Вначале холодный компресс причинял одно беспокойство, однако по мере охлаждения ткани болезненная пульсация в ноге прекратилась. Это средство, а также выпитое по совету Торгуна пиво, которое, по его словам, ускорит лечение или по крайней мере поможет лучше перенести его, оказало благотворное действие.
На следующее утро она вновь попыталась встать на больную ногу, но не успела воспользоваться своим самодельным костылем, как подошел Торгуй и сказал:
— Подожди, у меня есть для тебя кое-что получше.
Бретана с недоверием подняла брови. Удивлению ее не было предела, когда викинг показал ей палку с горизонтально закрепленным сверху упором.
— Ты это сделал для меня? — спросила она.
— Меня не очень-то устраивает, когда ты в постели. — Торгуй не мог сдержать улыбки от этой невольной игры слов. — Я имею в виду, что ты лучше будешь справляться с домашними делами, если сможешь ходить. Думаю, что это будет получше метлы.
С этими словами Торгуй поместил поперечину костыля под мышку Бретаны, отступил назад, и Бретана начала осторожно переносить на него тяжесть тела. К ее радости, движения стали гораздо более удобными и не такими болезненными, чем прыжки на одной ноге.
— Думаю, тебе это доставит удовольствие. — Торгун протянул Бретане корзинку, до краев наполненную сочными красными ягодами.
— Вот уже четвертый раз за эти дни ты приносишь мне землянику. Можно подумать, что ты наделяешь ее особыми целебными свойствами.
— Во всяком случае, она явно улучшила твое настроение.
Бретану и озадачивало, и смущало это новое качество Торгуна — его галантность. После той унизительной близости он проявлял к ней такое уважение, которое ну никак не вязалось со сложившимся у нее представлением о викинге. Было ли тому причиной ее физически беспомощное состояние или же он старался загладить вину за свой бессовестный поступок!
— Не тебе беспокоиться о моем настроении. Оно улучшится только после того, как я снова окажусь в Глендонвике. — Торгун ощутил ее растущее раздражение. Ягоды были попыткой ублажить ее.
— Я оставлю ягоды здесь. Торгун поставил корзинку на стол. В эти последние дни он тщательно избегал каких-либо физических контактов с ней. Это не ускользнуло от внимания Бретаны.
— Я обожаю их, спасибо. — Когда она потянулась к корзинке и взяла ягоду, Торгун быстро отдернул руку. Она по-прежнему терялась в догадках, что же с ним случилось — почему его отношение к ней так резко изменилось.
Нельзя же сказать, что в ту злополучную ночь он испытывал к ней отвращение. О, нет! И все же, с тех пор он тщательно избегал любого прикосновения к ней и даже никак не помогал ей управляться с этим самодельным костылем, хотя оба прекрасно знали, что помощь с его стороны сильно облегчила бы ее страдания.
Может, его уже не влечет к ней физически?
Бретана знала, что выглядит сейчас очень неказисто: чего стоит это чиненое-перечиненное платье с множеством заплат или ее волосы, туго стянутые на затылке — так удобнее работать по хозяйству… А ее и без того неизящные движения выглядели просто нелепыми из-за этого ужасного костыля. Да, сейчас она не такой уж желанный приз, не то что раньше, в других, более благоприятных обстоятельствах.
И тут она опомнилась, пораженная ходом своих мыслей. Что это с ней происходит? Ей не нравится, что ее честь вновь не подвергается угрозе? А может, в глубине души она как раз и делает такую надежду?
— Горькая попалась? — спросил Торгун, заметив резкое движение Бретаны.
— Что? — едва продохнула Бретана, так как ее рот был набит сочными ягодами. — Нет, нет, ягоды отменные. Я просто подумала о нашей свекле.
— Эйнар наверняка привезет что-нибудь повкуснее.
— Кстати, об Эйнаре, он что, приезжает сюда каждый год? — спросила Бретана, довольная тем, что может отвлечься от занимавших ее мыслей.
— Да, сторожевые посты были устроены моим отцом Харальдом, чтобы предотвращать пиратские набеги фризов. Их торговые занятия в Хебеди приносят много серебра, но только если есть что продать. В последнее время наименее усердные среди них пришли к выводу, что грабить наши суда легче, чем самим заниматься морской торговлей. И вот этот аванпост, хотя он и малочислен, как раз и предназначен для борьбы с их грабежами.
Торгуна обнадежил вопрос Бретаны, поскольку он считал проявленный ей интерес пусть маленьким, но многоообещающим шагом к тому, чтобы перевести разговор на тему их общего происхождения и сделать так, чтобы она смирилась с ним.
