Его жизнь напоминала это озеро, пока он не оставил Англию и дом ради борьбы с тираном…
– Весь ужас заключается в том, что, если бы не я, мой друг и не подумал бы идти на войну. А потом, четыре года спустя… Филиппа убили, когда он попытался меня спасти. – Макс закрыл глаза. – Бог видит, я жалею, что не оказался на его месте.
– Именно поэтому ты сделал для Джона все, что мог, когда тот умирал. Он тоже пытался спасти тебя.
Макс, судорожно сглотнув, кивнул.
– А когда ты потерял друга, решил все равно остаться в армии, хотя мог продать патент.
– Да. Нужно было доказать, что Филипп погиб не зря. Я намеревался победить французов или умереть.
– Должно быть, тебе его очень не хватает.
Он безумно тосковал по Филиппу. В детстве они были неразлучны, а позже учились в Оксфорде. Они вместе кутили, смеялись, охотились, пускались на озорные проделки, гонялись за одними шлюшками… сражались бок о бок. И много раз спасали друг друга. До того случая.
– Твоя жизнь очень изменилась, – пробормотала Каро. – Если бы я столько лет командовала сотнями людей, думаю, теперь мне тоже иногда бывало бы одиноко.
Его пальцы стиснули флягу. Иногда он действительно бывал одинок, потому что потерял самое главное в жизни: семью и близких друзей. После смерти Филиппа он намеренно отстранился от однополчан-офицеров. Больше он не испытывал радости. О да. Он многое потерял!
Макс прерывисто вздохнул и положил конец мрачным мыслям, поняв, насколько они эгоистичны. Другие потеряли куда больше, чем он: жизнь, счастье, здоровье, оставшись калеками… Другие пожертвовали большим. А одиночество – это бремя, которое придется нести ему. Его наказание за гибель Филиппа.
Он поднес флягу к губам и выпил.
– Я слышала, – выговорила Каро наконец, – что иногда солдаты становятся друг другу ближе братьев. Это правда?
Перед глазами Макса возникло улыбающееся лицо Филиппа.
– Правда, – вздохнул он, стараясь стряхнуть уныние. – Когда приходится так много выносить вместе, между людьми устанавливается очень тесная связь. Мне не хватает этой дружбы… – Он осекся и, нахмурясь, бросил взгляд на Каро. – Пытаешься выведать все мои тайны?
– Нет, конечно, нет, – заверила она, хотя спокойная улыбка говорила иное.
Макс ощутил, как мрачное напряжение покидает его. Клубящийся туман образовал нечто вроде радужного венца вокруг головы Каро и скрутил штопором кудряшки у висков. Он еще никогда не видел ее столь прелестной.
Протянув руку, Макс убрал особенно непокорный локон за ее ухо.
– Тогда какого дьявола я выкладываю тебе то, что не говорил ни одной живой душе?
– Возможно, потому, что здесь можешь ничего не опасаться, – пояснила она, показывая на озеро. – Этот остров особенный. Это место особенное.
Нет, это она особенная. Таких просто не бывает. Ее исцеляющее прикосновение, ее нежность, ее влажные от вина губы…
Он неотрывно смотрел на ее рот.
Каро добровольно отдала ему свое тело, но его потребность в ней не ограничивалась одним чувственным голодом. Если бы он всего лишь хотел облегчить боль в чреслах, наверняка смог бы позаботиться о себе, как делал бесчисленное количество раз во время кампании, или ответил бы на призыв полудюжины здешних красоток, которые с радостью упали бы в его объятия. Если бы он жаждал только женского тела, смог бы насытиться Каро и спокойно уехать, оставив ее. Но он хотел и требовал больше. Гораздо больше.
Только Каро могла унять боль в его душе. Только она смогла прогнать тьму.
Но сейчас желание снова завладело им. Макс осторожно сжал ее лицо ладонями. И когда она приоткрыла губы, он тихо застонал и стал жадно ее целовать, желая упиться каждой каплей ее утешения, принимая его как драгоценный дар.
А Каро изнемогала от сердечных мук, когда Макс провожал ее домой в три утра под слабеющей луной. Безмятежная красота ночи, подогретая страстью Макса, наполнила ее покоем. Но приходилось признать, что в этом и есть главная беда. Она не сдержала данного себе обещания.
Каро считала, что в своем гроте будет в безопасности. Поэтому и предпочла привести Макса туда, а не в развалины. Оба места были очаровательны и обладали способностью исцелять, но здесь, в ее маленьком королевстве, она куда лучше владела собой. Однако ее план остаться всего лишь любовниками и не поддаваться более глубоким чувствам на глазах терпел поражение. И в этой слабости был виноват Макс. Это в его глазах она была красавицей. И он заставил ее поверить в свою красоту! Заставил почувствовать себя женственной и желанной, пробудил глубочайшую чувственность, которую она всегда в себе подавляла. Впервые в жизни она ощутила свою женскую власть и силу. Для нее было откровением обнаружить, что такое неукротимое создание, как Макс, способно бурно реагировать на каждое ее прикосновение.
