Когда они вступили в полосу света, падавшего от фонаря, оказалось, что это были Серефина и Жермена.
– Д'вечер, ма'мзель, м'сье, – скороговоркой произнесла Серефина своим мягким голосом. Жермена, горничная Мазэнов, оробела и только кивнула в знак приветствия.
– Добрый вечер, – ответила им Элен ровным и приятным голосом. Она никогда не чувствовала злобы по отношению к давней любовнице Дюрана, а теперь и вообще причин для этого не осталось.
Серефина повернулась к Дивоте, торопливо обняла ее, очевидно, из благодарности за маленькую синюю бутылочку, которую она держала в руке. У Жермены в руках была такая же. Три цветные женщины обменялись еще несколькими словами, и Серефина с Жерменой быстро направились к воротам, скоро растаяв в темноте.
Элен вопросительно взглянула на Дивоту.
– Серефина приходила за духами. Она узнала, что мы начали их готовить. А Жермену встретила по пути, – объяснила горничная.
За смехом этих женщин скрывалось что-то большее, чувствовалось, что они жили какой-то своей жизнью, недоступной для белых. Это слегка обеспокоило Элен. «Наверное, – подумала она, – Серефина и Жермена, как и Дивота, могли быть последовательницами верований вуду». Однако утверждать этого было нельзя, а если попробовать выспросить об этом Дивоту, то горничная могла бы подумать, что Элен подозревает что-то нехорошее в связи с приходом этих женщин или, еще хуже, запретит ей общаться с любовницей своего бывшего жениха.
– Я очень устала, – сказала наконец Элен, оглядываясь с полуулыбкой на Райана. – Пожалуй, пойду в постель.
– Я скоро приду, – пообещал Райан.
– Вам что-нибудь нужно, месье? – спросила его Дивота.
– Нет, спасибо. Бенедикт позаботится обо мне.
Моментально появился Бенедикт и замер в ожидании распоряжений хозяина.
– Быть может, немного коньяку? – негромко предложил он.
Райан согласился, а Элен повернулась и стала подниматься по лестнице, раздумывая, как было бы хорошо, если бы Райан последовал за ней, и они могли бы раздеть друг друга и упасть в постель. Видно, здесь найти уединение так же трудно, как и в Воксхолле.
Пришла Дивота, чтобы помочь Элен раздеться и надеть ночную рубашку из тонкого батиста, украшенную вышивкой по краю ворота. Горничная налила в таз горячей воды для умывания, а потом тщательно расчесала золотистые волосы Элен. Убрав в шкаф вечернее платье, она собрала в стирку ее белье. Погасив свечи в канделябрах, оставила одну в серебряном подсвечнике на ночном столике у кровати и направилась к двери.
– А мы сегодня продали первые духи, chere, – сказала она, остановившись на полпути.
– Так, значит, «мы» все же сделали это, – усмехнулась Элен, и глаза ее засветились. – Это ты сделала, Дивота.
– У нас еще будет много покупателей, очень много, – заявила горничная.
– Не сомневаюсь, – ответила Элен. Дивота кивнула, удовлетворенная ее уверенностью, и, пожелав спокойной ночи, ушла.
Поджидая Райана, Элен лежала и думала об их первом покупателе духов. «Кто бы мог подумать, что им станет Серефина? И какую именно цель преследовала любовница Дюрана, если захотела воспользоваться духами, которыми пользовалась она, та, что должна была стать женой Дюрана?»
Ей следовало теперь вести себя осторожнее и не забывать, сколько духов она использовала для себя. Запасы могут таять очень быстро. Улыбнувшись, она достала свой пузырек духов нового состава и немного подушилась, как и в начале сегодняшнего вечера.
«Где же Райан? Уж он-то, конечно, мог видеть, что Дивота погасила огни и ушла». На всякий случай она подошла к стеклянной двери на галерею и отворила ее пошире, вслушиваясь в какой-то шум внизу и внимательно вглядываясь в движение теней.
– Райан? – окликнула она.
Звук ее голоса провалился в мягкую и пугающую тишину. Райан все не шел. Гнев, вызванный неутоленным желанием, заставил Элен выйти из спальни на галерею. Взошла луна, и звезды освещали небосклон, простиравшийся над крышами. На несколько секунд она замерла, пытаясь разглядеть тени во дворе и раздумывая над тем, не перебрал ли Райан коньяку, учитывая выпитое за обедом в Воксхолле вино, и не улегся ли он где-нибудь спать. Но на него это было не похоже, ей еще не доводилось видеть его пьяным.
Из-под галереи, на которой стояла Элен, лился слабый свет. Сначала ей показалось, что свет шел из располагавшихся в нижней части первого этажа дома комнат прислуги, но она разглядела, что в этих комнатах, как и в комнатах Бенедикта и Дивоты, было темно. Свет пробивался из кладовок ее рабочей комнаты, где хранились ароматические вещества, а на прилавке в хрупких бутылочках стояли готовые духи.
