Как же глупы мужики. На следующем светофоре все равно всем пришлось ждать.
Размышляя, как ей припарковать машину недалеко от «Леванте-хауса», она рассеянно наблюдала, что делается впереди. В этот момент дорогу переходили два господина в костюмах в тонкую полоску: один говорил по мобильному, другой шел с кейсом под мышкой. «Наверняка адвокаты», – подумала Анна. В этом квартале Гамбурга было полно офисов и крупных концернов с собственными штатами юристов. У светофора стояла парочка восточного вида, с растерянным видом изучавшая план города. Молодая девица с растрепанными длинными волосами вяло тащилась по тротуару. Грязные брюки волочились по асфальту. Наверняка, наркоманка, не туда забрела. Неподалеку находился вокзал. Девица явно ошиблась улицей. Здесь все принадлежало клеркам и юристам, банкирам и страховым служащим. А эти господа, как известно, наркотиками не торгуют.
Анна нервничала. Ее бесили пробки на улицах Гамбурга. Неужто нельзя отрегулировать светофоры, чтобы водители не простаивали у каждого столба по полчаса? Вдруг взгляд ее привлекла витрина небольшого художественного салона. Анна даже не подозревала о его существовании. Галерея находилась примерно в двадцати метрах, в боковой улочке, ведущей к главной дороге. Прямо перед входом в галерею оказалось свободное местечко, чтобы припарковать машину. Повезло. Как говорят на Востоке – «кисмет». Судьба.
Наконец дали зеленый свет. Анна включила поворотник и резко повернула вправо, в сторону галереи, где было свободное место. За ней снова поднялся вой гудков, послышались проклятия типа «баба за рулем», «тупая корова», но Анна пропустила их мимо ушей. Схватив сумочку, она вышла из машины и по узкой дорожке прошла к витрине. Она находилась в состоянии транса, на ходу чуть было не столкнувшись с пожилым велосипедистом. Велосипед качнулся, но старик удержался в седле и, как ни в чем не бывало, поехал дальше. Анна с удивлением посмотрела ему вслед, потом уставилась на витрину. Она даже сняла солнцезащитные очки, чтобы лучше рассмотреть то, что там увидела.
В витрине была выставлена одна-единственная картина – не большая, но настолько выразительная, что рядом с ней не было места ничему другому. Краски – от широкой золотистой полосы до темно-красного тона полотна – излучали необыкновенную силу. Картина была написана так интенсивно, что сразу бросалась в глаза даже на расстоянии. Не случайно Анна приметила ее, еще сидя в автомобиле. Казалось, что картина горит и пылает, и чем больше Анна разглядывала ее, тем больше раскалялось полотно, словно кто-то сзади мехами поддувал огонь. Картина изображала пустынный пейзаж – где-нибудь на американском Среднем Западе или в Австралии. А может, это был чистейший плод фантазии художника. Никакого сюжета: широкая песчаная полоса, в правом углу картины – скалистый массив наподобие того, что находится в «Долине памятников», и темно-красное небо. Ничего больше. Но, несмотря на минимум деталей, Анна не могла оторвать глаз от картины. В этом полотне был огонь. Оно таило страсть, дышало, обладало душой. Прошло, наверное, не менее пяти минут, когда Анна взглянула на название и автора картины: «ZENO. The glowing» («Зено. Мерцающий свет»). Какое точное название! В затылке начало пощипывать. Это всегда случалось с Анной, когда она видела истинное произведение искусства. Не раздумывая, она толкнула дверь галереи.
– Добрый день, – поприветствовала она молодую сотрудницу, сортировавшую открытки с репродукциями. – Я бы хотела купить картину с витрины.
Полчаса спустя Анна вместе с подругой Ангелой сидели в одном из уличных кафе на улице Менкенберг-штрассе. В Гамбурге в эту пору было необычайно тепло, и людей неудержимо тянуло сюда. Улица находилась между гигантскими универмагами, и даже в жаркий летний день здесь удавалось найти тень и прохладу. Было больше пяти вечера, многие горожане, возвращаясь с работы, заглядывали в витрины магазинов и наслаждались летним теплом. Немногие кафе, которые стояли под открытым небом, были переполнены, но, несмотря на это, подругам удалось найти свободный столик в любимом баре. В ожидании заказанного мороженого Анна закурила, рассказывая подруге про Карстена и его поведение. Когда она закончила рассказ, Ангела не сразу заговорила.
