Это трюк, напомнила она себе, специально рассчитанный на то, чтобы смутить и запугать невежественную служанку. И все же ей с первого взгляда стало понятно, что эти свирепо выпученные бульдожьи глазки ничего не упустят. Возможно, в эту самую минуту они отыскивали на платье Лили непросохшие места или, хуже того, неотстиравшиеся пятна крови, которые она попыталась скрыть под фартуком. Тем не менее она каким-то чудом сумела сохранить спокойствие и не отвести глаз, хотя ей очень этого хотелось. Она знала, что того же хотелось и самой миссис Хау.
Экономка поднялась на ноги, тяжелая связка ключей у нес на поясе громко звякнула. Несмотря на свою тучность, она двигалась с плавностью питона.
– Ты пропустила завтрак, – заметила миссис Хау, остановившись сбоку от стола. Ее голос звучал подозрительно мягко.
– Да, мэм, – Лили покаянно склонила голову.
– Но ведь это против правил, не так ли?
– Да, мэм.
– Что же тебя так задержало в комнате хозяина? Ведь ты собиралась только отнести ему поднос с завтраком?
– Этого я не могу сказать.
– Не можешь сказать? Значит ли это, что ты не знаешь?
Все мысли вылетели из головы у Лили.
– Я.., я потом поднялась к себе в комнату… Я забыла.., мне хотелось переменить чулки.
– Чулки? Зачем?
– Я.., я не знаю.
– Может, по глупости? Может, ты просто глупа, Лили?
– Нет, мэм. Я просто.., переменила чулки. Боже, как все это отвратительно! Лили почувствовала, как внутри у нее все сжимается от гнева.
– Но я же велела тебе немедленно возвращаться на кухню и помочь поварихе, не так ли? – Миссис Хау все еще говорила, не повышая голоса.
– Да, мэм.
– Значит, ты ослушалась моею приказа?
– Я…да.
– Почему?
Лили с тиснула зубы.
– – Не знаю. Я забыла.
Миссис Хау подошла ближе. Они были одного рос-га, и теперь их лица оказались в нескольких дюймах друг о г друга. Чтобы не смотреть в глаза экономке, Лили сосредоточила свой взгляд на угрюмо поджатых губах миссис Хау. Они прилегали друг к другу, как две “ половинки булочки, разрезанной острым ножом.
– Забыла? – прошептала экономка. – Потому что ты глупа?
Лили не могла ответить.
– Ты глупа, Лили?
– Нет. Нет, мэм.
– Нет? Тогда почему же ты не сделала того, что было ведено?
– Я.., не подумала.
– Потому что ты глупа?
Горло Лили свело судорогой. Она не могла вымолвить ни слова.
– Скажи это, – торопила миссис Хау. Ее голос превратился в хрипловатое довольное урчанье. – Признай это.
– Нет, прошу вас, – умоляюще прошептала Лили.
– Скажи!
– Нет. Я не глупая. – Но жгучая предательская слеза покатилась у нее по щеке: это было хуже, чем признание вслух. Лили обреченно склонила голову.
Экономка бесшумно отступила на шаг и подхватила два металлических ведерка, стоящих на столике рядом с конторкой. Ее движения стали резкими и угловатыми, в глазах засветилось удовлетворение.
– Глупость – одна из личин Сатаны. Она подлежит наказанию, ибо порок прячется под нею. Он скрывается под брюхом змея, подкарауливая невинных и незапятнанных. Порок должен быть наказан. – Она подошла к Лили и вручила ей ведра, каждое из которых вмещало не больше галлона . – У нас кончился песок для чистки полов. Лили. Я хочу, чтобы ты наполнила оба чана в сарае при кухне. Доверху. Пользуйся только этими ведрами и не останавливайся, пока не наполнишь оба чана. Если ты прервешься, я опять тебя накажу. Поняла?
– Да, мэм.
Бессилие переросло в бешенство, поражение обернулось ненавистью. Лили готова была задушить миссис Хау голыми руками.
– Мы вместе изгоним дьявола, Лили. Поблагодари меня за это. – Экономка подошла ближе. – Поблагодари меня.
– Благодарю.., вас. Благодарю вас… На мгновение Лили закрыла глаза.
– Мэм.
Миссис Хау улыбнулась. В непроглядной черноте ее взгляда девушка увидала настоящее злобное торжество. Лили вышла из комнаты вся дрожа.
***
К полудню слепящий лимонно-желтый диск солнца добрался до середины бесцветного небосвода и застыл неподвижно, заливая светом темные скалы, показавшиеся из моря при отливе, подобно спинам древних чудовищ. До самого подножия дюн песок был влажен и хранил следы морской пены.
