Харриет посочувствовала леди Крейчли – да и всем тем, кому когда-либо приходилось столкнуться с его гневом.
– Прежде всего скажите, – Дортеа взглянула на Харриет с искренней тревогой, – с вами все в порядке, Дорогая? Может, требуется медицинская помощь?
– Я немного потрясена, но не ранена.
Когда Харриет наконец заговорила, Бенедикт ослабил хватку. Он посмотрел ей в лицо, потом осмотрел дыру в плаще.
– Право же, – настойчиво повторила Харриет, увидев, что он не очень поверил ее словам.
– Меня шантажируют, – без предисловий заявила леди Крейчли и рассмеялась сухим, скрипучим смешком. – Точнее, шантажировали. Месяц назад я решила, что не буду больше подчиняться требованиям своего невидимого противника.
Харриет, не привыкшая к подобным историям, еще больше удивилась, поняв, что Бенедикт воспринял сказанное спокойно. Словно уже не в первый раз сталкивался со случаями шантажа.
– Нападения начались вскоре после того, как вы перестали слушаться шантажиста?
– Да, – ответила Дортеа. – До вашего приезда случилось только одно происшествие, с моей каретой, и я могла бы погибнуть, если бы не мастерство Джеффри Хогга, умеющего держать в руках вожжи. В тот раз я подумала, что это просто несчастный случай, но за последние несколько часов испытала множество сомнений.
«Чем могут шантажировать эту добрую леди? – удивилась Харриет. – Невозможно представить, чтобы она причинила кому-нибудь неприятности. Как жаль, что спросить об этом напрямик невежливо!»
– Почему вас шантажируют, леди Крейчли? – произнес Бенедикт, и Харриет едва не улыбнулась. – Чем вам угрожают?
Дортеа отвернулась и посмотрела вверх, на быстро чернеющее небо.
– В записках говорилось, что у шантажиста имеются некоторые сведения, которые могут связать мое имя с преждевременной смертью моего мужа.
– Его убили вы?
– Нет, – сказал появившийся сзади Латимер. – Я.
– Но я не раз желала увидеть его мертвым, – быстро добавила Дортеа.
– Почему? – выдохнула Харриет. Она не боялась ни леди Крейчли, ни ее возлюбленного-убийцы. Ее подталкивало только любопытство.
– Пирс был мерзавцем во всех отношениях. Я уже говорила, что он спустил все наши сбережения на азартные игры. Мне казалось, что это непорядочно – тратить мои деньги на опиум и проституток. Мистера Латимера наняли, чтобы сопровождать Пирса по районам Лондона, пользующимся дурной репутацией. Я ужасно боялась Латимера, – Дортеа улыбнулась этому воспоминанию, – до того вечера, когда заблудилась в этом самом лесу. За мной гналась свора псов, а Латимер пришел мне на выручку.
– Никаких псов не было, – доброжелательно поправил Латимер.
– Во всяком случае, мне казалось, что были, – парировала Дортеа, посмотрела на Бенедикта и Харриет и вспомнила, о чем идет речь. – Видите ли, я его люблю. Наняв Латимера, Пирс совершил по отношению ко мне самый лучший поступок за всю свою жизнь.
Латимер кашлянул, и Харриет показалось, что щеки его порозовели.
– Ваш муж узнал о… – она очень тщательно подбирала слова, – ваших отношениях с его слугой?
– Причем исключительно глупо. – Внезапно черты лица герцогини печально обмякли. – Хотя я не сомневалась, что уже слишком стара для подобных глупостей, я вдруг забеременела. И никак не могла объяснить это мужу, с которым уже много лет не делила супружеское ложе.
– И что случилось? – В голосе Бенедикта уже не слышалось той требовательности, что раньше.
– Ему рассказала о беременности жены одна из горничных Дортеи, – сказал Латимер с угрюмой ненавистью.
Харриет вздрогнула от дурного предчувствия. Она не видела детей в доме леди Крейчли.
– Он явился ко мне с кочергой. И бил меня до тех пор, пока…
Харриет прижала ко рту сжатый кулак.
– Он не знал, что отец – я, – произнес Латимер. Лицо его оставалось суровым, но глаза заблестели. – Я дождался нашего следующего выхода в лондонские трущобы. Он был в борделе, в постели, когда я его застрелил.
– Свидетели были? – спросила Харриет.
Латимер улыбнулся Бенедикту, а Бенедикт посмотрел на нее.
– В борделях редко кто-то что-то видит.
Харриет кивнула, словно теперь ей все стало понятно, и быстро запретила себе думать о том, откуда Бенедикт знает, что и как происходит в борделях.
– Рассказать о том, что произошло, – пояснил он, – значит, признать, что заведение пользуется сомнительной репутацией.