– Да, ты заслужила место заместителя главного редактора, – проговорила она наконец. – Работала как лошадь, и я вполне понимаю твою реакцию. Но ведь ты сама еще недавно хвалила Сюзанну, говорила, что она хорошая журналистка. Если я правильно тебя поняла, место заместителя было уже предопределено. Ты выставляла свою кандидатуру, Сюзанна тоже. И вы не единственные, кто претендовал на этот пост. Неважно, что Карстен тебе его обещал. Он ведь официально не подтвердил свое решение. Поэтому ты не могла рассчитывать на него на сто процентов. Для бразильского репортажа ты еще не написала ни слова, а я помню, как много ты работала над другими статьями, которые в результате вообще не вышли. Тебе бы следовало…
– Значит, ты считаешь, что мне незачем волноваться по этому поводу?
Анги положила руку на плечо подруги, чтобы успокоить ее.
– Нет, я так не считаю, но ты же знаешь Карстена. Не ты ли всегда ругала его за то, что он не умеет держать слово? Обычно ты объясняла это его слабохарактерностью, тем, что он обязан своим постом отцу, который играет в гольф с вашим издателем. А сейчас ты ущемлена, разочарована, оскорблена. Твоя реакция мне понятна, но я подозреваю, что истинная причина кроется в другом. Хочешь знать мое мнение?
– Ну, говори.
– Думаю, что если бы тебя послали в Будапешт или Краков, ты бы не волновалась. Тебя бесит, что Карстен посылает тебя именно во Флоренцию, – Анги улыбнулась. – И тут возникает вопрос: почему тебе так не хочется ехать во Флоренцию?
Анна нахмурилась, выпустив дым сигареты и стряхнув пепел в пепельницу. Ангела фон Вардер была не только ее лучшей подругой, которая знала ее как свои пять пальцев. Она была успешным психологом, имела собственную практику в Пезельдорфе, где лечила от неврозов, депрессий и наркомании представителей высшего общества Гамбурга. Она привыкла анализировать поступки и чувства своих пациентов и в отношениях с друзьями не изменяла своей привычке.
– Разве это непонятно? – спросила Анна, продолжая нервничать. – Я много работала в архиве. В семидесятых годах мы были первым женским журналом, который напечатал материал о Флоренции. Мы были первопроходцами. В восьмидесятых наш журнал был непревзойденным в этом вопросе, в девяностые – все обращались к нам за консультацией, учитывая наш опыт в этом регионе. С тех пор командировка в Тоскану для меня такая же рутина, как изучение английского в средней школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Размышляя, как ей припарковать машину недалеко от «Леванте-хауса», она рассеянно наблюдала, что делается впереди. В этот момент дорогу переходили два господина в костюмах в тонкую полоску: один говорил по мобильному, другой шел с кейсом под мышкой. «Наверняка адвокаты», – подумала Анна. В этом квартале Гамбурга было полно офисов и крупных концернов с собственными штатами юристов. У светофора стояла парочка восточного вида, с растерянным видом изучавшая план города. Молодая девица с растрепанными длинными волосами вяло тащилась по тротуару. Грязные брюки волочились по асфальту. Наверняка, наркоманка, не туда забрела. Неподалеку находился вокзал. Девица явно ошиблась улицей. Здесь все принадлежало клеркам и юристам, банкирам и страховым служащим. А эти господа, как известно, наркотиками не торгуют.
Анна нервничала. Ее бесили пробки на улицах Гамбурга. Неужто нельзя отрегулировать светофоры, чтобы водители не простаивали у каждого столба по полчаса? Вдруг взгляд ее привлекла витрина небольшого художественного салона. Анна даже не подозревала о его существовании. Галерея находилась примерно в двадцати метрах, в боковой улочке, ведущей к главной дороге. Прямо перед входом в галерею оказалось свободное местечко, чтобы припарковать машину. Повезло. Как говорят на Востоке – «кисмет». Судьба.
Наконец дали зеленый свет. Анна включила поворотник и резко повернула вправо, в сторону галереи, где было свободное место. За ней снова поднялся вой гудков, послышались проклятия типа «баба за рулем», «тупая корова», но Анна пропустила их мимо ушей. Схватив сумочку, она вышла из машины и по узкой дорожке прошла к витрине. Она находилась в состоянии транса, на ходу чуть было не столкнувшись с пожилым велосипедистом. Велосипед качнулся, но старик удержался в седле и, как ни в чем не бывало, поехал дальше. Анна с удивлением посмотрела ему вслед, потом уставилась на витрину. Она даже сняла солнцезащитные очки, чтобы лучше рассмотреть то, что там увидела.