Лили опустилась на корточки возле последней из вырубленных в скале крутых ступеней и наполнила песком оба ведерка. Выпрямившись, она взглянула на море, вздыбившееся сверкающими бурунами до самой линии горизонта. Платье у нее на спине взмокло от пота, он крупными каплями стекал по лицу. Здесь, у берега, хоть чуть-чуть задувал соленый ветер, зато наверху, среди хозяйственных пристроек позади дома, воздух был совершенно неподвижен.
Она захватила обеими горстями края фартука, чтобы хоть как-то смягчить боль от впивающихся в мякоть ладоней тонких дужек, но это больше не помогало. Волдыри, вздувшиеся уже несколько часов назад, прилипали к ткани, выпустить ведра из рук в конце путешествия стало настоящей пыткой. Склонив голову и ссутулив плечи, Лили принялась карабкаться вверх по ступеням.
Семьдесят две ступеньки. На двадцать седьмой была устроена деревянная площадка. Лили остановилась на ней, чтобы перевести дух. От внезапной остановки у нее закружилась голова. Закрыв глаза и стараясь утихомирить мучительно колотящееся сердце, она судорожно уцепилась одной рукой за грубо сколоченные перила. Проще всего было бы упасть в обморок, но такого удовольствия она миссис Хау не доставит. Однако один из чанов в кухонном сарае все еще был пуст, а второй полон едва ли наполовину. Простая арифметика подсказывала ей, что впереди еще не меньше семи часов таскания песка.
Если бы она хоть могла заплакать! Сейчас, когда никто ее не видит, можно было бы себе позволить выплакаться от души. Но, как ни странно, слезы не шли. Против собственной воли Лили удерживала их вместе с яростью и отчаянием, возможно, наказывая сама себя за ту минутную слабость, за позорную капитуляцию, когда не выдержала и заплакала на глазах у миссис Хау. Иногда ей удавалось вспомнить о Дэвоне. Что он сейчас делает? Все ли с ним в порядке? Приходили или нет те таинственные “посетители”, которых он так опасался? Но вскоре возвращалась боль, и мысли начинали путаться. Ей было слишком больно, чтобы долго думать о чем-либо. Миссис Хау нашла в ее душе уязвимое место – гордость, достоинство, самоуважение – и ударила прямо в него. Лили была ранена. Она истекала кровью.
Подняв ведра, девушка вновь принялась подниматься по ступеням. Спина горела, и не было никакой возможности унять ноющую боль в пояснице. Солнце палило нещадно, во рту у нее было так сухо, словно она наглоталась того самого песку, который несла в ведрах. За двенадцать ступеней до вершины она подняла голову, но не сразу узнала человека, стоявшего наверху. Он держался за перила с обеих сторон, загораживая дорогу. Потом, прищурившись на ярком солнце, она разглядела его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Экономка поднялась на ноги, тяжелая связка ключей у нес на поясе громко звякнула. Несмотря на свою тучность, она двигалась с плавностью питона.
– Ты пропустила завтрак, – заметила миссис Хау, остановившись сбоку от стола. Ее голос звучал подозрительно мягко.
– Да, мэм, – Лили покаянно склонила голову.
– Но ведь это против правил, не так ли?
– Да, мэм.
– Что же тебя так задержало в комнате хозяина? Ведь ты собиралась только отнести ему поднос с завтраком?
– Этого я не могу сказать.
– Не можешь сказать? Значит ли это, что ты не знаешь?
Все мысли вылетели из головы у Лили.
– Я.., я потом поднялась к себе в комнату… Я забыла.., мне хотелось переменить чулки.
– Чулки? Зачем?
– Я.., я не знаю.
– Может, по глупости? Может, ты просто глупа, Лили?
– Нет, мэм. Я просто.., переменила чулки. Боже, как все это отвратительно! Лили почувствовала, как внутри у нее все сжимается от гнева.
– Но я же велела тебе немедленно возвращаться на кухню и помочь поварихе, не так ли? – Миссис Хау все еще говорила, не повышая голоса.
– Да, мэм.
– Значит, ты ослушалась моею приказа?
– Я…да.
– Почему?
Лили с тиснула зубы.
– – Не знаю. Я забыла.
Миссис Хау подошла ближе. Они были одного рос-га, и теперь их лица оказались в нескольких дюймах друг о г друга. Чтобы не смотреть в глаза экономке, Лили сосредоточила свой взгляд на угрюмо поджатых губах миссис Хау. Они прилегали друг к другу, как две “ половинки булочки, разрезанной острым ножом.
– Забыла? – прошептала экономка. – Потому что ты глупа?
Лили не могла ответить.
– Ты глупа, Лили?
– Нет. Нет, мэм.
– Нет? Тогда почему же ты не сделала того, что было ведено?
– Я.., не подумала.
– Потому что ты глупа?
Горло Лили свело судорогой. Она не могла вымолвить ни слова.
