сказать, что сообщил им?
— Нет. Ничего я не сообщал. Но его ищут. Сейчас преследуют всех, подозреваемых в государственной измене. Твой сын — один из них. Дурак он. Ему нельзя было появляться здесь. Первое место, где его будут искать — это родительский дом.
— О, Боже, они найдут его!
— Они обыщут усадьбу.
— И доберутся до хибарки. — Я закрыла руками лицо. В этот момент я услышала переполох во дворе. Джейк поднял меня с кресла и подвел к окну.
— Посмотри, — сказал он. — Ты видишь «Золотую лань»? Она снимается с якоря. С приливом она поднимет паруса. Сейчас попутный ветер. К полуночи ее унесет далеко.
Я не смотрела в окно. Роберто, запертый в лачуге и связанный Джейком, стал слишком легкой добычей для преследователей.
— Я верный патриот, — сказал Джейк. — Это все знают. Я помогал очистить море от испанцев. Каждому известно, что в моих владениях изменник не найдет себе убежище.
— Успокойся, никто тебя не тронет! — проговорила я с неприязнью.
— За жену я тоже ручаюсь, — ответил он.
— Ты смеешься надо мной… в такой момент.
— Ничуть, — сказал он. — Зря ты не хочешь смотреть на корабль. Сказать тебе, какой груз она несет?
— Меня не интересует ее груз.
— Даже если это твой сын Роберто? Я вытаращила глаза от изумления.
— Джейк! Что это значит? Ты… Он поднял руку и сжал кулак.
— Он — изменник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Джейк! — взмолилась я. — Ради Бога! Это мой сын.
— Твой испанский выродок! — прорычал он. Он обнажил шпагу — я увидела блеск стали. Я пыталась разнять их.
Джейк оттолкнул меня и приставил шпагу к горлу Роберто.
— Значит, ты, негодяй, пришел сюда?
Роберто не отвечал. Неподвижный, с побледневшим лицом, он сохранял достоинство как истинный испанец. Я бессвязно молилась Богу — не протестантскому, не католическому — единому Богу любви: «Боже, спасти моего сына! Позволь ему жить. Что бы ни случилось сейчас со мной, пусть он останется жить. Помоги ему вырваться отсюда для доброй мирной жизни. Даже если я никогда больше его не увижу, неважно, только бы он жил и был счастлив».
— Джейк, — рыдала я, — Джейк… умоляю тебя… Джейк заколебался. И совершилось чудо — он вложил шпагу в ножны.
— Ты покинул свое жилище, — сказал он. — Ты находишься в розыске. По тебе плачет виселица. Но этого мало — ты явился сюда. Ты мог запятнать предательством собственную мать. Ты мог сделать ее соучастницей своего злодейского преступления. Если на нее падет подозрение, то даже мне не спасти ее.
— Я бы никогда не выдал ее. Я бы поклялся, что она не разделяла мои взгляды. Я бы сказал, что она не знала о моей присутствии здесь.
— Замолчи! — Джейк покачивался на каблуках в глубокой задумчивости. Он снял с крючка ключ.
— Ты останешься здесь, — приказал он. — Пошли, Кэт! Оставь его.
Он вытолкнул меня и запер лачугу. Я спросила:
— Что ты собираешься делать, Джейк?
— Увидишь, — ответил он.
Я знала, что он имеет в виду: он будет держать Роберто взаперти, пока не сможет передать его в руки тех, кто доставит его в суд для смертного приговора за измену.
Не знаю, как я пережила этот день. Мне не приходило в голову, что можно сделать.
Джейк зловеще молчал, думаю — вырабатывал план. Я спрашивала себя, не попытается ли Роберто сбежать. Если так, то далеко ему не уйти. Он слишком измучен. Вряд ли он сможет дотянуться до оконца, разбить его и выбраться наружу. Он уже не в том состоянии, как прежде, когда мы с Мануэлей скрывали его.
Весь день напролет я напряженно ждала. Мне постоянно слышался стук копыт — как будто пришли за Роберто. Пять минут казались часами, а час — целыми сутками.
Я чувствовала себя совершенно разбитой; из головы не выходила ужасная картина страдальцев на виселице. Такое не должно случиться с Роберто… нет, нет, не с моим сыном, не с малышом, которым мы так гордились, — Фелипе и я.
К вечеру Джейк вернулся домой и сразу прошел в спальню.
— Джейк, — воскликнула я — что ты сделаешь?
— А что, по-твоему, я должен сделать?
— Ты выдашь его?
— Пока он в хижине. Я связал его, чтобы он не сбежал, кроме того, у меня ключ.
