От скуки я начала составлять планы побега, но знала, что они абсурдны. Что мы будем делать без денег, не зная языка, хотя теперь я уже различала некоторые слова, к тому же одна из нас была беременна? Но я находила некоторое утешение в составлении этих планов. Моя мать всегда говорила, что я импульсивна. «Сосчитай до десяти, прежде чем говорить, Кэт, дорогая. И хорошо подумай перед тем, как сделать».
— Мы можем переодеться в матросов, спуститься на берег и в мгновение ока оказаться за пределами этого маленького городка, — фантазировала я.
— Без одежды, без денег, не зная где мы? — апатично возразила Хани.
— Мы скоро узнаем, где находимся.
— Это будет худшая участь, чем та, которая ждет нас теперь. Надеюсь, что нам повезет. Капитан хороший человек.
— Он защитит тебя, Хани, потому что ты очаровала его. И он знает, для чего оберегает меня.
— Хотела бы я знать, что ожидает нас.
— Не можешь ли ты выпытать это у него?
— Он никогда не обмолвится об этом. Я была разочарована. Все время я искала на горизонте корабль. Но он все не появлялся.
Однажды, когда я была на палубе одна с Ричардом Рэккелом, я заговорила с ним.
— Почему вы солгали нам? — спросила я. — Почему вы притворялись, выдавали себя за другого?
— Я исполнял приказы, — ответил он.
— Вам так велели? Он кивнул.
— Для чего?
— Я не могу сказать вам.
— Вы предали нас, лгали, принимали подарки. И из-за вас хороший человек сейчас лежит в холодной могиле.
Ричард Рэккел перекрестился и пробормотал:
— Господь успокоит его душу.
— А вы — его убийца.
— Я никогда не дотрагивался до него.
— Но из-за того, что вы появились у нас и помогали нашим врагам, он погиб.
Губы Ричарда Рэккела шевелились, он бормотал молитву.
— Вы убийца и насильник. Вы — пираты, негодяи и лгуны! — кричала я. — Как я заметила, вы набожны. — Он не отвечал, и я продолжала:
— А ваша невеста, с которой вы обручились, что с ней? Вы совратили ее, вы обещали жениться на ней, зная, что никогда этого не сделаете. Ведь так?
Он опустил голову.
— Вам следует замаливать грехи, — сказала я с сарказмом. — Надеюсь, что вам тысячекратно воздается за то, что вы сделали.
— Госпожа, — произнес он, — прошу простить меня.
— Какой в этом толк?
Он вздохнул и стал смотреть на море.
Затем я добавила:
— Скажите мне, кто заставил вас солгать, будто вы пришли с севера?
— Мне запрещено говорить это.
— Но вас послали, как и этого негодяя Грегори.
— Да, послали.
— И вашей целью было увезти нас? Он молчал.
— Конечно же. Но почему… нас? Если вам нужны были женщины, неужели вы не могли напасть на любой прибрежный город и захватить их? Почему вы пришли, ты, и Грегори, и этот огромный галион, чтобы увезти нас?
Он опять не ответил.
— Вы приплыли на галионе, не так ли? Я проснулась ночью и видела его. В это время «Вздыбленный лев» стоял в гавани. Я видела лодку, плывущую к берегу. В лодке были вы. Сначала вы хотели наняться на корабль, но вам не повезло. Тогда вы пришли к нам. Верно?
— Да, госпожа, — согласился он покорно.
— Но почему, почему? — настаивала я.
Он не ответил, и я не приблизилась к разгадке.
Капеллан капитана подошел и встал рядом со мной, когда я склонилась над перилами. Он немного говорил по-английски. Так что мы могли общаться. Он сказал мне, что капитан хочет, чтобы я приняла католическую веру.
— Я не сделаю этого, — с возмущением ответила я. — Зачем? Меня силой увезли из дома, но, по крайней мере, я буду настаивать на свободе вероисповедания.
— Это для вашего же благополучия и безопасности, — сказал он мне.
— Вы так считаете? Я устала от нетерпимости к вере. Моя мать верила в терпимость. Она учила меня тому же. Я не хочу, что вы меняли свою религию. Почему вы хотите, чтобы я изменила свою?
— Это поможет вам обрести истинную веру. Полагаю, я говорила более громко и жестко, чем обычно. Меня разозлило, что эти люди силой пытаются обратить меня в свою веру, и не сразу заметила, что несколько матросов подошли ближе и внимательно слушали.
— Вы меня не заставите! — кричала я. — Я буду думать, как хочу. Меня не надо учить вере в Бога.
Священник взял крест, висевший на цепочке у него на шее, и пристально посмотрел на него.