Элен направилась к лестнице и, минуту поколебавшись, стала медленно спускаться по ней, легко ступая босыми ногами. Неожиданно свет в рабочей комнате погас, и двор погрузился в полную темноту. Предательски скрипнула ступенька, и Элен напряглась, от страха по спине побежали мурашки.
К ней быстро приближалась чья-то тень. Вдруг сильные мужские руки подхватили ее, крепко прижав к груди. Элен замерла в смятении и страхе, пока ее несли в темный угол двора, под раскидистые ветви старого дуба.
Незнакомец остановился, и Элен отчетливо слышала сильные и частые удары его сердца.
Высоко над ними было звездное небо, в дубовой листве что-то шептал ветер, а рядом, в центральном фонтане, мелодично журчала вода.
– Райан, это ты? – выдохнула Элен.
– Я . Здесь, кажется, нет ни острых ракушек, ни грязи...
– Ты прав, – согласилась она осторожно, понимая, что он хочет сказать. – А где слуги... Бенедикт?
– Бенедикту я велел присматривать, чтобы никто не вошел, хотя надо иметь кошачье зрение, чтобы увидеть что-нибудь в такой темноте.
– Это правда, но...
– Мне еще там, в саду Воксхолла, хотелось заняться с тобой любовью под ночным небом, а с тех пор уже прошло столько часов. Неужели ты мне откажешь? – спросил Райан.
Как же она могла отказать ему, если он попросил об этом так бесхитростно и с такой дрожью в голосе?
– Конечно, нет... – ответила нежно Элен.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Райан опустил Элен на ноги и прикоснулся губами к ее лбу. Движением плеч он сбросил плащ, расстелил его на каменных плитах и опустился одним коленом на шелковую подкладку, потянув к себе Элен. Продолжая держать ее руку, он поднес к губам и другую, а затем стал по очереди осыпать ее поцелуями. Теплое дыхание слегка коснулось нежной кожи ее ладоней, и Райан тихо произнес:
– Я обожаю тебя, обожаю не за то, что ты намного щедрее и благороднее любой другой женщины, которую я когда-либо знал, а потому что ты намного честнее и искреннее их, – тихо проговорил он, глядя ей в глаза.
От переполнявшей радости у Элен перехватило дыхание. Это было как объяснение в любви. И в то же время она не могла отделаться от дурных предчувствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Д'вечер, ма'мзель, м'сье, – скороговоркой произнесла Серефина своим мягким голосом. Жермена, горничная Мазэнов, оробела и только кивнула в знак приветствия.
– Добрый вечер, – ответила им Элен ровным и приятным голосом. Она никогда не чувствовала злобы по отношению к давней любовнице Дюрана, а теперь и вообще причин для этого не осталось.
Серефина повернулась к Дивоте, торопливо обняла ее, очевидно, из благодарности за маленькую синюю бутылочку, которую она держала в руке. У Жермены в руках была такая же. Три цветные женщины обменялись еще несколькими словами, и Серефина с Жерменой быстро направились к воротам, скоро растаяв в темноте.
Элен вопросительно взглянула на Дивоту.
– Серефина приходила за духами. Она узнала, что мы начали их готовить. А Жермену встретила по пути, – объяснила горничная.
За смехом этих женщин скрывалось что-то большее, чувствовалось, что они жили какой-то своей жизнью, недоступной для белых. Это слегка обеспокоило Элен. «Наверное, – подумала она, – Серефина и Жермена, как и Дивота, могли быть последовательницами верований вуду». Однако утверждать этого было нельзя, а если попробовать выспросить об этом Дивоту, то горничная могла бы подумать, что Элен подозревает что-то нехорошее в связи с приходом этих женщин или, еще хуже, запретит ей общаться с любовницей своего бывшего жениха.
– Я очень устала, – сказала наконец Элен, оглядываясь с полуулыбкой на Райана. – Пожалуй, пойду в постель.
– Я скоро приду, – пообещал Райан.
– Вам что-нибудь нужно, месье? – спросила его Дивота.
– Нет, спасибо. Бенедикт позаботится обо мне.
Моментально появился Бенедикт и замер в ожидании распоряжений хозяина.
– Быть может, немного коньяку? – негромко предложил он.
Райан согласился, а Элен повернулась и стала подниматься по лестнице, раздумывая, как было бы хорошо, если бы Райан последовал за ней, и они могли бы раздеть друг друга и упасть в постель. Видно, здесь найти уединение так же трудно, как и в Воксхолле.
