Как много времени уже прошло с тех пор, когда они свободно наслаждались ласками! Их снедало отчаянное желание, и ежедневное! Они каждый день мечтали вернуться в лес и вновь пережить удовольствие несдерживаемой взаимной страсти.
Рубел попытался завести беседу.
– Что скажешь, если я отправлюсь в Орендж в этот понедельник?
Сердце Молли подпрыгнуло.
– В понедельник? Почему так скоро?
– Скорее уеду, скорее вернусь, – он посмотрел на нее, удерживая ее беспокойный взгляд. – Я вернусь к тебе, любимая.
Она поборола страх, по крайней мере, попыталась это сделать, но ее сердце продолжало отчаянно биться. Она сосредоточила внимание на красной полосе дороги, будучи не в состоянии вымолвить ни слова. Да и что тут скажешь? Она не могла умолять его остаться, работа важна для Рубела. Она не могла и просить его взять ее с собой, это было бы неприлично.
– Тогда почему ты не уехал сегодня? Ты бы вернулся еще быстрей.
– Я жду телеграмму, – сказал он. – От «Л и М».
Я не могу уехать, не убедившись, что у меня на руках все необходимые доказательства для возбуждения дела против Хеслета.
– Ты полагаешь, телеграмма придет в понедельник?
– Надеюсь… очень надеюсь.
– Значит, что-то не так?
– Трудно сказать, – он подмигнул ей. – Мы это узнаем чуть позже.
У Молли на душе стало теплее, она поняла: днем отъезда он выбрал понедельник, чтобы побыть наедине с ней еще раз, прежде чем уедет. Джубел был, без сомнения, самым заботливым мужчиной, которого она когда-либо знала. Ее мужчиной!
Сердце Молли пело. Но была одна вещь, которую они никогда не обсуждали.
– Джубел, ты, действительно, будешь счастлив жить в Эппл-Спринз?
– С тобой? Мы не будем жить в Эппл-Спринз, Молли, любимая! Мы будем жить в раю.
Она вздохнула.
– Не беспокойся обо мне. В то время, как я буду в Орендже, я обращусь с просьбой в «Л и М» поручить мне работу по уточнению карт для прокладки железнодорожного полотна.
– Как было бы здорово!
– Так как я проделал огромную работу по разоблачению мошенника, к моей просьбе, думаю, отнесутся с вниманием, – он пожал плечами. – Если бы я не выполнил задание, все было бы наоборот, я бы попал в немилость, и меня заслали бы в какое-нибудь дальнее и глухое местечко.
– Надеюсь, ты останешься в Эппл-Спринз, – она посмотрела пристально на него. – Но если даже нет… я имею в виду, если ты должен будешь уехать по работе куда-то еще, я поеду с тобой.
– Молли?..
– Действительно, не имеет значения, где я буду жить, если ты будешь рядом.
Попридержав Койота, Рубел потянулся и перехватил ее поводья, чтобы остановить лошадь. Наклонившись, он поцеловал ее долгим, страстным глубоким поцелуем. Он любил Молли, желал ее и нуждался в ней.
– Молли, Молли, я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше представлял себе возможным кого-либо любить.
Она погладила его по щеке.
– Я тоже.
Он снова стал целовать ее, ей не хватало воздуха, она почувствовала слабость в теле. Молли со смехом отпрянула назад. Его горячий взгляд обжег ее до глубины души.
– Поедем-ка скорее, – предложил Рубел.
Но когда они прибыли на место, то не узнали его. Молли посмотрела направо, налево…
– Мы не туда попали, – с сомнением произнесла она. – Это не может быть моей землей.
Но невдалеке Молли заметила небольшой холм, где стояла деревянная хижина, построенная ее прапрадедом – хижина, которую Клитус хотел разрушить, чтобы построить величественный новый дом.
– Может быть, и нет, – заметил Рубел, – я не помню эту хижину.
– Она была скрыта лесом… раньше…
Слезы брызнули из глаз Молли. Она старалась внимательно вглядеться, но пни расплывались у нее перед глазами.
Рубел спешился, обошел лошадь, взял вожжи Молли в одну руку и потянулся другой за ней самой. Она соскользнула с седла в его объятия и осталась стоять, прижавшись к нему и спрятав у него на груди свое лицо, не желая поверить в случившееся, настолько неожиданной и горькой была беда. Рубел прижимал Молли к себе и чувствовал, как она вздрагивает.
Наконец она отстранилась и вызывающе осмотрела землю, на которой раньше рос прекрасный лес. Теперь здесь ничего не было, кроме серой грязи и пней, – нескольких сотен, возможно, тысячи, они торчали по обе стороны от хижины и далеко за ней. Она не сомневалась – до самых границ ее владений.
– Подчистую!
– Да, – это все, что Рубел позволил себе сказать, чтобы не дать волю гневу.
– Хеслет?
– Возможно. Я не знаю другого вора в округе Эппл-Спринз.