— Нельзя считать человека хорошим или плохим христианином, — громко продолжала я, — только потому, что его вера отличается от вашей, под которую вы хотите подогнать всех.
Он шагнул ко мне, и я с раздражением оттолкнула его. Крест выпал из его рук.
Один из видевших это матросов что-то выкрикнул. Меня это не интересовало, так как тогда я еще не понимала, какие это может иметь последствия.
Мы плыли в спокойные теплые моря.
Теперь было приятно находиться на палубе. Капитан беспокоился, что ветер дул недостаточно сильно для такого огромного корабля.
Два дня погода оставалась благоприятной и теплой, с легким бризом, который вскоре прекратился. Ветер полностью стих, и море стало настолько спокойным, что казалось нарисованным — ни ряби, ни дуновения ветра. Море что-то тихо шептало нам. Мы могли разгуливать по кораблю, как по твердой земле.
На следующий день, когда мы проснулись, корабль не двигался. Не было никакого признака ветра, и паруса стали бесполезны. Он превратился в плавучую крепость на спокойном и неподвижном море. Прежде чем день кончился, мы поняли, что попали в штиль.
Корабль двигался на юг и прошел много миль, поэтому и солнце пригревало все сильнее. Прогулки по палубе и трапам сначала казались нам приятными.
Каждый день мы, в компании Грегори и Рэккела, наблюдали, как Дженнет работает вместе с матросами. Она, напевая, мыла босиком палубы или разливала соус на камбузе.
Я заметила жадные взгляды, которые были обращены на нее. И Дженнет это тоже заметила, но ее большой испанец все время находился рядом с ней с ножом наготове. Матросы считали, что он поделится с ними своей добычей, но испанец не собирался этого делать, и я радовалась за Дженнет. Однако в один прекрасный момент это могло закончиться кровавой дракой. Так же бесстыдно матросы разглядывали и нас — красивую Хани, располневшую из-за беременности, и меня. Но не беременность Хани, не мой яростный дух спасали нас, а запрет капитана. Он обещал плети для тех, кто попытается приставать к нам, а тому, кто будет упорствовать, предназначалась смерть. Так сказал нам Джон Грегори.
Мы ели в каюте капитана, и он делился с нами своими тревогами.
Сильный шторм грозил вдребезги разбить корабль и утопить нас в безжалостном море. Перед лицом такой опасности всем необходимо было постоянно работать. Свободного времени совсем не оставалось. Каждый человек боролся за жизнь корабля, а значит, и за свою.
Но во время штиля все изменилось. Ничего не оставалось, как только смотреть на спокойное море да наблюдать за чистым ясным небом, выискивая следы облаков и ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Мы можем переодеться в матросов, спуститься на берег и в мгновение ока оказаться за пределами этого маленького городка, — фантазировала я.
— Без одежды, без денег, не зная где мы? — апатично возразила Хани.
— Мы скоро узнаем, где находимся.
— Это будет худшая участь, чем та, которая ждет нас теперь. Надеюсь, что нам повезет. Капитан хороший человек.
— Он защитит тебя, Хани, потому что ты очаровала его. И он знает, для чего оберегает меня.
— Хотела бы я знать, что ожидает нас.
— Не можешь ли ты выпытать это у него?
— Он никогда не обмолвится об этом. Я была разочарована. Все время я искала на горизонте корабль. Но он все не появлялся.
Однажды, когда я была на палубе одна с Ричардом Рэккелом, я заговорила с ним.
— Почему вы солгали нам? — спросила я. — Почему вы притворялись, выдавали себя за другого?
— Я исполнял приказы, — ответил он.
— Вам так велели? Он кивнул.
— Для чего?
— Я не могу сказать вам.
— Вы предали нас, лгали, принимали подарки. И из-за вас хороший человек сейчас лежит в холодной могиле.
Ричард Рэккел перекрестился и пробормотал:
— Господь успокоит его душу.
— А вы — его убийца.
— Я никогда не дотрагивался до него.
— Но из-за того, что вы появились у нас и помогали нашим врагам, он погиб.
Губы Ричарда Рэккела шевелились, он бормотал молитву.
— Вы убийца и насильник. Вы — пираты, негодяи и лгуны! — кричала я. — Как я заметила, вы набожны. — Он не отвечал, и я продолжала:
— А ваша невеста, с которой вы обручились, что с ней? Вы совратили ее, вы обещали жениться на ней, зная, что никогда этого не сделаете. Ведь так?
Он опустил голову.
— Вам следует замаливать грехи, — сказала я с сарказмом. — Надеюсь, что вам тысячекратно воздается за то, что вы сделали.
— Госпожа, — произнес он, — прошу простить меня.
— Какой в этом толк?
Он вздохнул и стал смотреть на море.
