– Слуга с трудом выговорил это слово, словно впервые слышал.
– Да, такси, – раздраженно повторила Анна. Эти болваны окончательно вывели ее из себя. – Машина. Автомобиль. Фиат. Феррари. Ламборджини. – Слуги явно не понимали ее и недоуменно переглядывались. – Ну, такая штука с четырьмя колесами и шофером.
– Синьорина, видимо, желает карету? – догадался старший.
– Пусть будет карета, – Анна завела глаза кверху, – или рикша, мне все равно. Я хочу домой, и как можно скорее.
Старший слуга кивнул молодому, который немедленно помчался куда-то. Анна слышала стук его башмаков по деревянному полу.
– Синьорина, карета сейчас будет. Вас отвезут домой. Потерпите немного.
Он как-то странно посмотрел на нее. Казалось, он боялся ее.
– Я подожду на улице, – сказала Анна, видя, что ее не совсем понимают. – Мне хочется на свежий воздух.
– Конечно, синьорина, как вам будет угодно.
Она вышла из комнаты, еще раз бегло взглянув на портреты. За ночь в них что-то изменилось. Но что? Анна так удивилась, что, взяв канделябр у слуги, подошла ближе к картинам и, сощурив глаза, внимательно присмотрелась к ним. Это были те же портреты, что и вчера: два красивых молодых человека, один одет в темно-синий костюм, другой – в зеленый. Очень похожие друг на друга, они приветливо смотрели на нее с полотен. «По-видимому, братья», – решила Анна, причем оба – один в большей, другой в меньшей степени – напоминали Козимо Мечидеа. Возможно, именно это сходство так озадачило ее сейчас. Но что здесь удивительного? Изображенные на портретах юноши вполне могли быть предками Мечидеа. Пожав плечами, Анна вернула канделябр слуге:
– Проводите меня на улицу.
Ожидая карету у дверей палаццо, Анна была поражена необычайной тишиной, царившей на улице. Вокруг ни одной машины. Несмотря на то что центр Флоренции официально считался пешеходной зоной, ни для кого не было секретом, что сюда за определенную плату можно было получить разрешение на проезд в автомобиле, и каждый житель Флоренции имел такой пропуск. Флоренция, как всякий другой современный город, не затихала ни днем, ни ночью. А тут вдруг такая тишина! К тому же нигде не горел свет. Город погрузился во мрак. Возможно, в ночь перед Calcio in Costumo, учитывая огромный приток гостей, карабинеры перекрыли улицы для въезда машин и погасили рекламу, хотя особой надобности в этом не было.
– Почему так темно на улице? Вы ничего не слышали об аварии на электростанции? – спросила Анна, на что слуга посмотрел на нее, как на сумасшедшую. – Наверное…
Внезапно тишину нарушил грохот колес и цокот лошадиных копыт по булыжной мостовой, и через минуту рядом с ней остановилась выехавшая из-за угла карета с кучером.
– Да, синьор Мечидеа во всем соблюдает стиль, – сказала Анна, оправившись от изумления. – Хотя, честно признаться, сейчас я с большим удовольствием прокатилась бы на «бентли».
– Что вы имеете в виду?
Анна лишь покачала головой. Какой смысл говорить с дебилом?
– Не важно. Будем считать, что я ничего не сказала.
Слуга помог ей подняться в коляску. Устроившись на жестком сиденье, Анна представила, что скажет портье, увидев ее в старомодной карете.
– Куда вас отвезти, синьорина? – спросил слуга.
– «Савой», площадь Республики, дом 7, – ответила она, роясь в сумочке, чтобы достать сигареты. – Курить можно в вашей карете?
– Что вы сказали, синьорина?
Анна вздохнула. Разговор не получался. Парень оказался законченным болваном. Она очень устала, и сил на дискуссию почти не осталось. «Ладно, покурю в гостинице», – решила она и в изнеможении откинулась на спинку сидения.
– Неважно. Главное, пусть кучер доставит меня в «Савой».
Слуга исчез. Анна слышала, как он о чем-то говорит с кучером. Из их разговора она мало что поняла. С одной стороны, ее слишком клонило в сон, чтобы вслушиваться в слова, с другой, они говорили на очень странном диалекте, совершенно неизвестном Анне. Через узкую щелку в карете она наблюдала за кучером. Он несколько раз кивал головой, недоуменно пожимал плечами, пока наконец не натянул вожжи и тронулся в путь.
«Проклятие!» – вдруг спохватилась Анна, вспомнив, что забыла плащ во дворце. Она судорожно соображала, не приказать ли кучеру повернуть обратно, но потом вспомнила, что вся одежда и аксессуары записаны на имя Мечидеа. Вот и поделом ему: несколько лишних евро его не разорят.
