Слышались крики, гам. Кому-то было не все равно, что девушки заживо горят в охотничьей хижине.
Раздались глухие удары, слова проклятий.
Дверь открылась, и в жаркое нутро хижины влетел Волчье Солнышко. Схватив под микитки лежащую на полу Жаккетту, он подтащил ее к двери и передал своим людям, затем вытащил Жанну.
Девицы уже наглотались дыма и чувствовали себя не вполне живыми.
Волчье Солнышко оставил их на попечение оруженосца, а сам кинулся творить суд и расправу.
Как оказалось, план у четырех Жанов был хороший и убежище они подобрали надежное, только человеческую сущность не учли… Их сдали свои же.
Когда выяснилось, что девушки уехали на прогулку в сопровождении совсем не оруженосца, а затем пропали, не только Волчье Солнышко понял, что кто-то из его людей хочет подзаработать за счет хозяина, поняли и остальные луветьеры. Зависть к чужой сообразительности в нескольких охотниках возобладала, поэтому они сразу вычислили, где в округе можно спрятать пленниц.
Волчье Солнышко, поставив усиленный наряд охраны к гостям с Востока, кинулся в погоню.
Такой прыти от хозяина Жаны не ожидали. Теперь речь шла не о деньгах, а о жизни. Поэтому они подожгли хижину со спящими девушками и бросились уходить болотными тропами, надеясь, что виконт задержится у пылающего домика, спасая пленниц.
В целом, расчет был верен. Жан-Пьер, Жан-Клод и Жан-Марк ушли. А вот Жан – Жану не повезло, его поймали.
Виконт с отрядом своих людей помчался в погоню за похитителями.
На лесистом, бугре у болота остались лошади, полузадохнувшиеся девицы и оруженосец. Жаккетте было очень плохо. Жанне было не лучше, но она крепилась: ведь перепуганный оруженосец, подхватив ее на руки, носил по поляне кругами, чуть не бегал, как молодой олень, не замечая кустов, ям и кочек, и умолял не умирать.
Жанна покоилась на его руках, юбка цеплялась за кусты, по горячему, обожженному лицу скользили потоки ночного воздуха, щека чувствовала жесткое сукно куртки оруженосца, а голос Жильбера становился все отчаянней.
Жанна испытывала чудовищную смесь чувств: то ее охватывало абсолютное, полное, невозможное блаженство, то подкатывала к горлу сильнейшая тошнота.
– Не умирайте, госпожа Жанна! – молил ее оруженосец.
– Хорошо… – выдавила из себя Жанна. – Я не умру, но это только ради вас, Жильбер…
– Правда? – с ликованием воскликнул оруженосец и закружился вместе с ней.
Вот это он сделал зря. Движение по прямой было еще терпимо, но вот вращение сразу вызвало резкий приступ тошноты.
– Жильбер, прошу вас, положите меня где-нибудь! – взмолилась Жанна. – Мне дурно!
– Хорошо, госпожа Жанна, – вздохнул Жильбер и совсем по-детски сокрушенно добавил: – Только потом вряд ли хозяин разрешит взять вас на руки…
Жанна из последних сил боролась с тошнотой, во рту был кислый привкус, скулы сводило, но она сказала:
– Ничего, ему сейчас не до этого. И вообще, пошлите его к дьяволу. Если вы вытащите меня из этого замка, то сможете носить на руках, сколько вам заблагорассудится.
Жильбер опустил ее на землю, и очень вовремя: Жанну вырвало. Тошнота прекратилась, зато теперь Жанну стал бить сильный озноб. Она коснулась рукой волос и с отчаянием отдернула руку: волосы были покрыты жирной, липкой сажей.
Жильбер опять подхватил ее на руки и понес к лошадям, чтобы закутать там в плащ. Стуча зубами, Жанна прижималась к нему, и с ужасом представляла, какая она сейчас страшная в измазанном помятом платье, с растрепанными, покрытыми сажей волосами, испачканным лицом. И оруженосец наверняка возится с ней только от жалости.
А Жильбер, выбрав самую длинную дорогу в мире, нес драгоценную ношу и даже не замечал тех ужасов, от которых сейчас страдала Жанна. Для него в этот момент она была еще прекрасней, чем всегда, потому что была рядом.
– Вы не шутите, госпожа Жанна? – вдруг остановился и спросил он. – Про то, если вы вырветесь из Шатолу?
– Не шучу… – вздохнула Жанна.
– Я… вы… и… – никак не мог выговорить Жильбер и, сбившись с прямого пути, принялся носить ее вокруг громадного куста. Нужных слов не было, все они словно испарились.
– Да, Жильбер, – сказала Жанна. – Именно. Вы мне дороги, и вы мне нужны. Нужна ли я вам – думайте сами.
– Да-а! – шепотом крикнул Жильбер.
– Переговорите незаметно с Рыжим, – опустив веки, устало сказала Жанна. – И не бойтесь, ему нужна только Жа… Нарджис. Только осторожно, иначе погубите и себя, и меня. Хорошо?