Затем я добавила:
— Скажите мне, кто заставил вас солгать, будто вы пришли с севера?
— Мне запрещено говорить это.
— Но вас послали, как и этого негодяя Грегори.
— Да, послали.
— И вашей целью было увезти нас? Он молчал.
— Конечно же. Но почему… нас? Если вам нужны были женщины, неужели вы не могли напасть на любой прибрежный город и захватить их? Почему вы пришли, ты, и Грегори, и этот огромный галион, чтобы увезти нас?
Он опять не ответил.
— Вы приплыли на галионе, не так ли? Я проснулась ночью и видела его. В это время «Вздыбленный лев» стоял в гавани. Я видела лодку, плывущую к берегу. В лодке были вы. Сначала вы хотели наняться на корабль, но вам не повезло. Тогда вы пришли к нам. Верно?
— Да, госпожа, — согласился он покорно.
— Но почему, почему? — настаивала я.
Он не ответил, и я не приблизилась к разгадке.
Капеллан капитана подошел и встал рядом со мной, когда я склонилась над перилами. Он немного говорил по-английски. Так что мы могли общаться. Он сказал мне, что капитан хочет, чтобы я приняла католическую веру.
— Я не сделаю этого, — с возмущением ответила я. — Зачем? Меня силой увезли из дома, но, по крайней мере, я буду настаивать на свободе вероисповедания.
— Это для вашего же благополучия и безопасности, — сказал он мне.
— Вы так считаете? Я устала от нетерпимости к вере. Моя мать верила в терпимость. Она учила меня тому же. Я не хочу, что вы меняли свою религию. Почему вы хотите, чтобы я изменила свою?
— Это поможет вам обрести истинную веру. Полагаю, я говорила более громко и жестко, чем обычно. Меня разозлило, что эти люди силой пытаются обратить меня в свою веру, и не сразу заметила, что несколько матросов подошли ближе и внимательно слушали.
— Вы меня не заставите! — кричала я. — Я буду думать, как хочу. Меня не надо учить вере в Бога.
Священник взял крест, висевший на цепочке у него на шее, и пристально посмотрел на него.
— Нельзя считать человека хорошим или плохим христианином, — громко продолжала я, — только потому, что его вера отличается от вашей, под которую вы хотите подогнать всех.
Он шагнул ко мне, и я с раздражением оттолкнула его. Крест выпал из его рук.
Один из видевших это матросов что-то выкрикнул. Меня это не интересовало, так как тогда я еще не понимала, какие это может иметь последствия.
Мы плыли в спокойные теплые моря.
Теперь было приятно находиться на палубе. Капитан беспокоился, что ветер дул недостаточно сильно для такого огромного корабля.
Два дня погода оставалась благоприятной и теплой, с легким бризом, который вскоре прекратился. Ветер полностью стих, и море стало настолько спокойным, что казалось нарисованным — ни ряби, ни дуновения ветра. Море что-то тихо шептало нам. Мы могли разгуливать по кораблю, как по твердой земле.
На следующий день, когда мы проснулись, корабль не двигался. Не было никакого признака ветра, и паруса стали бесполезны. Он превратился в плавучую крепость на спокойном и неподвижном море. Прежде чем день кончился, мы поняли, что попали в штиль.
Корабль двигался на юг и прошел много миль, поэтому и солнце пригревало все сильнее. Прогулки по палубе и трапам сначала казались нам приятными.
Каждый день мы, в компании Грегори и Рэккела, наблюдали, как Дженнет работает вместе с матросами. Она, напевая, мыла босиком палубы или разливала соус на камбузе.
Я заметила жадные взгляды, которые были обращены на нее. И Дженнет это тоже заметила, но ее большой испанец все время находился рядом с ней с ножом наготове. Матросы считали, что он поделится с ними своей добычей, но испанец не собирался этого делать, и я радовалась за Дженнет. Однако в один прекрасный момент это могло закончиться кровавой дракой. Так же бесстыдно матросы разглядывали и нас — красивую Хани, располневшую из-за беременности, и меня. Но не беременность Хани, не мой яростный дух спасали нас, а запрет капитана. Он обещал плети для тех, кто попытается приставать к нам, а тому, кто будет упорствовать, предназначалась смерть. Так сказал нам Джон Грегори.
Мы ели в каюте капитана, и он делился с нами своими тревогами.
Сильный шторм грозил вдребезги разбить корабль и утопить нас в безжалостном море. Перед лицом такой опасности всем необходимо было постоянно работать. Свободного времени совсем не оставалось. Каждый человек боролся за жизнь корабля, а значит, и за свою.
Но во время штиля все изменилось. Ничего не оставалось, как только смотреть на спокойное море да наблюдать за чистым ясным небом, выискивая следы облаков и ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94