Анна закрыла глаза. В ушах стоял грохот колес по булыжнику – это тебе не «бентли», в котором катишься как по маслу. Анну трясло. Она чувствовала каждый камень, каждый ухаб на дороге. И тут случилось то, чего она боялась больше всего: через несколько минут у нее опять разболелась голова. Боль, правда, не была такой сильной, как раньше, но со временем может усилиться. Ей срочно нужен аспирин, горячий душ, потом кофе «эспрессо» с лимоном. Иначе весь день придется ходить по городу с распухшей от боли головой.
Устав от езды, Анна попросила кучера остановиться. Рывок был таким резким, что она чуть не упала с сиденья. Анна перевела дух и, подобрав низ платья, толкнула дверцу коляски.
– Как можно так тормозить? – начала Анна, собираясь отчитать кучера за резкую езду. Кучер, конечно, не виноват в том, что мостовая выложена таким крупным булыжником, но он мог предупредить, что собирается тормозить. Когда карета остановилась, Анна не поверила своим глазам: перед ней по-прежнему стоял дворец Даванцатти. Стало быть, кучер возил ее по кругу?
– Послушайте, прогулки по ночной Флоренции не входят в мои планы, – набросилась она на кучера, стоически терпевшего ее выходки. – Мне надо в отель.
В этот момент открылась дверь палаццо, и из нее вышли три человека. В голову Анны закралось страшное подозрение: кучер наверняка один из людей Мечидеа, которому приказали колесить по городу, чтобы отвлечь ее внимание, усыпить бдительность и не дать сбежать.
Анна в панике оглянулась по сторонам. Кругом стояла кромешная темнота – за исключением яркой полоски света, струившейся из открытых дверей дома. Мужчины бросились ей навстречу. Один из них оказался тем самым слугой, который давал указания кучеру. Второй, как она и предположила, был сам Мечидеа. Не успела она обдумать, что делать дальше, как ее подхватили под руки и потащили в дом. Она сопротивлялась, упиралась ногами, кричала изо всех сил в надежде, что кто-нибудь услышит ее крики. Кто-то же должен ее услышать и вызвать полицию, прежде чем ее заточат в доме. Однако двое мужчин, значительно превосходивших Анну силой, крепко держали ее в руках. Один зажимал ей рот, так что она едва не задохнулась. Но Анна не сдавалась. Ей удалось высвободить голову и впиться зубами в руку стоящего за ее спиной так сильно, что тот вскрикнул от боли и выпустил ее. Потом она двинула коленом другому, попав точно в пах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Да, такси, – раздраженно повторила Анна. Эти болваны окончательно вывели ее из себя. – Машина. Автомобиль. Фиат. Феррари. Ламборджини. – Слуги явно не понимали ее и недоуменно переглядывались. – Ну, такая штука с четырьмя колесами и шофером.
– Синьорина, видимо, желает карету? – догадался старший.
– Пусть будет карета, – Анна завела глаза кверху, – или рикша, мне все равно. Я хочу домой, и как можно скорее.
Старший слуга кивнул молодому, который немедленно помчался куда-то. Анна слышала стук его башмаков по деревянному полу.
– Синьорина, карета сейчас будет. Вас отвезут домой. Потерпите немного.
Он как-то странно посмотрел на нее. Казалось, он боялся ее.
– Я подожду на улице, – сказала Анна, видя, что ее не совсем понимают. – Мне хочется на свежий воздух.
– Конечно, синьорина, как вам будет угодно.
Она вышла из комнаты, еще раз бегло взглянув на портреты. За ночь в них что-то изменилось. Но что? Анна так удивилась, что, взяв канделябр у слуги, подошла ближе к картинам и, сощурив глаза, внимательно присмотрелась к ним. Это были те же портреты, что и вчера: два красивых молодых человека, один одет в темно-синий костюм, другой – в зеленый. Очень похожие друг на друга, они приветливо смотрели на нее с полотен. «По-видимому, братья», – решила Анна, причем оба – один в большей, другой в меньшей степени – напоминали Козимо Мечидеа. Возможно, именно это сходство так озадачило ее сейчас. Но что здесь удивительного? Изображенные на портретах юноши вполне могли быть предками Мечидеа. Пожав плечами, Анна вернула канделябр слуге:
– Проводите меня на улицу.
Ожидая карету у дверей палаццо, Анна была поражена необычайной тишиной, царившей на улице. Вокруг ни одной машины. Несмотря на то что центр Флоренции официально считался пешеходной зоной, ни для кого не было секретом, что сюда за определенную плату можно было получить разрешение на проезд в автомобиле, и каждый житель Флоренции имел такой пропуск. Флоренция, как всякий другой современный город, не затихала ни днем, ни ночью. А тут вдруг такая тишина! К тому же нигде не горел свет. Город погрузился во мрак. Возможно, в ночь перед Calcio in Costumo, учитывая огромный приток гостей, карабинеры перекрыли улицы для въезда машин и погасили рекламу, хотя особой надобности в этом не было.