– Понятно, – сказала Харриет, отвернувшись от Бенедикта, от всей души желая, чтобы он держал свои обширные познания при себе.
И тут в рощице, в которой произошла вся история со стрелой, она увидела женщину, ту же самую, что встревоженно смотрела на Харриет снизу, из бального зала, перед падением. Странно, подумала Харриет, что можно разглядеть эту женщину на таком расстоянии. Казалось, она притянула к себе лунный луч, и теперь он заставлял светиться и ее темное платье, и бледное лицо. Она смотрела на камни, которые Харриет рассматривала чуть раньше. Потом, словно почуяв, что за ней наблюдают, незнакомка вскинула подбородок и медленно повернула голову в сторону Харриет.
– …я получила первое требование денег, – говорила леди Крейчли, – когда начала реставрировать старый дом.
– Возможно, кому-то показалось, что вы разбогатели, раз у вас появилась возможность ремонтировать его, – произнес Бенедикт.
Дортеа рассмеялась.
Незнакомка могла бы оказаться статуей, если бы не моргала, если бы грудь ее не вздымалась и не опускалась. Харриет нахмурилась.
– …именно по этой причине я и не могла больше подчиняться шантажисту. У меня просто нет столько денег, сколько он от меня требует. Я стала сжигать письма сразу же, как только они приходили, и перестала отдавать то немногое, что у меня имеется.
– Через два месяца, – вставил Латимер, – случилось то странное происшествие с каретой.
Сердце Харриет замерло, она поняла, что показалось ей таким странным в этой незнакомке. Грудь ее действительно вздымалась и опускалась, но из приоткрытых губ не вылетало ни малейшего облачка.
Незнакомка – с того момента, как Харриет стала за ней наблюдать – лишь имитировала дыхание, но не дышала.
– Я хочу вернуться в дом, – сказала Харриет.
Глава 16
– Леди Крейчли, вы слышали о тех, которых иногда называют «люди Филдинга»?
Его слова заставили Латимера, провожавшего свою хозяйку в ее комнаты, остановиться посреди лестницы. Дворецкий обернулся, с весьма заметным опасением глядя на стоявшего у подножия лестницы Брэдборна.
– Да, сэр, – произнесла Дортеа.
– Бенедикт! – Это заговорила Харриет. До самого возвращения в дом она была крайне необщительна. Почти так же, как утром, она нервно дергала рукава-буфы у своего платья и то и дело оглядывалась, словно что-то могло погнаться за ними из темноты. Однако теперь Бенедикт полностью завладел ее вниманием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Прежде всего скажите, – Дортеа взглянула на Харриет с искренней тревогой, – с вами все в порядке, Дорогая? Может, требуется медицинская помощь?
– Я немного потрясена, но не ранена.
Когда Харриет наконец заговорила, Бенедикт ослабил хватку. Он посмотрел ей в лицо, потом осмотрел дыру в плаще.
– Право же, – настойчиво повторила Харриет, увидев, что он не очень поверил ее словам.
– Меня шантажируют, – без предисловий заявила леди Крейчли и рассмеялась сухим, скрипучим смешком. – Точнее, шантажировали. Месяц назад я решила, что не буду больше подчиняться требованиям своего невидимого противника.
Харриет, не привыкшая к подобным историям, еще больше удивилась, поняв, что Бенедикт воспринял сказанное спокойно. Словно уже не в первый раз сталкивался со случаями шантажа.
– Нападения начались вскоре после того, как вы перестали слушаться шантажиста?
– Да, – ответила Дортеа. – До вашего приезда случилось только одно происшествие, с моей каретой, и я могла бы погибнуть, если бы не мастерство Джеффри Хогга, умеющего держать в руках вожжи. В тот раз я подумала, что это просто несчастный случай, но за последние несколько часов испытала множество сомнений.
«Чем могут шантажировать эту добрую леди? – удивилась Харриет. – Невозможно представить, чтобы она причинила кому-нибудь неприятности. Как жаль, что спросить об этом напрямик невежливо!»
– Почему вас шантажируют, леди Крейчли? – произнес Бенедикт, и Харриет едва не улыбнулась. – Чем вам угрожают?
Дортеа отвернулась и посмотрела вверх, на быстро чернеющее небо.
– В записках говорилось, что у шантажиста имеются некоторые сведения, которые могут связать мое имя с преждевременной смертью моего мужа.
– Его убили вы?
– Нет, – сказал появившийся сзади Латимер. – Я.
– Но я не раз желала увидеть его мертвым, – быстро добавила Дортеа.
– Почему? – выдохнула Харриет. Она не боялась ни леди Крейчли, ни ее возлюбленного-убийцы. Ее подталкивало только любопытство.