– Я люблю вас! – дал согласие на содействие в побеге Жильбер.
На осколках разоблаченного заговора вырастал новый.
Жаккетта была предоставлена самой себе. Свободных рук, чтобы и ее проветрить, поносив по поляне, не нашлось. Сильно болела голова, горело лицо. Руки тоже. Хотелось окунуться во влажную прохладу.
Где ползком, где на четвереньках, Жаккетта добралась до болота. Она засунула ладошки прямо в мокрый мох и ткнулась туда же лицом. Лежать было хорошо, мох словно вытягивал боль. Постепенно голова становилась ясной.
Жаккетта вспомнила, как ворвался Волчье Солнышко в их огненный склеп и выдернул ее оттуда. Спас, получается, как ни крути. Вот негодный, не мог кого-нибудь из людей послать, сам полез! Мучайся теперь в смятении чувств. «Ладно, – решила про себя Жаккетта. – Если будет возможно, не стану его травить ядом, пусть живет».
И она еще глубже засунула руки в мох.
Тем временем люди виконта волокли Жан-Жана к хижине.
Суд Волчьего Солнышка был молниеносным.
– Что сделал, то и получи! – коротко сказал он.
Связанного луветьера швырнули в гигантский костер, бушевавший на месте хижины.
Волчье Солнышко выразительно осмотрел своих людей и сказал:
– Домой!
Жаккетте стало понятно, какими методами виконт добивался послушания от слуг.
Отряд покинул, островок среди болот, оставив позади, жарко пылающий костер.
Начинало светать.
Глава XXVII
В Шатолу воцарилась атмосфера настороженного ожидания.
Виконт прекрасно знал, что его охотники хотели сговориться с восточными гостями и продать пленниц, но никаких репрессий с его стороны не последовало, пока во всяком случае. Даже караулы у их дверей снял, как вернулся с болота.
Девицы отлеживались в «Малой Ливии», пытаясь забыть пережитый кошмар.
Неизвестно какими методами, но Рыжему удалось убедить виконта дать разрешение на визит к дамам.
Рыжий объяснил свое желание гениально просто: он, мол, хочет убедиться, что происшествие не нанесло собственности шейха существенных изъянов.
Виконт продолжал вести странную политику: прямого ответа, продаст или нет, не давал, но и встрече не стал препятствовать. При условии личного присутствия при этом визите.
Рыжий условия принял, бороду расчесал, и два уважаемых в своих кругах человека плечом к плечу заявились в «Малую Ливию».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Раздались глухие удары, слова проклятий.
Дверь открылась, и в жаркое нутро хижины влетел Волчье Солнышко. Схватив под микитки лежащую на полу Жаккетту, он подтащил ее к двери и передал своим людям, затем вытащил Жанну.
Девицы уже наглотались дыма и чувствовали себя не вполне живыми.
Волчье Солнышко оставил их на попечение оруженосца, а сам кинулся творить суд и расправу.
Как оказалось, план у четырех Жанов был хороший и убежище они подобрали надежное, только человеческую сущность не учли… Их сдали свои же.
Когда выяснилось, что девушки уехали на прогулку в сопровождении совсем не оруженосца, а затем пропали, не только Волчье Солнышко понял, что кто-то из его людей хочет подзаработать за счет хозяина, поняли и остальные луветьеры. Зависть к чужой сообразительности в нескольких охотниках возобладала, поэтому они сразу вычислили, где в округе можно спрятать пленниц.
Волчье Солнышко, поставив усиленный наряд охраны к гостям с Востока, кинулся в погоню.
Такой прыти от хозяина Жаны не ожидали. Теперь речь шла не о деньгах, а о жизни. Поэтому они подожгли хижину со спящими девушками и бросились уходить болотными тропами, надеясь, что виконт задержится у пылающего домика, спасая пленниц.
В целом, расчет был верен. Жан-Пьер, Жан-Клод и Жан-Марк ушли. А вот Жан – Жану не повезло, его поймали.
Виконт с отрядом своих людей помчался в погоню за похитителями.
На лесистом, бугре у болота остались лошади, полузадохнувшиеся девицы и оруженосец. Жаккетте было очень плохо. Жанне было не лучше, но она крепилась: ведь перепуганный оруженосец, подхватив ее на руки, носил по поляне кругами, чуть не бегал, как молодой олень, не замечая кустов, ям и кочек, и умолял не умирать.
Жанна покоилась на его руках, юбка цеплялась за кусты, по горячему, обожженному лицу скользили потоки ночного воздуха, щека чувствовала жесткое сукно куртки оруженосца, а голос Жильбера становился все отчаянней.
Жанна испытывала чудовищную смесь чувств: то ее охватывало абсолютное, полное, невозможное блаженство, то подкатывала к горлу сильнейшая тошнота.
– Не умирайте, госпожа Жанна! – молил ее оруженосец.
