Она утратила всякое представление о времени; забыла обо всем, кроме удовольствия, которое дарили ей его губы.
Он поднял голову и взглянул на нее прищуренными, блестящими глазами.
Ивейна сглотнула и попыталась заговорить. Только после нескольких неудачных попыток она поняла, что ей нечего сказать. Тяжелое биение его сердца под ее ладонью не давало ей сосредоточиться.
Но именно этот ускоренный ритм напомнил ей об осторожности. Между ними снова возникло напряжение. Мышцы под ее рукой казались стальными.
– Уже утро, – выдавила она. – Сейчас не… То есть, нам пора вставать и…
– Никто не ждет, что мы встанем вместе с рабами.
– Нет, но… – Ивейна убрала руку. – Это напомнило мне.… Чем я буду здесь заниматься?
Рорик посмотрел на нее, словно оценивая ее способность к сопротивлению, а затем перевел взгляд на ее локон, который по-прежнему сжимал в руке.
– Пока здесь хозяйничает Гуннхильд, можешь отдыхать. А когда она уедет, будешь делать все, что заблагорассудится. В пределах разумного, конечно.
– Ты хочешь ее отослать?
– Я знаю, что она будет возражать, но не хочу, чтобы она жила с тобой под одной крышей.
– А. – Ивейна задумалась. – А как же Оттар? Ты его тоже отошлешь?
– Может быть, – рассеянно ответил он, глядя на выпущенную из руки прядь. А затем снова схватил ее и принялся наматывать на палец. – Нечего ему тут бездельничать.
– Поэтому ему пришлось уехать из Норвегии? Из-за лени?
Его рука замерла.
– Что-то ты слишком часто спрашиваешь об Оттаре.
Ивейна сглотнула. Она почти не задумывалась, о чем говорит. И, похоже, снова угодила в ловушку.
– Он ведь тоже здесь живет, – сказала она. – И он твой брат.
Рорик нахмурился. Затем неожиданно выпустил ее волосы, повернулся и встал с кровати. Не глядя на нее, открыл крышку сундука, рассеянно смахнув на пол наваленную сверху одежду, и достал рубашку.
Ивейна глядела, как он одевается, с облегчением и, в то же время, с острым чувством потери. Затем он повернулся к ней. Его лицо казалось напряженным, но холода в глазах не было.
– Наверное, тебе нужно это знать, – сказал он. – Оттара вызвали на поединок, и он опозорил себя.
Ивейна села, завернувшись в медвежью шкуру и обхватив колени руками.
– Поединок?
Рорик присел на край кровати и начал натягивать сапоги.
– Он попытался изнасиловать чужую жену. По правилам поединка, тот, кого вызвали, бьет первым, а когда Оттару не удалось поразить соперника с первого удара, он просто сбежал из круга. Мне пришлось заплатить отступное, чтобы многочисленные родственники его врага не гонялись за ним по всей Норвегии, жаждая мести.
– У саксов такой же обычай, – пробормотала Ивейна. – Родственники жертвы получают отступное от обидчика.
– Да, но мне пришлось взять Оттара с собой, пока не стихнут пересуды. Он не только попытался соблазнить добродетельную женщину, но и показал себя трусом.
– Гм. Неудивительно, что он дружил с Кетилем.
Улыбка промелькнула на лице Рорика. Он встал, взял кинжал, спрятал его в ножны и прикрепил к поясу.
– Есть разница, милая. Кетиль собирался жениться. Когда Орм ему отказал, Кетиль похитил девушку, чтобы принудить ее к браку.
Ивейна насмешливо выгнула бровь, но Рорик сделал вид, будто ничего не замечает. Она прищурилась.
– Так что же дальше?
– Она напоила его и сбежала. К несчастью, она заблудилась и вернулась домой только на следующий день, а Кетиль заявил, что ночь она провела с ним. Орм, который после смерти сына остался единственным мужчиной в семье, вызвал Кетиля на поединок, чтобы уличить его во лжи.
Ивейна помолчала, обдумывая странности в рассказе Рорика. Похоже, викинги не видят ничего постыдного в том, чтобы похитить женщину во время налета, но дома придерживаются строгого кодекса чести. Или все дело в том, что жертвами их налетов становятся англичане? Но почему тогда Рорик женился на ней?
– Туда я и поеду сегодня, – неожиданно сказал Рорик. – К родственникам Орма. Я должен рассказать им, что случилось.
Она взглянула на него с сочувствием.
– Мне очень жаль, Рорик. Я знаю, что тебе тяжело. Но ты ни в чем не виноват. Ты же не можешь предвидеть будущее.
Рорик помолчал, а затем повернулся к двери.
– Тогда мне было бы легче.
– Нет, но… Подожди! – крикнула Ивейна. Когда Рорик оглянулся, она лихорадочно попыталась найти хоть какую-нибудь причину, чтобы его задержать. Его неожиданный уход без единого прощального слова поверг ее в отчаяние.
– Рорик, что мучает твоего отца? Может, я сумею помочь ему, облегчить его страдания?