И его нежные утешения помогли легче переносить разлуку с пропавшей подругой. Макс понимал всю силу ее нетерпения и послезавтра намеревался созвать совещание и начать планировать их экспедицию в Северную Африку.
И она ни на секунду не забывала о его боли и всеми силами пыталась изгнать тени из его глаз.
Но мятежные мысли Каро быстро вылетели из головы, когда она разглядела в темноте всадника, мчавшегося навстречу. К своему удивлению, она узнала Джона Йейтса. И поскольку они были рядом с ее домом, вероятно, он приехал за ней.
Джон пришпорил коня, чтобы поскорее добраться до них.
– Ваши подозрения оправдались, – тихо сказал он Каро. – У меня есть доказательства.
– Чего именно?
– Моя прелестная Даниэла не та, какой кажется, – уныло пробормотал он. – После вашего предупреждения я устроил ей ловушку. Вечером… позволил ей соблазнить себя и притворился, что заснул. И оставил дневник там, где она могла легко ее найти.
– И она проглотила наживку?
Джон печально кивнул.
– Она уселась за стол и стала переписывать дневник. Там, разумеется, не было никаких важных сведений. Я подделал все записи.
– Но вы хотя бы узнали, что она ищет?
– Судя по наводящим вопросам, которые она задавала в последние несколько дней, и небрежным, но настойчивым попыткам перевести разговор на определенную тему… я почти уверен, что ей требуется узнать имена «хранителей».
Каро поняла, что Джон крайне возбужден, иначе не употребил бы этот термин перед посторонним. Она метнула взгляд на Макса, в надежде, что тот не заметит, но он, казалось, целиком сосредоточился на рассказе Джона.
– Если это так, – мрачно продолжал Джон, – сейчас у нее есть список фальшивых имен. Она будет разыскивать с десяток несуществующих агентов. Если не считать вас, мистер Лейтон. Я упомянул ваше имя в одной из записей. Мне показалось более правдоподобным, если она узнает, по крайней мере, одно имя в списке.
– Вы позволили ей поверить, что я один из агентов министерства иностранных дел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Весь ужас заключается в том, что, если бы не я, мой друг и не подумал бы идти на войну. А потом, четыре года спустя… Филиппа убили, когда он попытался меня спасти. – Макс закрыл глаза. – Бог видит, я жалею, что не оказался на его месте.
– Именно поэтому ты сделал для Джона все, что мог, когда тот умирал. Он тоже пытался спасти тебя.
Макс, судорожно сглотнув, кивнул.
– А когда ты потерял друга, решил все равно остаться в армии, хотя мог продать патент.
– Да. Нужно было доказать, что Филипп погиб не зря. Я намеревался победить французов или умереть.
– Должно быть, тебе его очень не хватает.
Он безумно тосковал по Филиппу. В детстве они были неразлучны, а позже учились в Оксфорде. Они вместе кутили, смеялись, охотились, пускались на озорные проделки, гонялись за одними шлюшками… сражались бок о бок. И много раз спасали друг друга. До того случая.
– Твоя жизнь очень изменилась, – пробормотала Каро. – Если бы я столько лет командовала сотнями людей, думаю, теперь мне тоже иногда бывало бы одиноко.
Его пальцы стиснули флягу. Иногда он действительно бывал одинок, потому что потерял самое главное в жизни: семью и близких друзей. После смерти Филиппа он намеренно отстранился от однополчан-офицеров. Больше он не испытывал радости. О да. Он многое потерял!
Макс прерывисто вздохнул и положил конец мрачным мыслям, поняв, насколько они эгоистичны. Другие потеряли куда больше, чем он: жизнь, счастье, здоровье, оставшись калеками… Другие пожертвовали большим. А одиночество – это бремя, которое придется нести ему. Его наказание за гибель Филиппа.
Он поднес флягу к губам и выпил.
– Я слышала, – выговорила Каро наконец, – что иногда солдаты становятся друг другу ближе братьев. Это правда?
Перед глазами Макса возникло улыбающееся лицо Филиппа.
– Правда, – вздохнул он, стараясь стряхнуть уныние. – Когда приходится так много выносить вместе, между людьми устанавливается очень тесная связь. Мне не хватает этой дружбы… – Он осекся и, нахмурясь, бросил взгляд на Каро. – Пытаешься выведать все мои тайны?
– Нет, конечно, нет, – заверила она, хотя спокойная улыбка говорила иное.
