Все же остальное, по ее мнению, было вычурной безвкусицей, дребеденью, которую напяливали на себя недавно разбогатевшие кичливые снобы или подростки, обожающие, чтобы у них все было не как у людей.
Камми, как правило, следовала материнским советам, так как считала ее аргументацию достаточно убедительной. Для сегодняшнего коктейля она выбрала классическое узкое облегающее платье из черного креп-шифона с застежкой на левом плече, с которого ниспадал легкий шарф.
Украшения тоже достались ей от матери. На платье Камми приколола золотую брошь с бриллиантами в форме ириса. Классические бриллиантовые серьги и несколько усыпанных бриллиантовой крошкой гребней, удерживавших сверкающий каскад ее волос, дополняли ансамбль. Длинный разрез платья соблазнительно приоткрывал при ходьбе стройную ногу на несколько дюймов выше колена, что производило впечатление элегантной простоты.
Камми сидела у зеркала и брызгала волосы лаком, чтобы сохранить форму прически, когда раздался звонок в дверь. Это удивило ее, потому что этот адрес знали очень немногие из тех, кто приехал на конференцию, и ни с кем из них она не договаривалась о встрече. Поднявшись из-за туалетного столика и поправив платье, Камми прошла через уставленную антикварными вещами спальню в гостиную.
Старый смотритель, стоя навытяжку, как и положено, открывал дверь перед новым гостем. Поклонившись вошедшему джентльмену, он тут же тактично удалился.
Джентльмен небрежно повернулся в сторону Камми, отвел черный атласный лацкан отлично скроенного фрака и засунул руку в карман. Это движение открыло белую полосу его рубашки с золотыми пуговицами и широкий черный атласный пояс, которым была перехвачена его талия. Его взгляд остановился на Камми, и в темной синеве глаз вспыхнуло восхищение. Всем своим видом он давал понять, что ждет ее реакции.
Во фраках даже самые обыкновенные мужчины выглядят красавцами; привлекательные же бывают просто сногсшибательными. Но очень немногие умеют носить их по-настоящему непринужденно. Этот мужчина умел.
Приветствуя Камми, он коротко кивнул головой, и в его светло-русых волосах сверкнуло старое золото. Когда ее лицо вытянулось от недоверчивого удивления, на его губах заиграла сдержанная улыбка.
— Я пришел, — спокойно сказал он, — чтобы узнать, не нужен ли вам сопровождающий. Только на сегодняшний вечер.
Это был Рид.
Глава 5
Поскольку тема конференции имела непосредственное отношение к Франции, вечер, посвященный ее открытию, проводился в одном из старых особняков Французского квартала. В праздничном убранстве дома доминировал голубой цвет — символ Франции. Над входом висели два флага: трехцветный флаг Франции и флаг штата Луизиана, на синем фоне которого изображен сидящий в гнезде пеликан.
На коктейле присутствовал французский посол со своей очаровательной женой — они были снисходительно любезны и явно скучали. То здесь, то там появлялся губернатор, быстро обходя гостей, сверкая обаятельной улыбкой и щедро осыпая окружающих пикантными остротами. Несколько сенаторов и официальных представителей штата пожимали друг другу руки и шептались по углам. Тут же крутились братья Невилл, невероятно довольные собой. Харри Конник-младший оккупировал пространство возле окна неподалеку от двери, откуда можно было быстро и незаметно исчезнуть в любой момент. Куда ни глянь — всюду светились улыбками знакомые лица местных телезвезд. Прошел слух, что на вечер явится сама Анн Раис, и какая-то подвыпившая светская матрона билась об заклад, что на знаменитости будет черное платье. Основную же массу приглашенных составляли люди, имеющие непосредственное отношение к СПОФЛ — мелкие чиновники, школьные учителя, а также те горожане, которые были связаны со старыми французскими эмигрантами.
Так как дело происходило в Новом Орлеане, гвоздем программы стало угощение. Как обычно, подавали необъятные серебряные подносы с горами фруктов, уложенных затейливыми узорами. Повара в высоких колпаках отрезали кусочки мяса от ляжки жареного быка и прямо на глазах у публики начиняли ими булочки. Был тут и молодой картофель, разрезанный пополам, облитый сметаной и посыпанный бусинками икры, и устрицы в полураскрытых раковинах, и пряные отварные креветки, и мясо крабов в соусе, и жареные креветки, завернутые в тонкие пластинки бекона, и еще дюжина разнообразных деликатесов.