Морщина между его бровей разгладилась, но глаза остались печальными.
– Знахари говорят, что у него устало сердце. Ничего уже не поделаешь, да он и не примет помощи. Кстати, о помощи, – добавил он, когда Ивейна уже собиралась возразить, – сегодня утром тебе придется одеться без Анны. Первой в эту комнату должна войти Гуннхильд.
– А. – Девушка потупилась, густо покраснев то ли от стыда, то ли от смущения. – Я и сама справлюсь, – пробормотала она.
Рорик кивнул, помедлил, словно дожидаясь от нее еще каких-то слов, затем открыл дверь и вышел.
Когда Ивейна вошла в зал, все замерло. Рабыни, суетившиеся у висящих над очагом котлов, дружно повернулись к ней. Ингрид прекратила вытряхивать шкуры и уставилась на нее своими глазами-бусинками. Анна шагнула было вперед, но остановилась, когда какая-то девушка схватила ее за руку.
Гуннхильд встала из-за ткацкого станка и направилась к ней с неприязненным блеском в глазах.
Ивейна собралась с духом. Она намеревалась быть вежливой, чего бы ей это ни стоило.
– Доброе утро, Гуннхильд.
– Это мы еще посмотрим, – возразила Гуннхильд, проходя мимо нее и сворачивая к спальне. – И уже полдень на носу.
Ивейна поморщилась. Затем, заметив сгорбившегося в кресле Эгиля, решила, что только храбрость поможет ей завоевать уважение в этом доме. Она пересекла комнату, двигаясь с осторожностью, чтобы не повредить раненое колено.
Неожиданно напряжение схлынуло. Рабыни обменялись многозначительными улыбками и вернулись к своим котлам. Ингрид поджала губы. Девушка, стоящая рядом с Анной, что-то сказала, смыв тревогу с Анниного лица.
Даже на костлявом лице Эгиля появилась слабая улыбка.
– Сюда, детка, – сказал он, указывая на сиденье рядом с собой. – Ты ходишь так, словно всю ночь ездила верхом. Или на тебе ездили, – добавил он со скрипучим смехом. – Так что лучше присядь.
Ивейна обиженно на него посмотрела и подчинилась.
Он снова хмыкнул.
– Почему вы не отдыхаете, милорд? – Девушка взглянула на его посиневшие губы. Она надеялась, что Эгиль сумеет ответить на несколько мучивших ее вопросов, но боялась, что разговор отнимет у него слишком много сил.
– Еще успею отдохнуть в могиле, девочка моя. И называй меня Эгилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Он поднял голову и взглянул на нее прищуренными, блестящими глазами.
Ивейна сглотнула и попыталась заговорить. Только после нескольких неудачных попыток она поняла, что ей нечего сказать. Тяжелое биение его сердца под ее ладонью не давало ей сосредоточиться.
Но именно этот ускоренный ритм напомнил ей об осторожности. Между ними снова возникло напряжение. Мышцы под ее рукой казались стальными.
– Уже утро, – выдавила она. – Сейчас не… То есть, нам пора вставать и…
– Никто не ждет, что мы встанем вместе с рабами.
– Нет, но… – Ивейна убрала руку. – Это напомнило мне.… Чем я буду здесь заниматься?
Рорик посмотрел на нее, словно оценивая ее способность к сопротивлению, а затем перевел взгляд на ее локон, который по-прежнему сжимал в руке.
– Пока здесь хозяйничает Гуннхильд, можешь отдыхать. А когда она уедет, будешь делать все, что заблагорассудится. В пределах разумного, конечно.
– Ты хочешь ее отослать?
– Я знаю, что она будет возражать, но не хочу, чтобы она жила с тобой под одной крышей.
– А. – Ивейна задумалась. – А как же Оттар? Ты его тоже отошлешь?
– Может быть, – рассеянно ответил он, глядя на выпущенную из руки прядь. А затем снова схватил ее и принялся наматывать на палец. – Нечего ему тут бездельничать.
– Поэтому ему пришлось уехать из Норвегии? Из-за лени?
Его рука замерла.
– Что-то ты слишком часто спрашиваешь об Оттаре.
Ивейна сглотнула. Она почти не задумывалась, о чем говорит. И, похоже, снова угодила в ловушку.
– Он ведь тоже здесь живет, – сказала она. – И он твой брат.
Рорик нахмурился. Затем неожиданно выпустил ее волосы, повернулся и встал с кровати. Не глядя на нее, открыл крышку сундука, рассеянно смахнув на пол наваленную сверху одежду, и достал рубашку.
Ивейна глядела, как он одевается, с облегчением и, в то же время, с острым чувством потери. Затем он повернулся к ней. Его лицо казалось напряженным, но холода в глазах не было.
– Наверное, тебе нужно это знать, – сказал он. – Оттара вызвали на поединок, и он опозорил себя.
Ивейна села, завернувшись в медвежью шкуру и обхватив колени руками.
– Поединок?
Рорик присел на край кровати и начал натягивать сапоги.