– Хорошо… – выдавила из себя Жанна. – Я не умру, но это только ради вас, Жильбер…
– Правда? – с ликованием воскликнул оруженосец и закружился вместе с ней.
Вот это он сделал зря. Движение по прямой было еще терпимо, но вот вращение сразу вызвало резкий приступ тошноты.
– Жильбер, прошу вас, положите меня где-нибудь! – взмолилась Жанна. – Мне дурно!
– Хорошо, госпожа Жанна, – вздохнул Жильбер и совсем по-детски сокрушенно добавил: – Только потом вряд ли хозяин разрешит взять вас на руки…
Жанна из последних сил боролась с тошнотой, во рту был кислый привкус, скулы сводило, но она сказала:
– Ничего, ему сейчас не до этого. И вообще, пошлите его к дьяволу. Если вы вытащите меня из этого замка, то сможете носить на руках, сколько вам заблагорассудится.
Жильбер опустил ее на землю, и очень вовремя: Жанну вырвало. Тошнота прекратилась, зато теперь Жанну стал бить сильный озноб. Она коснулась рукой волос и с отчаянием отдернула руку: волосы были покрыты жирной, липкой сажей.
Жильбер опять подхватил ее на руки и понес к лошадям, чтобы закутать там в плащ. Стуча зубами, Жанна прижималась к нему, и с ужасом представляла, какая она сейчас страшная в измазанном помятом платье, с растрепанными, покрытыми сажей волосами, испачканным лицом. И оруженосец наверняка возится с ней только от жалости.
А Жильбер, выбрав самую длинную дорогу в мире, нес драгоценную ношу и даже не замечал тех ужасов, от которых сейчас страдала Жанна. Для него в этот момент она была еще прекрасней, чем всегда, потому что была рядом.
– Вы не шутите, госпожа Жанна? – вдруг остановился и спросил он. – Про то, если вы вырветесь из Шатолу?
– Не шучу… – вздохнула Жанна.
– Я… вы… и… – никак не мог выговорить Жильбер и, сбившись с прямого пути, принялся носить ее вокруг громадного куста. Нужных слов не было, все они словно испарились.
– Да, Жильбер, – сказала Жанна. – Именно. Вы мне дороги, и вы мне нужны. Нужна ли я вам – думайте сами.
– Да-а! – шепотом крикнул Жильбер.
– Переговорите незаметно с Рыжим, – опустив веки, устало сказала Жанна. – И не бойтесь, ему нужна только Жа… Нарджис. Только осторожно, иначе погубите и себя, и меня. Хорошо?
– Я люблю вас! – дал согласие на содействие в побеге Жильбер.
На осколках разоблаченного заговора вырастал новый.
Жаккетта была предоставлена самой себе. Свободных рук, чтобы и ее проветрить, поносив по поляне, не нашлось. Сильно болела голова, горело лицо. Руки тоже. Хотелось окунуться во влажную прохладу.
Где ползком, где на четвереньках, Жаккетта добралась до болота. Она засунула ладошки прямо в мокрый мох и ткнулась туда же лицом. Лежать было хорошо, мох словно вытягивал боль. Постепенно голова становилась ясной.
Жаккетта вспомнила, как ворвался Волчье Солнышко в их огненный склеп и выдернул ее оттуда. Спас, получается, как ни крути. Вот негодный, не мог кого-нибудь из людей послать, сам полез! Мучайся теперь в смятении чувств. «Ладно, – решила про себя Жаккетта. – Если будет возможно, не стану его травить ядом, пусть живет».
И она еще глубже засунула руки в мох.
Тем временем люди виконта волокли Жан-Жана к хижине.
Суд Волчьего Солнышка был молниеносным.
– Что сделал, то и получи! – коротко сказал он.
Связанного луветьера швырнули в гигантский костер, бушевавший на месте хижины.
Волчье Солнышко выразительно осмотрел своих людей и сказал:
– Домой!
Жаккетте стало понятно, какими методами виконт добивался послушания от слуг.
Отряд покинул, островок среди болот, оставив позади, жарко пылающий костер.
Начинало светать.
Глава XXVII
В Шатолу воцарилась атмосфера настороженного ожидания.
Виконт прекрасно знал, что его охотники хотели сговориться с восточными гостями и продать пленниц, но никаких репрессий с его стороны не последовало, пока во всяком случае. Даже караулы у их дверей снял, как вернулся с болота.
Девицы отлеживались в «Малой Ливии», пытаясь забыть пережитый кошмар.
Неизвестно какими методами, но Рыжему удалось убедить виконта дать разрешение на визит к дамам.
Рыжий объяснил свое желание гениально просто: он, мол, хочет убедиться, что происшествие не нанесло собственности шейха существенных изъянов.
Виконт продолжал вести странную политику: прямого ответа, продаст или нет, не давал, но и встрече не стал препятствовать. При условии личного присутствия при этом визите.
Рыжий условия принял, бороду расчесал, и два уважаемых в своих кругах человека плечом к плечу заявились в «Малую Ливию».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70