– Пирс был мерзавцем во всех отношениях. Я уже говорила, что он спустил все наши сбережения на азартные игры. Мне казалось, что это непорядочно – тратить мои деньги на опиум и проституток. Мистера Латимера наняли, чтобы сопровождать Пирса по районам Лондона, пользующимся дурной репутацией. Я ужасно боялась Латимера, – Дортеа улыбнулась этому воспоминанию, – до того вечера, когда заблудилась в этом самом лесу. За мной гналась свора псов, а Латимер пришел мне на выручку.
– Никаких псов не было, – доброжелательно поправил Латимер.
– Во всяком случае, мне казалось, что были, – парировала Дортеа, посмотрела на Бенедикта и Харриет и вспомнила, о чем идет речь. – Видите ли, я его люблю. Наняв Латимера, Пирс совершил по отношению ко мне самый лучший поступок за всю свою жизнь.
Латимер кашлянул, и Харриет показалось, что щеки его порозовели.
– Ваш муж узнал о… – она очень тщательно подбирала слова, – ваших отношениях с его слугой?
– Причем исключительно глупо. – Внезапно черты лица герцогини печально обмякли. – Хотя я не сомневалась, что уже слишком стара для подобных глупостей, я вдруг забеременела. И никак не могла объяснить это мужу, с которым уже много лет не делила супружеское ложе.
– И что случилось? – В голосе Бенедикта уже не слышалось той требовательности, что раньше.
– Ему рассказала о беременности жены одна из горничных Дортеи, – сказал Латимер с угрюмой ненавистью.
Харриет вздрогнула от дурного предчувствия. Она не видела детей в доме леди Крейчли.
– Он явился ко мне с кочергой. И бил меня до тех пор, пока…
Харриет прижала ко рту сжатый кулак.
– Он не знал, что отец – я, – произнес Латимер. Лицо его оставалось суровым, но глаза заблестели. – Я дождался нашего следующего выхода в лондонские трущобы. Он был в борделе, в постели, когда я его застрелил.
– Свидетели были? – спросила Харриет.
Латимер улыбнулся Бенедикту, а Бенедикт посмотрел на нее.
– В борделях редко кто-то что-то видит.
Харриет кивнула, словно теперь ей все стало понятно, и быстро запретила себе думать о том, откуда Бенедикт знает, что и как происходит в борделях.
– Рассказать о том, что произошло, – пояснил он, – значит, признать, что заведение пользуется сомнительной репутацией.
– Понятно, – сказала Харриет, отвернувшись от Бенедикта, от всей души желая, чтобы он держал свои обширные познания при себе.
И тут в рощице, в которой произошла вся история со стрелой, она увидела женщину, ту же самую, что встревоженно смотрела на Харриет снизу, из бального зала, перед падением. Странно, подумала Харриет, что можно разглядеть эту женщину на таком расстоянии. Казалось, она притянула к себе лунный луч, и теперь он заставлял светиться и ее темное платье, и бледное лицо. Она смотрела на камни, которые Харриет рассматривала чуть раньше. Потом, словно почуяв, что за ней наблюдают, незнакомка вскинула подбородок и медленно повернула голову в сторону Харриет.
– …я получила первое требование денег, – говорила леди Крейчли, – когда начала реставрировать старый дом.
– Возможно, кому-то показалось, что вы разбогатели, раз у вас появилась возможность ремонтировать его, – произнес Бенедикт.
Дортеа рассмеялась.
Незнакомка могла бы оказаться статуей, если бы не моргала, если бы грудь ее не вздымалась и не опускалась. Харриет нахмурилась.
– …именно по этой причине я и не могла больше подчиняться шантажисту. У меня просто нет столько денег, сколько он от меня требует. Я стала сжигать письма сразу же, как только они приходили, и перестала отдавать то немногое, что у меня имеется.
– Через два месяца, – вставил Латимер, – случилось то странное происшествие с каретой.
Сердце Харриет замерло, она поняла, что показалось ей таким странным в этой незнакомке. Грудь ее действительно вздымалась и опускалась, но из приоткрытых губ не вылетало ни малейшего облачка.
Незнакомка – с того момента, как Харриет стала за ней наблюдать – лишь имитировала дыхание, но не дышала.
– Я хочу вернуться в дом, – сказала Харриет.
Глава 16
– Леди Крейчли, вы слышали о тех, которых иногда называют «люди Филдинга»?
Его слова заставили Латимера, провожавшего свою хозяйку в ее комнаты, остановиться посреди лестницы. Дворецкий обернулся, с весьма заметным опасением глядя на стоявшего у подножия лестницы Брэдборна.
– Да, сэр, – произнесла Дортеа.
– Бенедикт! – Это заговорила Харриет. До самого возвращения в дом она была крайне необщительна. Почти так же, как утром, она нервно дергала рукава-буфы у своего платья и то и дело оглядывалась, словно что-то могло погнаться за ними из темноты. Однако теперь Бенедикт полностью завладел ее вниманием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76