В витрине была выставлена одна-единственная картина – не большая, но настолько выразительная, что рядом с ней не было места ничему другому. Краски – от широкой золотистой полосы до темно-красного тона полотна – излучали необыкновенную силу. Картина была написана так интенсивно, что сразу бросалась в глаза даже на расстоянии. Не случайно Анна приметила ее, еще сидя в автомобиле. Казалось, что картина горит и пылает, и чем больше Анна разглядывала ее, тем больше раскалялось полотно, словно кто-то сзади мехами поддувал огонь. Картина изображала пустынный пейзаж – где-нибудь на американском Среднем Западе или в Австралии. А может, это был чистейший плод фантазии художника. Никакого сюжета: широкая песчаная полоса, в правом углу картины – скалистый массив наподобие того, что находится в «Долине памятников», и темно-красное небо. Ничего больше. Но, несмотря на минимум деталей, Анна не могла оторвать глаз от картины. В этом полотне был огонь. Оно таило страсть, дышало, обладало душой. Прошло, наверное, не менее пяти минут, когда Анна взглянула на название и автора картины: «ZENO. The glowing» («Зено. Мерцающий свет»). Какое точное название! В затылке начало пощипывать. Это всегда случалось с Анной, когда она видела истинное произведение искусства. Не раздумывая, она толкнула дверь галереи.
– Добрый день, – поприветствовала она молодую сотрудницу, сортировавшую открытки с репродукциями. – Я бы хотела купить картину с витрины.
Полчаса спустя Анна вместе с подругой Ангелой сидели в одном из уличных кафе на улице Менкенберг-штрассе. В Гамбурге в эту пору было необычайно тепло, и людей неудержимо тянуло сюда. Улица находилась между гигантскими универмагами, и даже в жаркий летний день здесь удавалось найти тень и прохладу. Было больше пяти вечера, многие горожане, возвращаясь с работы, заглядывали в витрины магазинов и наслаждались летним теплом. Немногие кафе, которые стояли под открытым небом, были переполнены, но, несмотря на это, подругам удалось найти свободный столик в любимом баре. В ожидании заказанного мороженого Анна закурила, рассказывая подруге про Карстена и его поведение. Когда она закончила рассказ, Ангела не сразу заговорила.
– Да, ты заслужила место заместителя главного редактора, – проговорила она наконец. – Работала как лошадь, и я вполне понимаю твою реакцию. Но ведь ты сама еще недавно хвалила Сюзанну, говорила, что она хорошая журналистка. Если я правильно тебя поняла, место заместителя было уже предопределено. Ты выставляла свою кандидатуру, Сюзанна тоже. И вы не единственные, кто претендовал на этот пост. Неважно, что Карстен тебе его обещал. Он ведь официально не подтвердил свое решение. Поэтому ты не могла рассчитывать на него на сто процентов. Для бразильского репортажа ты еще не написала ни слова, а я помню, как много ты работала над другими статьями, которые в результате вообще не вышли. Тебе бы следовало…
– Значит, ты считаешь, что мне незачем волноваться по этому поводу?
Анги положила руку на плечо подруги, чтобы успокоить ее.
– Нет, я так не считаю, но ты же знаешь Карстена. Не ты ли всегда ругала его за то, что он не умеет держать слово? Обычно ты объясняла это его слабохарактерностью, тем, что он обязан своим постом отцу, который играет в гольф с вашим издателем. А сейчас ты ущемлена, разочарована, оскорблена. Твоя реакция мне понятна, но я подозреваю, что истинная причина кроется в другом. Хочешь знать мое мнение?
– Ну, говори.
– Думаю, что если бы тебя послали в Будапешт или Краков, ты бы не волновалась. Тебя бесит, что Карстен посылает тебя именно во Флоренцию, – Анги улыбнулась. – И тут возникает вопрос: почему тебе так не хочется ехать во Флоренцию?
Анна нахмурилась, выпустив дым сигареты и стряхнув пепел в пепельницу. Ангела фон Вардер была не только ее лучшей подругой, которая знала ее как свои пять пальцев. Она была успешным психологом, имела собственную практику в Пезельдорфе, где лечила от неврозов, депрессий и наркомании представителей высшего общества Гамбурга. Она привыкла анализировать поступки и чувства своих пациентов и в отношениях с друзьями не изменяла своей привычке.
– Разве это непонятно? – спросила Анна, продолжая нервничать. – Я много работала в архиве. В семидесятых годах мы были первым женским журналом, который напечатал материал о Флоренции. Мы были первопроходцами. В восьмидесятых наш журнал был непревзойденным в этом вопросе, в девяностые – все обращались к нам за консультацией, учитывая наш опыт в этом регионе. С тех пор командировка в Тоскану для меня такая же рутина, как изучение английского в средней школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86