Глава 19
Они с Саймоном пошли поприветствовать своих друзей, и Дэр понял, что его разум, наверное, совсем затуманился, раз уж он предложил прийти сюда, в самое популярное место джентльменов в Лондоне, за исключением клубов.
Слава Богу, Сент-Рейвен поприветствовал их, не говоря ни одного лишнего слова, и продолжил обсуждать скаковую лошадь, которую он недавно приобрел. Дэру оставалось только надеяться, что он сможет улучить минутку и попросить его не рассказывать ничего о роскошном фаэтоне. Наконец-то он понял, что даже тогда пытался произвести впечатление на Мару.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что приветствие Николаса Делейни было столь же беззаботным, но Дэр-то знал, что он успел быстро оценить его состояние одним метким взглядом.
И тут началось то, чего Дэр втайне опасался.
– Как раз то, что мне нужно! Хорошие всадники с глубокими кошельками.
Широко улыбающийся мужчина с русыми волосами, направляющийся в их сторону, был Майлз Кавана, еще один повеса, ирландец, страстью всей жизни которого было разведение лошадей.
– Вот одна из моих, – сообщил он, указывая на серую кобылу. – Что тут еще можно сказать? Начнем торги.
В окружении громких разговоров и веселых поддразниваний Дэр чувствовал, что его мозг вот-вот разорвется. Он не рисковал раскрыть рот. Одному Богу известно, что он мог бы сказать. Когда Саймон отвел его в сторону, он почувствовал себя как ребенок.
– Тебе стоит взглянуть поближе, – сказал Саймон, подводя его к серой кобыле.
– Да, – согласился Дэр и добавил: – Спасибо.
Он похлопал лошадь, которая и вправду была великолепна. Красавица с сильными мускулами и гордо изогнутой шеей повела на него умным глазом.
– Тебя волнует, в чьих руках ты в конце концов окажешься? – спросил Дэр, осматривая зубы лошади – просто так, проформы ради. – Похоже на аукцион рабов, не правда ли? Но Майлз не допустит, чтобы ты попала к плохому владельцу.
Майлз Кавана был зажиточным человеком и сам занимался продажей своих лошадей. Большую их часть он продал в Мелтоне во время охотничьего сезона только хорошим наездникам, про которых он знал, что они заботятся о своих животных. В Лондоне у него была договоренность с «Таттерсоллз». Он выставлял здесь некоторых лошадей, вероятно, просто для развлечения, но все же сам занимался продажей и выплачивал «Татту» их проценты.
Дэр боялся, что его охватит паника на людях. Неужели это будет происходить каждый раз, когда он попытается вести нормальную жизнь?
– Что ты думаешь? – спросил Саймон. – Мне бы лошадь не помешала.
Дэр оглянулся и улыбнулся другу:
– Ты собираешься охотиться? Даже после свадьбы?
– Но ведь Люс не бросил охоту, а ты можешь представить, чтобы Майлз мог так поступить? Я пропустил четыре великолепных сезона и намерен возместить упущенное удовольствие.
– А как же Дженси?
– У Люса есть то загородное место неподалеку от Мелтона, которое осмеливается носить название охотничьего домика. Во время охотничьего сезона он открыт для повес с женами, детьми, кошками и собаками. Но конечно, ты об этом знаешь.
Разумеется, Дэр знал.
– Я был там в начале 1815 года, – сказал Дэр. – Кажется, это было в другой жизни. Люс не был еще тогда женат. Никого из наших, кроме Николаса, Майлза, Френсиса и Кона, там не было. Кон и понятия не имел, что ему вновь придется сражаться. Хорошее было время.
Кто-то, скорее всего Люс, прислал ему приглашение в этом году. Охотиться верхом с собаками, скакать сломя голову, да и вообще оказаться на лошади было слишком для него этой зимой, он точно так же не смог бы справиться с шумной компанией, будь это даже компания друзей.
Он и сейчас не слишком хорошо справлялся, но ему нужно было это сделать. Вынудить Мару к жизни в тихом уединении – одно и то же, что запереть ценное растение в темном шкафу.
Он положил руку на лошадь, оценивая характер животного, невозмутимость кобылы, несмотря на всех людей, подходивших взглянуть на нее. Разумеется, его охотничьи лошади до сих пор ждали его, но молодое пополнение лишним не будет. И он понимал, что Завоевателя у него больше нет.
Он поговорил с грумом и запрыгнул на спину неоседланной лошади, чтобы проехать на ней по рингу, почувствовать ее движения.
– Ты у нее не найдешь ни одного изъяна! – крикнул Майлз с сильным ирландским акцентом. Он всегда переходил на ирландский акцент, когда начинал продавать лошадей. – Лучшая кровь прямиком из Ирландии.
– Перестань разговаривать, как торговец на базаре.
Взрыв смеха не испугал ни Дэра, ни лошадь, да лошадь и впрямь была именно такой, как обещал Майлз. Дэр пустил ее легким галопом, оценив ее отдачу, ум и, возможно, привязанность. Да и почему бы ей не привязаться к нему? Он был отличный наездник. Хотя уже давно не ездил.
Правда, он ехал верхом с Марой тем вечером, но они двигались шагом.
Ему внезапно захотелось пришпорить лошадь, вырваться из круга обступивших его людей, наружу, в парк, и скакать, скакать, скакать…
В другой мир.
В прошлое.
Во время до Ватерлоо.
Это был не путь к свободе, а желание, легкий вкус радости, неуверенная вера в то, что она достижима. Он остановил лошадь рядом с Майлзом и соскользнул с нее.
– Давай поговорим.
Сент-Рейвен начал было протестовать и жаловаться, что Дэр украл его серую кобылу, но Майлз велел вывести еще одну лошадь.
– Уверен, что эта понравится тебе ничуть не меньше. Превосходная скорость и выносливость. Ты еще никогда ничего подобного не видел.
Сент-Рейвен рассмеялся и принялся рассматривать гарцующую гнедую.
– Пятьсот гиней, – сказал Майлз.
– Хорошо.
Майлз уставился на него:
– Дэр, Дэр! Ты должен торговаться.
Поначалу Дэр согласился с предложенной ценой от безразличия – еще одного побочного эффекта наркотика. Но теперь у него возникло знакомое чувство – желание подурачиться.
– Но ведь ты бы не запрашивал такую сумму, если бы не нуждался.
Майлз побагровел:
– Что? Да что за мысль пришла тебе в голову? Лошадь стоит ничуть не меньше четырех сотен.
– Но я могу заплатить и пять, раз уж они тебе так нужны.
Вокруг начали собираться зрители.
– Ты хочешь оскорбить меня? – воскликнул Майлз в притворном гневе. – Нужны? Нужны! Разве я не лучший заводчик лошадей в Ирландии, да и в придачу владелец Клонаха? Я не возьму с тебя больше четырех сотен, на этом и покончим.
– Боже святый, у меня и в мыслях не было оскорбить друга. Приношу свои извинения. Давай лучше сговоримся на трехстах пятидесяти, чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений.
Глаза Майлза блеснули, но затем он рассмеялся:
– Парень! Вот это мой старый Дэр!
Он протянул руку, и Дэр с размаху вложил в нее свою ладонь, как издавна принято у торговцев лошадьми, не забывая при этом, что все вокруг улыбаются, словно он ребенок, сделавший что-то забавное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78