Она не могла смириться с тем, что он заявлял свои права на нее, в то время как ее сердце признавало только Майкла.
Но Майкл Роуленд оставил ее, ушел, даже не сказав слов прощания, не выразив сожаления, не оглянувшись. Он поступил с ней в точности так, как предупреждал, и скорее всего больше она его никогда не увидит.
Ее мать выбрала жизнь незамужней женщины, преодолела стыд, произвела на свет внебрачного ребенка и одна воспитывала его. Она предпочла этот путь браку по контракту, несмотря на то что последний давал возможность прикрыть свой плотский грех. Сколько раз перед сном Аннелиза спрашивала себя, почему ее мать поступила именно таким образом, и только теперь поняла это. С какой радостью она вернулась бы сейчас на «Остров сокровищ» и отправилась обратно в Амстердам! Там она могла вместе с матерью продолжить работу в школе, и они жили бы вдвоем, как прежде, в мире и согласии.
Но неужели ей и впрямь хотелось опять приступить к воспитанию «дочерей компании»? Вот уж чего никогда не предполагала!
Да и кому теперь до этого дело – Питер ее все равно отсюда не выпустит. Компания выслала ему постановление директората, губернатор тоже сказал свое слово. После всех затрат и усилий Питер не мог выражать недовольство итогами процедуры.
А недовольство, конечно же, имелось, и еще какое! Всякий раз глядя на нее, Питер хмурился и качал головой, а потом, отворачиваясь, делал вид, что с интересом рассматривает окрестности, которые, вероятно, видел уже бесчисленное количество раз. Спустя короткое время он снова поворачивался и переводил взгляд с ее груди на линию талии и окружность бедер, словно убеждая себя, что по крайней мере взял в жены женщину, способную родить ему столь желанных сыновей.
Нет, он не отпустит ее. Почти полтора года он ждал жену, ждал долго и томительно, пока его брачную перчатку переправят в Амстердам и новобрачная доберется в эти края. Мужчина его возраста не мог позволить себе потратить столько времени и не получить никакого результата. Возможно, Питер пришел в отчаяние от ее твердолобости, от ее внешности, но он признался, что желает, чтобы его сыновья унаследовали ее дерзкий характер, он никогда не позволит ей уйти.
Среди покачивающейся благоухающей зелени показался небольшой причал. При виде этих джунглей у Аннелизы возникло ощущение, что, стоит ей ступить под их развесистую сень, как от ее прежней жизни не останется и следа. Когда она осознала, что это вот-вот произойдет, то с отчаяния предприняла еще одну попытку вырваться на свободу.
– Питер, я все прекрасно понимаю. Ничего страшного не будет, если вы сейчас повернете лодку и отвезете меня обратно на Банда-Нейру. Уверяю вас, все обойдется. Если ваше сердце принадлежит кому-то из местных красавиц, вероятно, вам лучше жениться на ней.
– Ты ничего не смыслишь в этом, – отрезал Хотендорф. – Хотя кое-кто из голландцев действительно позволяет себе подобные интрижки, но только не я. А если какому-то глупцу взбредет в голову жениться на папуаске, то очень скоро он столкнется со всеобщим осуждением и лишится своих владений. Ни один здравомыслящий человек не захочет платить такую цену за сомнительное удовольствие.
– Вы говорите об этих женщинах с таким презрением, – растерянно пробормотала Аннелиза.
– И не без основания. Интеллект их ниже среднего, а из-за темного цвета волос и глаз они выглядят не лучше коров.
Аннелиза плотнее прижалась к сиденью.
– Вот почему я так разочарован, – продолжал негодовать ее муж, – компания прилагает столько усилий, чтобы отбить охоту у наших мужчин путаться с туземками, и тут же присылает мне почти такую же, как они. Это просто возмутительно. Я, конечно, верноподданный член общества и считаюсь с тем, что компания сделала для меня. Но это я им припомню.
Наконец лодка ткнулась носом в причал, за которым начиналась тенистая роща. Покачивая ветвями, деревья словно приглашали под свой прохладный шатер – те самые деревья, что сделали Питера сказочно богатым человеком и являлись источником прибыли для Голландской Ост-Индской компании. Эти деревья были подарком местным плантаторам от компании, таким же, как и она, Аннелиза; но одним подарком ее муж дорожил как драгоценностью, другой же презирал.
Из всех мужчин только один находил ее прекрасной. Только Майкл Роуленд считал ее умной и находчивой, но и он предпочел ей эти деревья и приносимые ими плоды. Он рисковал жизнью, чтобы украсть горсть орехов и привезти их на необжитую заморскую землю, которую называл своим домом. Но ей в этом доме не было места.