– Скажи это, – торопила миссис Хау. Ее голос превратился в хрипловатое довольное урчанье. – Признай это.
– Нет, прошу вас, – умоляюще прошептала Лили.
– Скажи!
– Нет. Я не глупая. – Но жгучая предательская слеза покатилась у нее по щеке: это было хуже, чем признание вслух. Лили обреченно склонила голову.
Экономка бесшумно отступила на шаг и подхватила два металлических ведерка, стоящих на столике рядом с конторкой. Ее движения стали резкими и угловатыми, в глазах засветилось удовлетворение.
– Глупость – одна из личин Сатаны. Она подлежит наказанию, ибо порок прячется под нею. Он скрывается под брюхом змея, подкарауливая невинных и незапятнанных. Порок должен быть наказан. – Она подошла к Лили и вручила ей ведра, каждое из которых вмещало не больше галлона . – У нас кончился песок для чистки полов. Лили. Я хочу, чтобы ты наполнила оба чана в сарае при кухне. Доверху. Пользуйся только этими ведрами и не останавливайся, пока не наполнишь оба чана. Если ты прервешься, я опять тебя накажу. Поняла?
– Да, мэм.
Бессилие переросло в бешенство, поражение обернулось ненавистью. Лили готова была задушить миссис Хау голыми руками.
– Мы вместе изгоним дьявола, Лили. Поблагодари меня за это. – Экономка подошла ближе. – Поблагодари меня.
– Благодарю.., вас. Благодарю вас… На мгновение Лили закрыла глаза.
– Мэм.
Миссис Хау улыбнулась. В непроглядной черноте ее взгляда девушка увидала настоящее злобное торжество. Лили вышла из комнаты вся дрожа.
***
К полудню слепящий лимонно-желтый диск солнца добрался до середины бесцветного небосвода и застыл неподвижно, заливая светом темные скалы, показавшиеся из моря при отливе, подобно спинам древних чудовищ. До самого подножия дюн песок был влажен и хранил следы морской пены.
Лили опустилась на корточки возле последней из вырубленных в скале крутых ступеней и наполнила песком оба ведерка. Выпрямившись, она взглянула на море, вздыбившееся сверкающими бурунами до самой линии горизонта. Платье у нее на спине взмокло от пота, он крупными каплями стекал по лицу. Здесь, у берега, хоть чуть-чуть задувал соленый ветер, зато наверху, среди хозяйственных пристроек позади дома, воздух был совершенно неподвижен.
Она захватила обеими горстями края фартука, чтобы хоть как-то смягчить боль от впивающихся в мякоть ладоней тонких дужек, но это больше не помогало. Волдыри, вздувшиеся уже несколько часов назад, прилипали к ткани, выпустить ведра из рук в конце путешествия стало настоящей пыткой. Склонив голову и ссутулив плечи, Лили принялась карабкаться вверх по ступеням.
Семьдесят две ступеньки. На двадцать седьмой была устроена деревянная площадка. Лили остановилась на ней, чтобы перевести дух. От внезапной остановки у нее закружилась голова. Закрыв глаза и стараясь утихомирить мучительно колотящееся сердце, она судорожно уцепилась одной рукой за грубо сколоченные перила. Проще всего было бы упасть в обморок, но такого удовольствия она миссис Хау не доставит. Однако один из чанов в кухонном сарае все еще был пуст, а второй полон едва ли наполовину. Простая арифметика подсказывала ей, что впереди еще не меньше семи часов таскания песка.
Если бы она хоть могла заплакать! Сейчас, когда никто ее не видит, можно было бы себе позволить выплакаться от души. Но, как ни странно, слезы не шли. Против собственной воли Лили удерживала их вместе с яростью и отчаянием, возможно, наказывая сама себя за ту минутную слабость, за позорную капитуляцию, когда не выдержала и заплакала на глазах у миссис Хау. Иногда ей удавалось вспомнить о Дэвоне. Что он сейчас делает? Все ли с ним в порядке? Приходили или нет те таинственные “посетители”, которых он так опасался? Но вскоре возвращалась боль, и мысли начинали путаться. Ей было слишком больно, чтобы долго думать о чем-либо. Миссис Хау нашла в ее душе уязвимое место – гордость, достоинство, самоуважение – и ударила прямо в него. Лили была ранена. Она истекала кровью.
Подняв ведра, девушка вновь принялась подниматься по ступеням. Спина горела, и не было никакой возможности унять ноющую боль в пояснице. Солнце палило нещадно, во рту у нее было так сухо, словно она наглоталась того самого песку, который несла в ведрах. За двенадцать ступеней до вершины она подняла голову, но не сразу узнала человека, стоявшего наверху. Он держался за перила с обеих сторон, загораживая дорогу. Потом, прищурившись на ярком солнце, она разглядела его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59