Макс ощутил, как мрачное напряжение покидает его. Клубящийся туман образовал нечто вроде радужного венца вокруг головы Каро и скрутил штопором кудряшки у висков. Он еще никогда не видел ее столь прелестной.
Протянув руку, Макс убрал особенно непокорный локон за ее ухо.
– Тогда какого дьявола я выкладываю тебе то, что не говорил ни одной живой душе?
– Возможно, потому, что здесь можешь ничего не опасаться, – пояснила она, показывая на озеро. – Этот остров особенный. Это место особенное.
Нет, это она особенная. Таких просто не бывает. Ее исцеляющее прикосновение, ее нежность, ее влажные от вина губы…
Он неотрывно смотрел на ее рот.
Каро добровольно отдала ему свое тело, но его потребность в ней не ограничивалась одним чувственным голодом. Если бы он всего лишь хотел облегчить боль в чреслах, наверняка смог бы позаботиться о себе, как делал бесчисленное количество раз во время кампании, или ответил бы на призыв полудюжины здешних красоток, которые с радостью упали бы в его объятия. Если бы он жаждал только женского тела, смог бы насытиться Каро и спокойно уехать, оставив ее. Но он хотел и требовал больше. Гораздо больше.
Только Каро могла унять боль в его душе. Только она смогла прогнать тьму.
Но сейчас желание снова завладело им. Макс осторожно сжал ее лицо ладонями. И когда она приоткрыла губы, он тихо застонал и стал жадно ее целовать, желая упиться каждой каплей ее утешения, принимая его как драгоценный дар.
А Каро изнемогала от сердечных мук, когда Макс провожал ее домой в три утра под слабеющей луной. Безмятежная красота ночи, подогретая страстью Макса, наполнила ее покоем. Но приходилось признать, что в этом и есть главная беда. Она не сдержала данного себе обещания.
Каро считала, что в своем гроте будет в безопасности. Поэтому и предпочла привести Макса туда, а не в развалины. Оба места были очаровательны и обладали способностью исцелять, но здесь, в ее маленьком королевстве, она куда лучше владела собой. Однако ее план остаться всего лишь любовниками и не поддаваться более глубоким чувствам на глазах терпел поражение. И в этой слабости был виноват Макс. Это в его глазах она была красавицей. И он заставил ее поверить в свою красоту! Заставил почувствовать себя женственной и желанной, пробудил глубочайшую чувственность, которую она всегда в себе подавляла. Впервые в жизни она ощутила свою женскую власть и силу. Для нее было откровением обнаружить, что такое неукротимое создание, как Макс, способно бурно реагировать на каждое ее прикосновение.
И его нежные утешения помогли легче переносить разлуку с пропавшей подругой. Макс понимал всю силу ее нетерпения и послезавтра намеревался созвать совещание и начать планировать их экспедицию в Северную Африку.
И она ни на секунду не забывала о его боли и всеми силами пыталась изгнать тени из его глаз.
Но мятежные мысли Каро быстро вылетели из головы, когда она разглядела в темноте всадника, мчавшегося навстречу. К своему удивлению, она узнала Джона Йейтса. И поскольку они были рядом с ее домом, вероятно, он приехал за ней.
Джон пришпорил коня, чтобы поскорее добраться до них.
– Ваши подозрения оправдались, – тихо сказал он Каро. – У меня есть доказательства.
– Чего именно?
– Моя прелестная Даниэла не та, какой кажется, – уныло пробормотал он. – После вашего предупреждения я устроил ей ловушку. Вечером… позволил ей соблазнить себя и притворился, что заснул. И оставил дневник там, где она могла легко ее найти.
– И она проглотила наживку?
Джон печально кивнул.
– Она уселась за стол и стала переписывать дневник. Там, разумеется, не было никаких важных сведений. Я подделал все записи.
– Но вы хотя бы узнали, что она ищет?
– Судя по наводящим вопросам, которые она задавала в последние несколько дней, и небрежным, но настойчивым попыткам перевести разговор на определенную тему… я почти уверен, что ей требуется узнать имена «хранителей».
Каро поняла, что Джон крайне возбужден, иначе не употребил бы этот термин перед посторонним. Она метнула взгляд на Макса, в надежде, что тот не заметит, но он, казалось, целиком сосредоточился на рассказе Джона.
– Если это так, – мрачно продолжал Джон, – сейчас у нее есть список фальшивых имен. Она будет разыскивать с десяток несуществующих агентов. Если не считать вас, мистер Лейтон. Я упомянул ваше имя в одной из записей. Мне показалось более правдоподобным, если она узнает, по крайней мере, одно имя в списке.
– Вы позволили ей поверить, что я один из агентов министерства иностранных дел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86