Молли взбешенно смотрела на опустошение, которое не мог бы натворить самый страшный ураган. Она вспомнила истории о полях военных сражений. На этом поле погибли деревья, но, слава Богу, не было человеческих жертв.
О нет, были! Теперь Тревис не сможет пойти в школу, и другие дети тоже. Охваченная отчаянием, Молли перебегала от одного пня к другому. Рубел схватил ее за плечи.
– Ты только причиняешь себе боль, любимая, не надо…
Все было вырублено до фута от земли: красный дуб, белый дуб, кипарис, сосны… – все! Молли потянула Рубела прочь.
– Я хочу уйти.
– Будь осторожней, – попросил Рубел, идя с нею рядом и крепко обнимая ее одной рукой за плечи.
– Может, это сделал Клиф Перкер?
– Нет, даю голову на отсечение. Я навещал его вчера в конторе, хотел сказать, чтоб не забыл подшить бумаги и подобрать бригаду. Он думал начать вырубку утром в понедельник.
Молли повернулась к нему, глаза блестели от слез.
– Что же мне теперь делать?
Рубел прижал Молли к своей груди и держал так, а слезы текли и текли у нее по щекам.
– Как теперь Тревис пойдет в школу? А другие дети? И как теперь я буду…
– Тихо, Молли, любимая, успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Я помогу тебе. Мы найдем выход.
Она крепко обняла Рубела, держась за него так, будто от этого зависела ее жизнь.
– О, Джубел, чтобы я делала, если бы у меня не было тебя?
– Тише, тише, – успокаивал он, но его голова разрывалась от собственных проблем.
После всего, что случилось, как, черт возьми, он мог бы говорить с ней о себе самом? Они вернулись в Блек-Хауз, их обоих сопровождало отчаяние.
– Должен быть какой-нибудь выход, – уверял Рубел. – И мы его найдем.
Молли боролась со слезами. В конце концов, это были только деревья. Она должна благодарить Бога, что никто из близких ей людей не попал в беду, не был болен. Она посмотрела на мужчину, которого так сильно любила. Он сказал, что они найдут выход! Выход… какой-нибудь выход… чтобы послать Тревиса в школу… чтобы сохранить семью… Но как? Ей придется теперь туго, она знала это. Но у нее есть Джубел, его любовь, и они вместе отыщут выход! Тревис подтвердил за воскресным обедом: у них дружная семья! Впервые с тех пор, как умерла мать, они снова были одной семьей.
Когда она вновь посмотрела на Рубела, их взгляды встретились и ее слова удивили его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Рубел попытался завести беседу.
– Что скажешь, если я отправлюсь в Орендж в этот понедельник?
Сердце Молли подпрыгнуло.
– В понедельник? Почему так скоро?
– Скорее уеду, скорее вернусь, – он посмотрел на нее, удерживая ее беспокойный взгляд. – Я вернусь к тебе, любимая.
Она поборола страх, по крайней мере, попыталась это сделать, но ее сердце продолжало отчаянно биться. Она сосредоточила внимание на красной полосе дороги, будучи не в состоянии вымолвить ни слова. Да и что тут скажешь? Она не могла умолять его остаться, работа важна для Рубела. Она не могла и просить его взять ее с собой, это было бы неприлично.
– Тогда почему ты не уехал сегодня? Ты бы вернулся еще быстрей.
– Я жду телеграмму, – сказал он. – От «Л и М».
Я не могу уехать, не убедившись, что у меня на руках все необходимые доказательства для возбуждения дела против Хеслета.
– Ты полагаешь, телеграмма придет в понедельник?
– Надеюсь… очень надеюсь.
– Значит, что-то не так?
– Трудно сказать, – он подмигнул ей. – Мы это узнаем чуть позже.
У Молли на душе стало теплее, она поняла: днем отъезда он выбрал понедельник, чтобы побыть наедине с ней еще раз, прежде чем уедет. Джубел был, без сомнения, самым заботливым мужчиной, которого она когда-либо знала. Ее мужчиной!
Сердце Молли пело. Но была одна вещь, которую они никогда не обсуждали.
– Джубел, ты, действительно, будешь счастлив жить в Эппл-Спринз?
– С тобой? Мы не будем жить в Эппл-Спринз, Молли, любимая! Мы будем жить в раю.
Она вздохнула.
– Не беспокойся обо мне. В то время, как я буду в Орендже, я обращусь с просьбой в «Л и М» поручить мне работу по уточнению карт для прокладки железнодорожного полотна.
– Как было бы здорово!
– Так как я проделал огромную работу по разоблачению мошенника, к моей просьбе, думаю, отнесутся с вниманием, – он пожал плечами. – Если бы я не выполнил задание, все было бы наоборот, я бы попал в немилость, и меня заслали бы в какое-нибудь дальнее и глухое местечко.