Вина и более крепкие напитки разливались в искрящийся хрусталь и разносились официантами, одетыми во все белое. Во внутреннем дворике под открытым небом джаз-оркестр играл какие-то душераздирающие мелодии в бешеном темпе, а в доме квартетом скрипачей исполнялись Верди и Моцарт.
Сегодняшний коктейль мало чем отличался от сотни других, на которых Камми побывала в Новом Орлеане. Самым интересным для нее в этот раз было наблюдать за поведением Рида. Он ходил вместе с ней по залу без видимого стеснения и не выказывал стремления подпереть ближайшую стену, что обычно делают мужчины из южных штатов, оказавшись в незнакомом окружении. Улыбаясь и чувствуя себя совершенно непринужденно в любом обществе, будь то важная персона или группа учителей, Рид первым вступал в разговор и убедительно отстаивал свою точку зрения. Он не только понимал французские слова и отдельные фразы, звучавшие вокруг как неотъемлемая часть сегодняшнего вечера, но и сам иногда говорил по-французски.
Перемена была просто поразительна. Камми снова и снова бросала на него удивленные взгляды, не узнавая в этом джентльмене человека из леса. А ведь она не сомневалась, что Рид был настоящим дикарем; не то чтобы абсолютно невежественным и неотесанным, но, определенно, не интересующимся светской жизнью и не имеющим даже отдаленного представления о языке дипломатии.
Поймав взгляд Камми, когда они одни стояли у открытых дверей, вдыхая прохладный ночной воздух, Рид вопросительно посмотрел ей в глаза, а потом мягко улыбнулся.
— Вечера в посольствах — что в них особенного? — сказал он, пожав плечами, словно не было ничего проще, чем читать ее мысли. — В течение нескольких лет мне приходилось посещать подобные мероприятия в Вашингтоне. Мы бывали на таких приемах вместе с одним моим хорошим другом, французом из Тель-Авива. Сейчас он живет в Нью-Йорке.
— Ты был вместе с ним на войне? — спросила Камми.
Улыбка исчезла с его лица, которое мгновенно сделалось непроницаемо-жестким, а в глазах появился холодный стальной блеск. Когда он заговорил, его голос напоминал скрежет:
— Откуда ты это взяла?
— Ходят такие слухи, — поспешила ответить Камми. — Это неправда?
— Нет, — через секунду проговорил он, — это так. Просто иногда я забываю об этом источнике информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Камми, как правило, следовала материнским советам, так как считала ее аргументацию достаточно убедительной. Для сегодняшнего коктейля она выбрала классическое узкое облегающее платье из черного креп-шифона с застежкой на левом плече, с которого ниспадал легкий шарф.
Украшения тоже достались ей от матери. На платье Камми приколола золотую брошь с бриллиантами в форме ириса. Классические бриллиантовые серьги и несколько усыпанных бриллиантовой крошкой гребней, удерживавших сверкающий каскад ее волос, дополняли ансамбль. Длинный разрез платья соблазнительно приоткрывал при ходьбе стройную ногу на несколько дюймов выше колена, что производило впечатление элегантной простоты.
Камми сидела у зеркала и брызгала волосы лаком, чтобы сохранить форму прически, когда раздался звонок в дверь. Это удивило ее, потому что этот адрес знали очень немногие из тех, кто приехал на конференцию, и ни с кем из них она не договаривалась о встрече. Поднявшись из-за туалетного столика и поправив платье, Камми прошла через уставленную антикварными вещами спальню в гостиную.
Старый смотритель, стоя навытяжку, как и положено, открывал дверь перед новым гостем. Поклонившись вошедшему джентльмену, он тут же тактично удалился.
Джентльмен небрежно повернулся в сторону Камми, отвел черный атласный лацкан отлично скроенного фрака и засунул руку в карман. Это движение открыло белую полосу его рубашки с золотыми пуговицами и широкий черный атласный пояс, которым была перехвачена его талия. Его взгляд остановился на Камми, и в темной синеве глаз вспыхнуло восхищение. Всем своим видом он давал понять, что ждет ее реакции.
Во фраках даже самые обыкновенные мужчины выглядят красавцами; привлекательные же бывают просто сногсшибательными. Но очень немногие умеют носить их по-настоящему непринужденно. Этот мужчина умел.
Приветствуя Камми, он коротко кивнул головой, и в его светло-русых волосах сверкнуло старое золото. Когда ее лицо вытянулось от недоверчивого удивления, на его губах заиграла сдержанная улыбка.