Ничего удивительного нет в том, что, будучи саксонкой, она боялась и ненавидела скандинавов. Набеги последних двадцати лет, часть которых предпринималась его соплеменниками, а другие фризами и ютландцами, не делали их привлекательными в глазах саксов. И, тем не менее, если он хочет успешно претворить в жизнь свой план, надо во что бы то ни стало заручиться ее доверием. Он был уверен, что этого можно добиться только одним — жестокой правдой, которую он должен сообщить ей.
Бретана отвернулась от Торгуна. Напряженная поза выдавала ее беспокойство.
— Хебеди, Трондберген, Норманландия. Слова такие же странные, как и эти ужасные люди. Для чего тебе нужна там саксонка?
— Мне она не нужна. Все дело в твоем отце. Озадаченная, Бретана на какое-то мгновение сначала нахмурила брови. Положив костыль на стол и откинувшись назад, она обеими руками уперлась в бедра.
— Знаешь, сегодня я совсем не расположена отгадывать твои загадки.
— Никакой загадки и нет, миледи. Хотя поначалу это и может поразить твое воображение.
— Я хочу знать о причинах своего похищения. Похоже, что наконец-то ты ответишь на вопрос, который я все время, с самого начала нашего злополучного знакомства, задаю тебе, не так ли?
— Только в том случае, если ты пожелаешь выслушать мой ответ. — Торгун знал, что факты он должен сообщать очень постепенно, а не обрушивать на Бретану всю правду сразу от начала до конца.
— Тебе лучше присесть.
— Ладно, — нетерпеливо ответила девушка, почти выведенная из себя уклончивостью собеседника. Видя, что он не начнет, пока его просьба не будет выполнена, она осторожно опустилась на дерновый пол, прищуренными глазами скептически рассматривая Торгуна.
Тот понял, что дальнейшего промедления она уже не выдержит.
— Твоя мать Эйлин не всегда жила в Англии, — начал он. Его слова сразу же вызвали реакцию, которой он так опасался.
— Не смей говорить о моей матери! — закричала Бретана. — И откуда ты вообще знаешь ее имя?
— Прошу, выслушай, а уж потом обвиняй меня в чем хочешь.
— Так вот, одно время она жила в Трондбергене и была возлюбленной знатного человека, у викингов это называется ярл, по имени Магнус. Ты их ребенок, и в тебе половина скандинавской и половина саксонской крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
На следующее утро она вновь попыталась встать на больную ногу, но не успела воспользоваться своим самодельным костылем, как подошел Торгуй и сказал:
— Подожди, у меня есть для тебя кое-что получше.
Бретана с недоверием подняла брови. Удивлению ее не было предела, когда викинг показал ей палку с горизонтально закрепленным сверху упором.
— Ты это сделал для меня? — спросила она.
— Меня не очень-то устраивает, когда ты в постели. — Торгуй не мог сдержать улыбки от этой невольной игры слов. — Я имею в виду, что ты лучше будешь справляться с домашними делами, если сможешь ходить. Думаю, что это будет получше метлы.
С этими словами Торгуй поместил поперечину костыля под мышку Бретаны, отступил назад, и Бретана начала осторожно переносить на него тяжесть тела. К ее радости, движения стали гораздо более удобными и не такими болезненными, чем прыжки на одной ноге.
— Думаю, тебе это доставит удовольствие. — Торгун протянул Бретане корзинку, до краев наполненную сочными красными ягодами.
— Вот уже четвертый раз за эти дни ты приносишь мне землянику. Можно подумать, что ты наделяешь ее особыми целебными свойствами.
— Во всяком случае, она явно улучшила твое настроение.
Бретану и озадачивало, и смущало это новое качество Торгуна — его галантность. После той унизительной близости он проявлял к ней такое уважение, которое ну никак не вязалось со сложившимся у нее представлением о викинге. Было ли тому причиной ее физически беспомощное состояние или же он старался загладить вину за свой бессовестный поступок!
— Не тебе беспокоиться о моем настроении. Оно улучшится только после того, как я снова окажусь в Глендонвике. — Торгун ощутил ее растущее раздражение. Ягоды были попыткой ублажить ее.
— Я оставлю ягоды здесь. Торгун поставил корзинку на стол. В эти последние дни он тщательно избегал каких-либо физических контактов с ней. Это не ускользнуло от внимания Бретаны.
— Я обожаю их, спасибо. — Когда она потянулась к корзинке и взяла ягоду, Торгун быстро отдернул руку. Она по-прежнему терялась в догадках, что же с ним случилось — почему его отношение к ней так резко изменилось.
