На приеме был и Дюран, который стоял, подпирая плечом стену в дальнем конце комнаты, в белых бриджах по колено, в сером с черной вышивкой жилете и в сером сатиновом камзоле. На его лице отражалась внутренняя напряженность, которую можно было бы принять за напоминание о его недавней утрате, тем более что на рукаве камзола виднелась черная траурная повязка.
Словно чувствуя, что его внимательно рассматривают, Дюран повернулся в ту сторону, где стояла Элен, и взгляды их встретились. Его глаза были полны боли и тоски. Через секунду он отвернулся.
Элен танцевала с Райаном и хозяином дома, а потом снова с Райаном. Ей приятно было сознавать, что силы вернулись к ней. Она чувствовала себя бодро, несмотря на поздний час. Каждый день Элен говорила Райану о том, что с наступлением прохладной погоды она полностью выздоровела после своей лихорадки.
Дом американца располагался в одном из наиболее престижных уголков города, куда не прочь были бы переехать многие, – неподалеку от дамбы, и выходил к реке. Бриз продувал комнаты, из окон которых открывался прекрасный вид на широкий изгиб Миссисипи, начинавшийся как раз на подходах к городу. Ближе к полуночи гостей пригласили выйти наружу, где для них приготовили сюрприз.
По комнате пронесся шумок взволнованного ожидания. Гости устремились к высоким окнам, выходившим на галерею, опоясанную коваными перилами. В толпе сразу же послышалось слово «пиротехника». Все в ожидании еще тянули шеи, когда прогремел первый всплеск фейерверка.
Огненные фонтаны взмывали над рекой, светящиеся разноцветные сине-желто-красно-зеленые шары, своими разрывами напоминавшие грибы-дождевики, неслись в темное звездное небо один за другим. Их свет раздвигал темноту ночи и расцвечивал гладкую поверхность реки. Хлопающие и свистящие звуки наполняли воздух, а громовые раскаты взрывающихся ракет эхом отдавались с противоположного берега реки. Неожиданно на реке с осветившихся вдруг барж ударили новые всплески огня, с сильным шипением и огненными брызгами изображая фонтаны, деревья, драконов, вращающиеся огненные колеса. Не успевал последний огненный пируэт погаснуть под шум восторженных криков и аплодисментов, как новые ракеты взмывали ввысь, разрываясь громче и рассыпая больше огненных искр.
Элен, стоявшая у передних перил, почувствовала возле себя какое-то движение и тотчас же услышала голос Дюрана:
– Весьма вульгарное представление, но захватывает.
– Да.
– Можно ожидать, что это будет долго продолжаться. У американцев избыток энергии, но им не хватает изящества.
Элен промолчала.
– Ты могла бы нанести мне визит соболезнования, – вдруг резко проговорил Дюран.
Элен бросила на него быстрый взгляд. Свет от синих и золотистых разрывов окрасил его лицо так, что оно показалось ей избитым.
– Мне жаль, что с Серефиной случилось такое, я искренне сожалею... Я бы нанесла тебе визит, если б считала, что тебе это поможет, но положение было довольно... щекотливое.
– Ты права... – согласился он, вздохнув.
– Видимо, для тебя это было неожиданным ударом?
– Да.
Оба неловко замолчали. Элен подмывало извиниться и оставить его, чтобы подойти к Райану, который стоял где-то рядом вместе с хозяином. Но что-то удерживало ее – наверное, подавленность Дюрана...
Тронув пальцами траурную повязку на его рукаве, она произнесла:
– Это прекрасный, благородный жест.
– Ты хочешь сказать, в таких обстоятельствах? Потому что Серефина была не более чем моей любовницей, мулаткой с четвертушкой негритянской крови и все такое прочее?
– Извини, – сказала Элен, убирая руку.
– Нет, ты меня извини, пожалуйста. Я знаю, что ты не имела это в виду. Просто не пойму, что со мной происходит.
– Ты любил ее, вот и все... – Дюран глухо рассмеялся:
– Думаю, ты единственная, кто понял это.
– Если тебе не хочется говорить о случившемся, то и не надо. Но дело в том, что никому ничего не известно о ее смерти. Она что, долго болела?
– Болела? Нет, она не болела совсем. – Их взгляды встретились.
– Ты хочешь сказать, что она умерла не от лихорадки? – удивилась Элен.
– Никоим образом. Полиция этим делом не сочла нужным заниматься, поскольку Серефина занимала такое положение... Но мне кажется, что они подозревают в убийстве меня.
– Тебя? – довольно громко вскрикнула Элен.
Люди стали на них оборачиваться. Райан тоже резко повернулся и посмотрел на нее, нахмурившись.
–Я не могу объяснить всего здесь, – торопливо продолжил Дюран, – но мне хотелось бы поговорить об этом с тобой, если позволишь навестить тебя.
Что она могла на это сказать? Прошлое, которое связывало их, требовало от Элен дать ему возможность выговориться. И она согласилась... Потом они долго еще смотрели на фейерверк, стоя рядом и соприкасаясь плечами, будто общительные собеседники.
Утром, когда ушел Райан, а Элен еще не успела одеться, явился Дюран. Элен не собиралась следовать примеру некоторых женщин вроде сестры Наполеона Полины, которые допускали мужчин в свои будуары, когда принимали ванну или одевались. И хотя она вообще считала дурным тоном принимать мужчину в отсутствие Райана, ей все же понапрасну не хотелось накалять обстановку. Дав указание Бенедикту принести в гостиную для Дюрана кофе с пирожными, она попросила передать гостю, что спустится к нему позже.
День выдался пасмурный и прохладный, за окнами стоял туман и моросил мелкий дождик. Набросив на плечи поверх утреннего платья из желтого муслина легкую шерстяную шаль с вышивкой, Элен прошла в гостиную. Одной рукой она придерживала края шали, а другую протянула Дюрану, когда тот поднялся с дивана, чтобы поприветствовать ее. Поцеловав руку Элен, он постарался удержать ее в своей руке, внимательно глядя ей в глаза. На какое-то мгновение Элен почувствовала неловкость...
Потом они сели за столик друг против друга. Улыбнувшись, Дюран устроился на диване, опершись локтем о боковой валик и подперев подбородок рукой так, что большой и указательный пальцы охватывали его.
– Когда тебя не бывало со мной, я забывал, насколько ты красива. Знаешь, я всегда считал, что моя жизнь устроена вполне совершенно – многочисленные акры сахарного тростника у моря, великолепный дом, вышколенная прислуга, развлечения в городе, когда надоедает деревня, угодливая любовница и перспектива жениться на умной и прекрасной женщине.
– Как вижу, мне отводилось последнее место, – сказала Элен, стараясь придать своим словам оттенок легкомыслия.
– Нет, это только потому, что ты должна была стать окончательным и самым совершенным дополнением.
«Флирт или правда? – подумала Элен. – Трудно разобраться, но в конечном счете это уже не имеет значения...»
– Судьба распорядилась иначе, – сказала она, глядя ему в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96