— Я пришел, — спокойно сказал он, — чтобы узнать, не нужен ли вам сопровождающий. Только на сегодняшний вечер.
Это был Рид.
Глава 5
Поскольку тема конференции имела непосредственное отношение к Франции, вечер, посвященный ее открытию, проводился в одном из старых особняков Французского квартала. В праздничном убранстве дома доминировал голубой цвет — символ Франции. Над входом висели два флага: трехцветный флаг Франции и флаг штата Луизиана, на синем фоне которого изображен сидящий в гнезде пеликан.
На коктейле присутствовал французский посол со своей очаровательной женой — они были снисходительно любезны и явно скучали. То здесь, то там появлялся губернатор, быстро обходя гостей, сверкая обаятельной улыбкой и щедро осыпая окружающих пикантными остротами. Несколько сенаторов и официальных представителей штата пожимали друг другу руки и шептались по углам. Тут же крутились братья Невилл, невероятно довольные собой. Харри Конник-младший оккупировал пространство возле окна неподалеку от двери, откуда можно было быстро и незаметно исчезнуть в любой момент. Куда ни глянь — всюду светились улыбками знакомые лица местных телезвезд. Прошел слух, что на вечер явится сама Анн Раис, и какая-то подвыпившая светская матрона билась об заклад, что на знаменитости будет черное платье. Основную же массу приглашенных составляли люди, имеющие непосредственное отношение к СПОФЛ — мелкие чиновники, школьные учителя, а также те горожане, которые были связаны со старыми французскими эмигрантами.
Так как дело происходило в Новом Орлеане, гвоздем программы стало угощение. Как обычно, подавали необъятные серебряные подносы с горами фруктов, уложенных затейливыми узорами. Повара в высоких колпаках отрезали кусочки мяса от ляжки жареного быка и прямо на глазах у публики начиняли ими булочки. Был тут и молодой картофель, разрезанный пополам, облитый сметаной и посыпанный бусинками икры, и устрицы в полураскрытых раковинах, и пряные отварные креветки, и мясо крабов в соусе, и жареные креветки, завернутые в тонкие пластинки бекона, и еще дюжина разнообразных деликатесов.
Вина и более крепкие напитки разливались в искрящийся хрусталь и разносились официантами, одетыми во все белое. Во внутреннем дворике под открытым небом джаз-оркестр играл какие-то душераздирающие мелодии в бешеном темпе, а в доме квартетом скрипачей исполнялись Верди и Моцарт.
Сегодняшний коктейль мало чем отличался от сотни других, на которых Камми побывала в Новом Орлеане. Самым интересным для нее в этот раз было наблюдать за поведением Рида. Он ходил вместе с ней по залу без видимого стеснения и не выказывал стремления подпереть ближайшую стену, что обычно делают мужчины из южных штатов, оказавшись в незнакомом окружении. Улыбаясь и чувствуя себя совершенно непринужденно в любом обществе, будь то важная персона или группа учителей, Рид первым вступал в разговор и убедительно отстаивал свою точку зрения. Он не только понимал французские слова и отдельные фразы, звучавшие вокруг как неотъемлемая часть сегодняшнего вечера, но и сам иногда говорил по-французски.
Перемена была просто поразительна. Камми снова и снова бросала на него удивленные взгляды, не узнавая в этом джентльмене человека из леса. А ведь она не сомневалась, что Рид был настоящим дикарем; не то чтобы абсолютно невежественным и неотесанным, но, определенно, не интересующимся светской жизнью и не имеющим даже отдаленного представления о языке дипломатии.
Поймав взгляд Камми, когда они одни стояли у открытых дверей, вдыхая прохладный ночной воздух, Рид вопросительно посмотрел ей в глаза, а потом мягко улыбнулся.
— Вечера в посольствах — что в них особенного? — сказал он, пожав плечами, словно не было ничего проще, чем читать ее мысли. — В течение нескольких лет мне приходилось посещать подобные мероприятия в Вашингтоне. Мы бывали на таких приемах вместе с одним моим хорошим другом, французом из Тель-Авива. Сейчас он живет в Нью-Йорке.
— Ты был вместе с ним на войне? — спросила Камми.
Улыбка исчезла с его лица, которое мгновенно сделалось непроницаемо-жестким, а в глазах появился холодный стальной блеск. Когда он заговорил, его голос напоминал скрежет:
— Откуда ты это взяла?
— Ходят такие слухи, — поспешила ответить Камми. — Это неправда?
— Нет, — через секунду проговорил он, — это так. Просто иногда я забываю об этом источнике информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91