Нельзя же сказать, что в ту злополучную ночь он испытывал к ней отвращение. О, нет! И все же, с тех пор он тщательно избегал любого прикосновения к ней и даже никак не помогал ей управляться с этим самодельным костылем, хотя оба прекрасно знали, что помощь с его стороны сильно облегчила бы ее страдания.
Может, его уже не влечет к ней физически?
Бретана знала, что выглядит сейчас очень неказисто: чего стоит это чиненое-перечиненное платье с множеством заплат или ее волосы, туго стянутые на затылке — так удобнее работать по хозяйству… А ее и без того неизящные движения выглядели просто нелепыми из-за этого ужасного костыля. Да, сейчас она не такой уж желанный приз, не то что раньше, в других, более благоприятных обстоятельствах.
И тут она опомнилась, пораженная ходом своих мыслей. Что это с ней происходит? Ей не нравится, что ее честь вновь не подвергается угрозе? А может, в глубине души она как раз и делает такую надежду?
— Горькая попалась? — спросил Торгун, заметив резкое движение Бретаны.
— Что? — едва продохнула Бретана, так как ее рот был набит сочными ягодами. — Нет, нет, ягоды отменные. Я просто подумала о нашей свекле.
— Эйнар наверняка привезет что-нибудь повкуснее.
— Кстати, об Эйнаре, он что, приезжает сюда каждый год? — спросила Бретана, довольная тем, что может отвлечься от занимавших ее мыслей.
— Да, сторожевые посты были устроены моим отцом Харальдом, чтобы предотвращать пиратские набеги фризов. Их торговые занятия в Хебеди приносят много серебра, но только если есть что продать. В последнее время наименее усердные среди них пришли к выводу, что грабить наши суда легче, чем самим заниматься морской торговлей. И вот этот аванпост, хотя он и малочислен, как раз и предназначен для борьбы с их грабежами.
Торгуна обнадежил вопрос Бретаны, поскольку он считал проявленный ей интерес пусть маленьким, но многоообещающим шагом к тому, чтобы перевести разговор на тему их общего происхождения и сделать так, чтобы она смирилась с ним.
Ничего удивительного нет в том, что, будучи саксонкой, она боялась и ненавидела скандинавов. Набеги последних двадцати лет, часть которых предпринималась его соплеменниками, а другие фризами и ютландцами, не делали их привлекательными в глазах саксов. И, тем не менее, если он хочет успешно претворить в жизнь свой план, надо во что бы то ни стало заручиться ее доверием. Он был уверен, что этого можно добиться только одним — жестокой правдой, которую он должен сообщить ей.
Бретана отвернулась от Торгуна. Напряженная поза выдавала ее беспокойство.
— Хебеди, Трондберген, Норманландия. Слова такие же странные, как и эти ужасные люди. Для чего тебе нужна там саксонка?
— Мне она не нужна. Все дело в твоем отце. Озадаченная, Бретана на какое-то мгновение сначала нахмурила брови. Положив костыль на стол и откинувшись назад, она обеими руками уперлась в бедра.
— Знаешь, сегодня я совсем не расположена отгадывать твои загадки.
— Никакой загадки и нет, миледи. Хотя поначалу это и может поразить твое воображение.
— Я хочу знать о причинах своего похищения. Похоже, что наконец-то ты ответишь на вопрос, который я все время, с самого начала нашего злополучного знакомства, задаю тебе, не так ли?
— Только в том случае, если ты пожелаешь выслушать мой ответ. — Торгун знал, что факты он должен сообщать очень постепенно, а не обрушивать на Бретану всю правду сразу от начала до конца.
— Тебе лучше присесть.
— Ладно, — нетерпеливо ответила девушка, почти выведенная из себя уклончивостью собеседника. Видя, что он не начнет, пока его просьба не будет выполнена, она осторожно опустилась на дерновый пол, прищуренными глазами скептически рассматривая Торгуна.
Тот понял, что дальнейшего промедления она уже не выдержит.
— Твоя мать Эйлин не всегда жила в Англии, — начал он. Его слова сразу же вызвали реакцию, которой он так опасался.
— Не смей говорить о моей матери! — закричала Бретана. — И откуда ты вообще знаешь ее имя?
— Прошу, выслушай, а уж потом обвиняй меня в чем хочешь.
— Так вот, одно время она жила в Трондбергене и была возлюбленной знатного человека, у викингов это называется ярл, по имени Магнус. Ты их ребенок, и в тебе половина скандинавской и половина саксонской крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73