В конце концов Аннелиза решила больше не думать и не тосковать по человеку, объявившему с самого начала, что он не верит в любовь.
– Пора выходить, – сказал Питер, как только слуга набросил канат и закрепил лодку у мола. Он помог Аннелизе подняться со скамейки и крепко взял за локоть. – Осторожнее, здесь довольно высоко.
Его хватка была тверда и незыблема, как гранит. Стоя рядом с женой в мягко покачивающейся лодке, широко расставив ноги для устойчивости, он, посмеиваясь, подстегнул Аннелизу звонким шлепком по заду:
– Ну! Живее!
Шокированная его прикосновением, она слабо вскрикнула, но сразу же постаралась взять себя в руки. Ей не пристало предъявлять претензии мужу в связи с подобной свободой поведения, тем более что на этот раз он явно не желал ей ничего плохого.
Как и обещал капитан, на плантации ее ожидали ухоженные дорожки для прогулок. Одна из них змейкой вилась между деревьями с крупными тяжелыми плодами. Когда они вошли под деревья, голуби, доселе мирно ворковавшие в ветвях, с шумом захлопали крыльями. Одна птица зацепила круглый плод, и он шлепнулся на землю, распавшись на две ровные половинки. Почти тотчас же другой голубь камнем спикировал вниз и выхватил косточку из самой середины мякоти.
Питер взмахом ноги отогнал птицу, заставив ее улететь прочь, и пробормотал ей вслед какое-то ругательство.
– Ганс, – сказал он слуге. – Утром я приказал перебить этих мусорщиков, а они опять здесь расселись.
– Мы делали это дважды, господин.
– Так сделайте снова.
– Хорошо.
– Зачем стрелять в голубей? – наивно спросила Аннелиза.
– Затем, что эти воры, – Питер ткнул пальцем куда-то вверх, – набивают зобы моими орехами. – Он поддал мыском ботинка плод с пустой сердцевиной, из которого медленно вытекал сок.
Так, значит, вот он какой, этот мускатный орех. Сочная золотистая мякоть напоминала спелый персик, дожидающийся маленькой порции сливок перед подачей на десерт. Внезапно Аннелиза подумала о сходстве между ней и этим плодом. Такая же пустота была и у нее в том месте, где помещалось сердце.
– Наглость этих птиц выйдет мне боком, когда представитель компании придет подсчитывать урожай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Но Майкл Роуленд оставил ее, ушел, даже не сказав слов прощания, не выразив сожаления, не оглянувшись. Он поступил с ней в точности так, как предупреждал, и скорее всего больше она его никогда не увидит.
Ее мать выбрала жизнь незамужней женщины, преодолела стыд, произвела на свет внебрачного ребенка и одна воспитывала его. Она предпочла этот путь браку по контракту, несмотря на то что последний давал возможность прикрыть свой плотский грех. Сколько раз перед сном Аннелиза спрашивала себя, почему ее мать поступила именно таким образом, и только теперь поняла это. С какой радостью она вернулась бы сейчас на «Остров сокровищ» и отправилась обратно в Амстердам! Там она могла вместе с матерью продолжить работу в школе, и они жили бы вдвоем, как прежде, в мире и согласии.
Но неужели ей и впрямь хотелось опять приступить к воспитанию «дочерей компании»? Вот уж чего никогда не предполагала!
Да и кому теперь до этого дело – Питер ее все равно отсюда не выпустит. Компания выслала ему постановление директората, губернатор тоже сказал свое слово. После всех затрат и усилий Питер не мог выражать недовольство итогами процедуры.
А недовольство, конечно же, имелось, и еще какое! Всякий раз глядя на нее, Питер хмурился и качал головой, а потом, отворачиваясь, делал вид, что с интересом рассматривает окрестности, которые, вероятно, видел уже бесчисленное количество раз. Спустя короткое время он снова поворачивался и переводил взгляд с ее груди на линию талии и окружность бедер, словно убеждая себя, что по крайней мере взял в жены женщину, способную родить ему столь желанных сыновей.
Нет, он не отпустит ее. Почти полтора года он ждал жену, ждал долго и томительно, пока его брачную перчатку переправят в Амстердам и новобрачная доберется в эти края. Мужчина его возраста не мог позволить себе потратить столько времени и не получить никакого результата. Возможно, Питер пришел в отчаяние от ее твердолобости, от ее внешности, но он признался, что желает, чтобы его сыновья унаследовали ее дерзкий характер, он никогда не позволит ей уйти.