– Он попытался изнасиловать чужую жену. По правилам поединка, тот, кого вызвали, бьет первым, а когда Оттару не удалось поразить соперника с первого удара, он просто сбежал из круга. Мне пришлось заплатить отступное, чтобы многочисленные родственники его врага не гонялись за ним по всей Норвегии, жаждая мести.
– У саксов такой же обычай, – пробормотала Ивейна. – Родственники жертвы получают отступное от обидчика.
– Да, но мне пришлось взять Оттара с собой, пока не стихнут пересуды. Он не только попытался соблазнить добродетельную женщину, но и показал себя трусом.
– Гм. Неудивительно, что он дружил с Кетилем.
Улыбка промелькнула на лице Рорика. Он встал, взял кинжал, спрятал его в ножны и прикрепил к поясу.
– Есть разница, милая. Кетиль собирался жениться. Когда Орм ему отказал, Кетиль похитил девушку, чтобы принудить ее к браку.
Ивейна насмешливо выгнула бровь, но Рорик сделал вид, будто ничего не замечает. Она прищурилась.
– Так что же дальше?
– Она напоила его и сбежала. К несчастью, она заблудилась и вернулась домой только на следующий день, а Кетиль заявил, что ночь она провела с ним. Орм, который после смерти сына остался единственным мужчиной в семье, вызвал Кетиля на поединок, чтобы уличить его во лжи.
Ивейна помолчала, обдумывая странности в рассказе Рорика. Похоже, викинги не видят ничего постыдного в том, чтобы похитить женщину во время налета, но дома придерживаются строгого кодекса чести. Или все дело в том, что жертвами их налетов становятся англичане? Но почему тогда Рорик женился на ней?
– Туда я и поеду сегодня, – неожиданно сказал Рорик. – К родственникам Орма. Я должен рассказать им, что случилось.
Она взглянула на него с сочувствием.
– Мне очень жаль, Рорик. Я знаю, что тебе тяжело. Но ты ни в чем не виноват. Ты же не можешь предвидеть будущее.
Рорик помолчал, а затем повернулся к двери.
– Тогда мне было бы легче.
– Нет, но… Подожди! – крикнула Ивейна. Когда Рорик оглянулся, она лихорадочно попыталась найти хоть какую-нибудь причину, чтобы его задержать. Его неожиданный уход без единого прощального слова поверг ее в отчаяние.
– Рорик, что мучает твоего отца? Может, я сумею помочь ему, облегчить его страдания?
Морщина между его бровей разгладилась, но глаза остались печальными.
– Знахари говорят, что у него устало сердце. Ничего уже не поделаешь, да он и не примет помощи. Кстати, о помощи, – добавил он, когда Ивейна уже собиралась возразить, – сегодня утром тебе придется одеться без Анны. Первой в эту комнату должна войти Гуннхильд.
– А. – Девушка потупилась, густо покраснев то ли от стыда, то ли от смущения. – Я и сама справлюсь, – пробормотала она.
Рорик кивнул, помедлил, словно дожидаясь от нее еще каких-то слов, затем открыл дверь и вышел.
Когда Ивейна вошла в зал, все замерло. Рабыни, суетившиеся у висящих над очагом котлов, дружно повернулись к ней. Ингрид прекратила вытряхивать шкуры и уставилась на нее своими глазами-бусинками. Анна шагнула было вперед, но остановилась, когда какая-то девушка схватила ее за руку.
Гуннхильд встала из-за ткацкого станка и направилась к ней с неприязненным блеском в глазах.
Ивейна собралась с духом. Она намеревалась быть вежливой, чего бы ей это ни стоило.
– Доброе утро, Гуннхильд.
– Это мы еще посмотрим, – возразила Гуннхильд, проходя мимо нее и сворачивая к спальне. – И уже полдень на носу.
Ивейна поморщилась. Затем, заметив сгорбившегося в кресле Эгиля, решила, что только храбрость поможет ей завоевать уважение в этом доме. Она пересекла комнату, двигаясь с осторожностью, чтобы не повредить раненое колено.
Неожиданно напряжение схлынуло. Рабыни обменялись многозначительными улыбками и вернулись к своим котлам. Ингрид поджала губы. Девушка, стоящая рядом с Анной, что-то сказала, смыв тревогу с Анниного лица.
Даже на костлявом лице Эгиля появилась слабая улыбка.
– Сюда, детка, – сказал он, указывая на сиденье рядом с собой. – Ты ходишь так, словно всю ночь ездила верхом. Или на тебе ездили, – добавил он со скрипучим смехом. – Так что лучше присядь.
Ивейна обиженно на него посмотрела и подчинилась.
Он снова хмыкнул.
– Почему вы не отдыхаете, милорд? – Девушка взглянула на его посиневшие губы. Она надеялась, что Эгиль сумеет ответить на несколько мучивших ее вопросов, но боялась, что разговор отнимет у него слишком много сил.
– Еще успею отдохнуть в могиле, девочка моя. И называй меня Эгилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53