— Джейк, умоляю… я никогда и ничего не просила так, как сейчас… отпусти его. Ну, пожалуйста, Джейк, а не то я…
— Что тогда?
— Если ты причинишь зло моему сыну, я возненавижу тебя навеки.
— Ты уже сто лет говоришь, что ненавидишь меня.
— Раньше я шутила, а теперь говорю всерьез. Если ты выдашь Роберто…
— Ты слишком все драматизируешь. Он — предатель. Это ты понимаешь, Кэт? Очень скоро нам придется бороться не на жизнь, а на смерть против таких, как твой Роберто. Испанцы готовы вторгнуться сюда… силой навязать нам свою не праведную веру, установить по всей стране инквизицию. Ты понимаешь, что это значит?
— Да, очень хорошо понимаю. Я ненавижу это. Я буду бороться всей силой и волей.
— Значит, ты с нами, Кэт, а те, кто с нами, не имеют права жалеть тех, кто против нас… кем бы они ни были.
— Отпусти его, Джейк. Помоги ему. Ты можешь. Дай ему коня. Он доберется до Корнуолла и сможет там жить спокойно.
— Ну да — спокойно жить! Когда это будет? В любой момент он начнет воздвигать своих идолов.
— Джейк, Джейк, прошу тебя. Не сказав ни слова, он вышел, оставив меня одну. Он ездил далеко; я поняла это, когда он вернулся, по загнанной лошади.
Настала ночь. Я не ложилась. Неподвижно сидела в кресле и плакала.
Джейк лег в постель и заснул или притворился спящим. Когда он проснулся, я все еще сидела в кресле.
Тогда он подошел ко мне, поднял и перенес на кровать.
Он обнял меня и ласково сказал:
— Ты губишь себя.
Я не ответила. Все уже сказано, он принял решение. Интуитивно я знала о его намерениях.
Я заснула, вконец измученная своими переживаниями, а когда проснулась, было совсем светло, Джейк уже ушел.
Мне очень хотелось сходить в лачугу, но Джейк строго-настрого запретил мне это делать, и я не пошла. В любом случае нужно ждать, пока не прояснится ситуация.
«Надо что-то придумать. Боже Милостивый, — молилась я, — научи меня, что делать. Помоги мне спасти моего сына».
Все утро я не видела Джейка. Пришла Дженнет и затараторила с порога:
— Знаете, хозяйка, «Золотая лань» уходит в плаванье. Говорят, с приливом она уйдет.
Я почти не слышала ее, думая о своем: «Роберто, как бы спасти тебя?»
Я боялась, что Дженнет заговорит о хижине, что кто-то там живет, но она не упоминала об этом. Она была поглощена неожиданным отплытием «Золотой лани», потому что там служил один ее знакомый матрос.
Я резко оборвала ее, так как была не в настроении обсуждать любовные связи Дженнет. Ну, уйдет матрос на «Золотой лани», она быстро найдет ему замену.
К полудню Джейк вернулся.
Он сказал, что хочет поговорить со мной, и мы пошли в спальню.
— Они уже напали на след.
— Ты хочешь сказать, что сообщил им?
— Нет. Ничего я не сообщал. Но его ищут. Сейчас преследуют всех, подозреваемых в государственной измене. Твой сын — один из них. Дурак он. Ему нельзя было появляться здесь. Первое место, где его будут искать — это родительский дом.
— О, Боже, они найдут его!
— Они обыщут усадьбу.
— И доберутся до хибарки. — Я закрыла руками лицо. В этот момент я услышала переполох во дворе. Джейк поднял меня с кресла и подвел к окну.
— Посмотри, — сказал он. — Ты видишь «Золотую лань»? Она снимается с якоря. С приливом она поднимет паруса. Сейчас попутный ветер. К полуночи ее унесет далеко.
Я не смотрела в окно. Роберто, запертый в лачуге и связанный Джейком, стал слишком легкой добычей для преследователей.
— Я верный патриот, — сказал Джейк. — Это все знают. Я помогал очистить море от испанцев. Каждому известно, что в моих владениях изменник не найдет себе убежище.
— Успокойся, никто тебя не тронет! — проговорила я с неприязнью.
— За жену я тоже ручаюсь, — ответил он.
— Ты смеешься надо мной… в такой момент.
— Ничуть, — сказал он. — Зря ты не хочешь смотреть на корабль. Сказать тебе, какой груз она несет?
— Меня не интересует ее груз.
— Даже если это твой сын Роберто? Я вытаращила глаза от изумления.
— Джейк! Что это значит? Ты… Он поднял руку и сжал кулак.
— Он — изменник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94