Среди покачивающейся благоухающей зелени показался небольшой причал. При виде этих джунглей у Аннелизы возникло ощущение, что, стоит ей ступить под их развесистую сень, как от ее прежней жизни не останется и следа. Когда она осознала, что это вот-вот произойдет, то с отчаяния предприняла еще одну попытку вырваться на свободу.
– Питер, я все прекрасно понимаю. Ничего страшного не будет, если вы сейчас повернете лодку и отвезете меня обратно на Банда-Нейру. Уверяю вас, все обойдется. Если ваше сердце принадлежит кому-то из местных красавиц, вероятно, вам лучше жениться на ней.
– Ты ничего не смыслишь в этом, – отрезал Хотендорф. – Хотя кое-кто из голландцев действительно позволяет себе подобные интрижки, но только не я. А если какому-то глупцу взбредет в голову жениться на папуаске, то очень скоро он столкнется со всеобщим осуждением и лишится своих владений. Ни один здравомыслящий человек не захочет платить такую цену за сомнительное удовольствие.
– Вы говорите об этих женщинах с таким презрением, – растерянно пробормотала Аннелиза.
– И не без основания. Интеллект их ниже среднего, а из-за темного цвета волос и глаз они выглядят не лучше коров.
Аннелиза плотнее прижалась к сиденью.
– Вот почему я так разочарован, – продолжал негодовать ее муж, – компания прилагает столько усилий, чтобы отбить охоту у наших мужчин путаться с туземками, и тут же присылает мне почти такую же, как они. Это просто возмутительно. Я, конечно, верноподданный член общества и считаюсь с тем, что компания сделала для меня. Но это я им припомню.
Наконец лодка ткнулась носом в причал, за которым начиналась тенистая роща. Покачивая ветвями, деревья словно приглашали под свой прохладный шатер – те самые деревья, что сделали Питера сказочно богатым человеком и являлись источником прибыли для Голландской Ост-Индской компании. Эти деревья были подарком местным плантаторам от компании, таким же, как и она, Аннелиза; но одним подарком ее муж дорожил как драгоценностью, другой же презирал.
Из всех мужчин только один находил ее прекрасной. Только Майкл Роуленд считал ее умной и находчивой, но и он предпочел ей эти деревья и приносимые ими плоды. Он рисковал жизнью, чтобы украсть горсть орехов и привезти их на необжитую заморскую землю, которую называл своим домом. Но ей в этом доме не было места.
В конце концов Аннелиза решила больше не думать и не тосковать по человеку, объявившему с самого начала, что он не верит в любовь.
– Пора выходить, – сказал Питер, как только слуга набросил канат и закрепил лодку у мола. Он помог Аннелизе подняться со скамейки и крепко взял за локоть. – Осторожнее, здесь довольно высоко.
Его хватка была тверда и незыблема, как гранит. Стоя рядом с женой в мягко покачивающейся лодке, широко расставив ноги для устойчивости, он, посмеиваясь, подстегнул Аннелизу звонким шлепком по заду:
– Ну! Живее!
Шокированная его прикосновением, она слабо вскрикнула, но сразу же постаралась взять себя в руки. Ей не пристало предъявлять претензии мужу в связи с подобной свободой поведения, тем более что на этот раз он явно не желал ей ничего плохого.
Как и обещал капитан, на плантации ее ожидали ухоженные дорожки для прогулок. Одна из них змейкой вилась между деревьями с крупными тяжелыми плодами. Когда они вошли под деревья, голуби, доселе мирно ворковавшие в ветвях, с шумом захлопали крыльями. Одна птица зацепила круглый плод, и он шлепнулся на землю, распавшись на две ровные половинки. Почти тотчас же другой голубь камнем спикировал вниз и выхватил косточку из самой середины мякоти.
Питер взмахом ноги отогнал птицу, заставив ее улететь прочь, и пробормотал ей вслед какое-то ругательство.
– Ганс, – сказал он слуге. – Утром я приказал перебить этих мусорщиков, а они опять здесь расселись.
– Мы делали это дважды, господин.
– Так сделайте снова.
– Хорошо.
– Зачем стрелять в голубей? – наивно спросила Аннелиза.
– Затем, что эти воры, – Питер ткнул пальцем куда-то вверх, – набивают зобы моими орехами. – Он поддал мыском ботинка плод с пустой сердцевиной, из которого медленно вытекал сок.
Так, значит, вот он какой, этот мускатный орех. Сочная золотистая мякоть напоминала спелый персик, дожидающийся маленькой порции сливок перед подачей на десерт. Внезапно Аннелиза подумала о сходстве между ней и этим плодом. Такая же пустота была и у нее в том месте, где помещалось сердце.
– Наглость этих птиц выйдет мне боком, когда представитель компании придет подсчитывать урожай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80