Пришла Дивота, чтобы помочь Элен раздеться и надеть ночную рубашку из тонкого батиста, украшенную вышивкой по краю ворота. Горничная налила в таз горячей воды для умывания, а потом тщательно расчесала золотистые волосы Элен. Убрав в шкаф вечернее платье, она собрала в стирку ее белье. Погасив свечи в канделябрах, оставила одну в серебряном подсвечнике на ночном столике у кровати и направилась к двери.
– А мы сегодня продали первые духи, chere, – сказала она, остановившись на полпути.
– Так, значит, «мы» все же сделали это, – усмехнулась Элен, и глаза ее засветились. – Это ты сделала, Дивота.
– У нас еще будет много покупателей, очень много, – заявила горничная.
– Не сомневаюсь, – ответила Элен. Дивота кивнула, удовлетворенная ее уверенностью, и, пожелав спокойной ночи, ушла.
Поджидая Райана, Элен лежала и думала об их первом покупателе духов. «Кто бы мог подумать, что им станет Серефина? И какую именно цель преследовала любовница Дюрана, если захотела воспользоваться духами, которыми пользовалась она, та, что должна была стать женой Дюрана?»
Ей следовало теперь вести себя осторожнее и не забывать, сколько духов она использовала для себя. Запасы могут таять очень быстро. Улыбнувшись, она достала свой пузырек духов нового состава и немного подушилась, как и в начале сегодняшнего вечера.
«Где же Райан? Уж он-то, конечно, мог видеть, что Дивота погасила огни и ушла». На всякий случай она подошла к стеклянной двери на галерею и отворила ее пошире, вслушиваясь в какой-то шум внизу и внимательно вглядываясь в движение теней.
– Райан? – окликнула она.
Звук ее голоса провалился в мягкую и пугающую тишину. Райан все не шел. Гнев, вызванный неутоленным желанием, заставил Элен выйти из спальни на галерею. Взошла луна, и звезды освещали небосклон, простиравшийся над крышами. На несколько секунд она замерла, пытаясь разглядеть тени во дворе и раздумывая над тем, не перебрал ли Райан коньяку, учитывая выпитое за обедом в Воксхолле вино, и не улегся ли он где-нибудь спать. Но на него это было не похоже, ей еще не доводилось видеть его пьяным.
Из-под галереи, на которой стояла Элен, лился слабый свет. Сначала ей показалось, что свет шел из располагавшихся в нижней части первого этажа дома комнат прислуги, но она разглядела, что в этих комнатах, как и в комнатах Бенедикта и Дивоты, было темно. Свет пробивался из кладовок ее рабочей комнаты, где хранились ароматические вещества, а на прилавке в хрупких бутылочках стояли готовые духи.
Элен направилась к лестнице и, минуту поколебавшись, стала медленно спускаться по ней, легко ступая босыми ногами. Неожиданно свет в рабочей комнате погас, и двор погрузился в полную темноту. Предательски скрипнула ступенька, и Элен напряглась, от страха по спине побежали мурашки.
К ней быстро приближалась чья-то тень. Вдруг сильные мужские руки подхватили ее, крепко прижав к груди. Элен замерла в смятении и страхе, пока ее несли в темный угол двора, под раскидистые ветви старого дуба.
Незнакомец остановился, и Элен отчетливо слышала сильные и частые удары его сердца.
Высоко над ними было звездное небо, в дубовой листве что-то шептал ветер, а рядом, в центральном фонтане, мелодично журчала вода.
– Райан, это ты? – выдохнула Элен.
– Я . Здесь, кажется, нет ни острых ракушек, ни грязи...
– Ты прав, – согласилась она осторожно, понимая, что он хочет сказать. – А где слуги... Бенедикт?
– Бенедикту я велел присматривать, чтобы никто не вошел, хотя надо иметь кошачье зрение, чтобы увидеть что-нибудь в такой темноте.
– Это правда, но...
– Мне еще там, в саду Воксхолла, хотелось заняться с тобой любовью под ночным небом, а с тех пор уже прошло столько часов. Неужели ты мне откажешь? – спросил Райан.
Как же она могла отказать ему, если он попросил об этом так бесхитростно и с такой дрожью в голосе?
– Конечно, нет... – ответила нежно Элен.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Райан опустил Элен на ноги и прикоснулся губами к ее лбу. Движением плеч он сбросил плащ, расстелил его на каменных плитах и опустился одним коленом на шелковую подкладку, потянув к себе Элен. Продолжая держать ее руку, он поднес к губам и другую, а затем стал по очереди осыпать ее поцелуями. Теплое дыхание слегка коснулось нежной кожи ее ладоней, и Райан тихо произнес:
– Я обожаю тебя, обожаю не за то, что ты намного щедрее и благороднее любой другой женщины, которую я когда-либо знал, а потому что ты намного честнее и искреннее их, – тихо проговорил он, глядя ей в глаза.
От переполнявшей радости у Элен перехватило дыхание. Это было как объяснение в любви. И в то же время она не могла отделаться от дурных предчувствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96