– Надеюсь, ты останешься в Эппл-Спринз, – она посмотрела пристально на него. – Но если даже нет… я имею в виду, если ты должен будешь уехать по работе куда-то еще, я поеду с тобой.
– Молли?..
– Действительно, не имеет значения, где я буду жить, если ты будешь рядом.
Попридержав Койота, Рубел потянулся и перехватил ее поводья, чтобы остановить лошадь. Наклонившись, он поцеловал ее долгим, страстным глубоким поцелуем. Он любил Молли, желал ее и нуждался в ней.
– Молли, Молли, я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше представлял себе возможным кого-либо любить.
Она погладила его по щеке.
– Я тоже.
Он снова стал целовать ее, ей не хватало воздуха, она почувствовала слабость в теле. Молли со смехом отпрянула назад. Его горячий взгляд обжег ее до глубины души.
– Поедем-ка скорее, – предложил Рубел.
Но когда они прибыли на место, то не узнали его. Молли посмотрела направо, налево…
– Мы не туда попали, – с сомнением произнесла она. – Это не может быть моей землей.
Но невдалеке Молли заметила небольшой холм, где стояла деревянная хижина, построенная ее прапрадедом – хижина, которую Клитус хотел разрушить, чтобы построить величественный новый дом.
– Может быть, и нет, – заметил Рубел, – я не помню эту хижину.
– Она была скрыта лесом… раньше…
Слезы брызнули из глаз Молли. Она старалась внимательно вглядеться, но пни расплывались у нее перед глазами.
Рубел спешился, обошел лошадь, взял вожжи Молли в одну руку и потянулся другой за ней самой. Она соскользнула с седла в его объятия и осталась стоять, прижавшись к нему и спрятав у него на груди свое лицо, не желая поверить в случившееся, настолько неожиданной и горькой была беда. Рубел прижимал Молли к себе и чувствовал, как она вздрагивает.
Наконец она отстранилась и вызывающе осмотрела землю, на которой раньше рос прекрасный лес. Теперь здесь ничего не было, кроме серой грязи и пней, – нескольких сотен, возможно, тысячи, они торчали по обе стороны от хижины и далеко за ней. Она не сомневалась – до самых границ ее владений.
– Подчистую!
– Да, – это все, что Рубел позволил себе сказать, чтобы не дать волю гневу.
– Хеслет?
– Возможно. Я не знаю другого вора в округе Эппл-Спринз.
Молли взбешенно смотрела на опустошение, которое не мог бы натворить самый страшный ураган. Она вспомнила истории о полях военных сражений. На этом поле погибли деревья, но, слава Богу, не было человеческих жертв.
О нет, были! Теперь Тревис не сможет пойти в школу, и другие дети тоже. Охваченная отчаянием, Молли перебегала от одного пня к другому. Рубел схватил ее за плечи.
– Ты только причиняешь себе боль, любимая, не надо…
Все было вырублено до фута от земли: красный дуб, белый дуб, кипарис, сосны… – все! Молли потянула Рубела прочь.
– Я хочу уйти.
– Будь осторожней, – попросил Рубел, идя с нею рядом и крепко обнимая ее одной рукой за плечи.
– Может, это сделал Клиф Перкер?
– Нет, даю голову на отсечение. Я навещал его вчера в конторе, хотел сказать, чтоб не забыл подшить бумаги и подобрать бригаду. Он думал начать вырубку утром в понедельник.
Молли повернулась к нему, глаза блестели от слез.
– Что же мне теперь делать?
Рубел прижал Молли к своей груди и держал так, а слезы текли и текли у нее по щекам.
– Как теперь Тревис пойдет в школу? А другие дети? И как теперь я буду…
– Тихо, Молли, любимая, успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Я помогу тебе. Мы найдем выход.
Она крепко обняла Рубела, держась за него так, будто от этого зависела ее жизнь.
– О, Джубел, чтобы я делала, если бы у меня не было тебя?
– Тише, тише, – успокаивал он, но его голова разрывалась от собственных проблем.
После всего, что случилось, как, черт возьми, он мог бы говорить с ней о себе самом? Они вернулись в Блек-Хауз, их обоих сопровождало отчаяние.
– Должен быть какой-нибудь выход, – уверял Рубел. – И мы его найдем.
Молли боролась со слезами. В конце концов, это были только деревья. Она должна благодарить Бога, что никто из близких ей людей не попал в беду, не был болен. Она посмотрела на мужчину, которого так сильно любила. Он сказал, что они найдут выход! Выход… какой-нибудь выход… чтобы послать Тревиса в школу… чтобы сохранить семью… Но как? Ей придется теперь туго, она знала это. Но у нее есть Джубел, его любовь, и они вместе отыщут выход! Тревис подтвердил за воскресным обедом: у них дружная семья! Впервые с тех пор, как умерла мать, они снова были одной семьей.
Когда она вновь посмотрела на Рубела, их взгляды встретились и ее слова удивили его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92