Все-таки он осторожно расслабил руки и посмотрел на пылающее лицо и распухшие от поцелуя губы.
– Извини, – простонал он. – Не здесь.
– Почему… почему ты остановился? – спросила она в смятении, голову еще кружило неутоленное желание.
– Я подумал, что так будет лучше.
– Ты подумал… – Она оттолкнулась и стиснула его голову руками. – Почему только ты должен принимать решения? Почему ты никогда не спросишь, что я думаю, чего я хочу?
Роберт погладил ее по щеке, по вспухшей нижней губе.
– Прости, но я не хочу брать тебя на каменном полу тюрьмы его величества, как собака. – Он видел, что она вздрогнула от грубого сравнения, но решительно продолжал: – Имоджин, я прикован к стене, не могу ни встать, ни отползти. Не такой я дурак, чтобы верить, что ты хочешь быть со мной таким образом.
Она подняла голову и оставила на его губах долгий, томительный поцелуй.
– Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. – Ее дыхание обожгло ему губы и проникло до самого сердца. – Я хочу быть в руках мужчины, которого люблю. Хочу хоть на миг забыть об окружающем мире. Хочу забыть, что для нас может не наступить завтра. – Она с такой силой прижала к груди его руку в кандалах, что он не мог ее отнять. – Единственное, чего я хочу, чтобы ты держал меня как можно ближе к себе все то драгоценное время, что нам удалось украсть. Подержи меня, пожалуйста, – всхлипнула она.
Роберт застонал и прижал ее к себе, не в силах отвергнуть бесценный дар.
– Наверное, я должен быть благодарен Вильгельму за то, что он посадил меня в новую тюрьму, в сравнении с Вестминстерской здесь просто рай, – пробурчал он, отыскивая под юбкой теплый атлас ее бедра. Рука погладила ногу, Роберт застонал и закрыл глаза. – Ты хоть понимаешь, что окончательно сошла с ума?
Камера огласилась знойным смехом.
– Что ж, мы подходящая пара… – Она захлебнулась. По ее телу пробежала дрожь восторга. Другая рука Роберта сдавила грудь, послав волны огня.
– О, Имоджин, – пробормотал он и наклонил голову, чтобы губами ловить ее стоны и всхлипы наслаждения. Он больше не решился тревожить судьбу, которая привела к нему эту женщину и заставила сказать слова любви, но застонал от огорчения, когда безуспешно попытался подтащить под себя ее тело. Загремели натянутые цепи. Он неохотно оторвался от ее губ.
– Чертовы штуки, – пробормотал он и постарался распутаться, но, кажется, запутался еще больше. Имоджин откатилась в сторону и напряженно прислушивалась, стараясь понять, как именно его сковали.
– Ты можешь сесть, прислонясь к стене, и вытянуть ноги перед собой? – хрипло спросила она. Приняв ворчливый рык за утвердительный ответ, она тихонько толкнула его в голую грудь. – Тогда так и сделай.
Роберт секунду помедлил, потом подчинился. Имоджин ждала, пока не стихли все звуки, кроме его прерывистого дыхания. Ей и собственное дыхание пришлось успокаивать, чтобы сделать то, что она собиралась.
Прошлое уже было не властно над ней, потому что он ее любит.
Она погладила его голые икры, волосы на них возбуждали и веселили. Когда она поцеловала его грубое колено, а потом более чувствительное бедро, он тихо ахнул, и она про себя улыбнулась.
– У меня нет сил для такой пытки, – прорычал он.
– У меня хватит сил на двоих, – прошептала она и поцеловала еще выше. У нее болело сердце от сострадания. От лишений, которые он перенес за время разлуки, его тело стало худым и ослабевшим, но все равно она изнывала от желания.
Она приподнялась, оседлала его ноги и без всякого смущения сняла через голову простое платье.
– Боже всемилостивый! – медленно выдохнул Роберт. Он понял, что его память слабее действительности – ничто не может сравниться по красоте с тем соблазнительным ангелом, который наклонился и поцеловал его. Длинные волосы упали и накрыли его изысканным покрывалом.
Имоджин медлила. После долгой жизни в страданиях она ожидала почувствовать страх, но в душе больше не было места злобному брату, всю ее заполнял Роберт. Роберт освободил ее от прошлого. Его любовь ее очистила.
Роберт, не сводя с нее глаз, непроизвольно приподнял бедра и глухо застонал.
– Чшш. – Она подняла голову и улыбнулась. – Я это сделаю лучше.
Радость от их соединения так глубоко ее тронула, что она лишилась голоса. Дрожащими руками она обхватила его лицо и потерлась носом.
– Роберт Боумонт, я люблю тебя, – хрипло прошептала она. – Ты забрал всю мою боль, ты дал мне любовь, а все, что я могла тебе дать, это страх и ненависть. Я обязана тебе так, что никогда не смогу расплатиться.
– Имоджин… – сквозь зубы прорычал Роберт, но Имоджин прижала палец к его губам.
– Все, что у меня есть, навечно будет твоим – моя жизнь, любовь и тело.
Сердце Роберта так разрослось, что не помешалось в груди. Он наклонил голову и поймал ее сладкие губы. Он согнул ноги в коленях, так что ступни встали на пол, и Имоджин вздрогнула от перемены ощущений.
– Да, так, Имоджин. Я хочу смотреть на твое лицо.
Имоджин откинула голову и взяла егоза плечи. Длинная линия шеи манила его, Роберт видел, как под тонкой кожей бьется пульс, он стал ее целовать и скоро довел до края. Стон прозвучал музыкой для его ушей.
Она содрогнулась, и настала его очередь для стона.
Оба остановились; Имоджин почувствовала, что сердце снова начало биться. Роберт бессильно откинул голову к стене, но продолжал поддерживать ее за взмокшую спину. Она прижалась щекой к его груди.
Ей не было дела до холодных цепей, свисавших с его запястий. Пока она могла слышать его дыхание и чувствовать блуждающие по спине руки, не было человека счастливее ее.
– Я тебя люблю, – тихо сказал он, и на него сошел наконец покой, который ускользал многие годы. Он делал то, для чего был рожден, – он любил Имоджин.
Она повернула к нему не остывшее от страсти лицо, потрогала чувственные губы.
– Я тоже тебя люблю.
Роберт прижал ее к себе, пытаясь защитить от остального мира. Жест был тщетный, но на миг Роберту показалось, что это вполне возможно.
Если Имоджин его любит, то возможно все.
Раздались три коротких удара в дверь, но Имоджин еще теснее прижалась к Роберту. Она не хотела покидать камеру, где обрела любовь и где в течение нескольких часов прижила в мечте.
В основном они разговаривали. Говорили о всяких Глупостях, о детстве, о мечтах и ошибках. Роберт немного рассказал о жизни наемника, о трудных днях и одиноких ночах. Она попробовала рассказать об играх Роджера, но остановилась. Роберт был не готов слушать, и она обрадовалась этому. Она сама не была готова раскрывать все свои секреты, особенно те, которые ранят его.
По сходной причине Имоджин не хотела говорить и о ребенке. Она знала, что это добавит ему лишнее беспокойство, но все-таки не могла держать это в себе.
– Роберт, я должна тебе кое-что сказать, перед тем как… – начала она, нахмурившись, но он ее решительно прервал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67