– Почему так темно на улице? Вы ничего не слышали об аварии на электростанции? – спросила Анна, на что слуга посмотрел на нее, как на сумасшедшую. – Наверное…
Внезапно тишину нарушил грохот колес и цокот лошадиных копыт по булыжной мостовой, и через минуту рядом с ней остановилась выехавшая из-за угла карета с кучером.
– Да, синьор Мечидеа во всем соблюдает стиль, – сказала Анна, оправившись от изумления. – Хотя, честно признаться, сейчас я с большим удовольствием прокатилась бы на «бентли».
– Что вы имеете в виду?
Анна лишь покачала головой. Какой смысл говорить с дебилом?
– Не важно. Будем считать, что я ничего не сказала.
Слуга помог ей подняться в коляску. Устроившись на жестком сиденье, Анна представила, что скажет портье, увидев ее в старомодной карете.
– Куда вас отвезти, синьорина? – спросил слуга.
– «Савой», площадь Республики, дом 7, – ответила она, роясь в сумочке, чтобы достать сигареты. – Курить можно в вашей карете?
– Что вы сказали, синьорина?
Анна вздохнула. Разговор не получался. Парень оказался законченным болваном. Она очень устала, и сил на дискуссию почти не осталось. «Ладно, покурю в гостинице», – решила она и в изнеможении откинулась на спинку сидения.
– Неважно. Главное, пусть кучер доставит меня в «Савой».
Слуга исчез. Анна слышала, как он о чем-то говорит с кучером. Из их разговора она мало что поняла. С одной стороны, ее слишком клонило в сон, чтобы вслушиваться в слова, с другой, они говорили на очень странном диалекте, совершенно неизвестном Анне. Через узкую щелку в карете она наблюдала за кучером. Он несколько раз кивал головой, недоуменно пожимал плечами, пока наконец не натянул вожжи и тронулся в путь.
«Проклятие!» – вдруг спохватилась Анна, вспомнив, что забыла плащ во дворце. Она судорожно соображала, не приказать ли кучеру повернуть обратно, но потом вспомнила, что вся одежда и аксессуары записаны на имя Мечидеа. Вот и поделом ему: несколько лишних евро его не разорят.
Анна закрыла глаза. В ушах стоял грохот колес по булыжнику – это тебе не «бентли», в котором катишься как по маслу. Анну трясло. Она чувствовала каждый камень, каждый ухаб на дороге. И тут случилось то, чего она боялась больше всего: через несколько минут у нее опять разболелась голова. Боль, правда, не была такой сильной, как раньше, но со временем может усилиться. Ей срочно нужен аспирин, горячий душ, потом кофе «эспрессо» с лимоном. Иначе весь день придется ходить по городу с распухшей от боли головой.
Устав от езды, Анна попросила кучера остановиться. Рывок был таким резким, что она чуть не упала с сиденья. Анна перевела дух и, подобрав низ платья, толкнула дверцу коляски.
– Как можно так тормозить? – начала Анна, собираясь отчитать кучера за резкую езду. Кучер, конечно, не виноват в том, что мостовая выложена таким крупным булыжником, но он мог предупредить, что собирается тормозить. Когда карета остановилась, Анна не поверила своим глазам: перед ней по-прежнему стоял дворец Даванцатти. Стало быть, кучер возил ее по кругу?
– Послушайте, прогулки по ночной Флоренции не входят в мои планы, – набросилась она на кучера, стоически терпевшего ее выходки. – Мне надо в отель.
В этот момент открылась дверь палаццо, и из нее вышли три человека. В голову Анны закралось страшное подозрение: кучер наверняка один из людей Мечидеа, которому приказали колесить по городу, чтобы отвлечь ее внимание, усыпить бдительность и не дать сбежать.
Анна в панике оглянулась по сторонам. Кругом стояла кромешная темнота – за исключением яркой полоски света, струившейся из открытых дверей дома. Мужчины бросились ей навстречу. Один из них оказался тем самым слугой, который давал указания кучеру. Второй, как она и предположила, был сам Мечидеа. Не успела она обдумать, что делать дальше, как ее подхватили под руки и потащили в дом. Она сопротивлялась, упиралась ногами, кричала изо всех сил в надежде, что кто-нибудь услышит ее крики. Кто-то же должен ее услышать и вызвать полицию, прежде чем ее заточат в доме. Однако двое мужчин, значительно превосходивших Анну силой, крепко держали ее в руках. Один зажимал ей рот, так что она едва не задохнулась. Но Анна не сдавалась. Ей удалось высвободить голову и впиться зубами в руку стоящего за ее спиной так сильно, что тот вскрикнул от боли и выпустил ее. Потом она двинула коленом другому, попав точно в пах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86