Умных он уважает. Среди наших рож увидеть русскую для него это праздник... Кстати, Фидель пьет? - В меру. - Подходит. Это чтоб они вместе - при случае - могли дуэтом и "Уральскую рябинушку".
Никому - ни Дарьяне Манукяновне, ни друзьям-министрам, ни даже родному брату - он не признался, что такой человек как Фидель Михайлович, нужен не президенту, а ему. Он поможет занять главную должность, но сначала, конечно, ему нужно будет стать премьером. Президент без поддержки медицины довольно скоро перекочует в мир иной, и тогда, согласно конституции, он, уже премьер Пузырев-Суркис, автоматически становится президентом, вернее, пока исполняющим обязанности. На очередных выборах, как правило, побеждает и.о. - большинство голосов ему обеспечивают властные структуры - они ставят оппозицию в железные рамки, надевают ей своего рода наручники. По-другому и не может быть в демократическом государстве.
Этот план предстояло осуществить самому, не посвящая в него даже самого господа бога, если таковой имеется. Разные детали плана будут реализовывать разные люди. Как в свое время по воле автора капитан Немо строил свой "Натилиус". Намеками он кое-кому даст понять, что акция затевается против Банкира, лесопромышленника и держателя общака Северо-Западного политбюро.
В своем служебном рвении Януарий Денисович выкладывался перед президентом: женщины семьи президента были им очарованы, не уставали нашептывать президенту, что для России Януарий Денисович самый идеальный премьер. Но президент - в политике волк матерый - не спешил убирать корявоговорящего премьера и на его место ставить Суркиса. Он словно чувствовал подвох. Да и фамилия насторожит любого русского. Вдобавок странное имя. Вроде и родители не дураки - как-никак отец пропагандист полка, а мать из торгового сословия - не приняли во внимание очевидное: в стране, где проживаешь, дают имена и фамилии коренной нации - в России это Сидоровы, Яковлевы, Киреевы, на Украине - Кириенки, в Польше - Явлинские, на Кавказе - Алиевы, в Белоруссии - Поздняки и так далее. Фамилия - это обложка паспорта. Не подумали Пузыревы-Суркисы, произведя огненно-рыжего Януария...
Президент колебался - не подписывал указ о смещении одного и назначении другого - тем самым невольно отдалял от себя свою смерть.
35
Когда человек затевает подлость, он уверен, что только он один посвящен в свою тайну и что никому не придет в голову усомниться в его порядочности. Да и кто усомнится в человеке, занимающему высокий государственный пост? Ведь на высоту - веками внушается обывателю - идут люди государственные. А значит, надежные и проверенные.
К таким, по заверениям телеведущих, принадлежал и молодой реформатор Януарий Денисович. Почти каждый вечер его худощавое лицо с петушиным носиком и сурчиными глазками мелькало на цветных экранах. В каждой российской семье к этому лицу привыкли, как привыкают к купленной на базаре иконе, его уже перестали замечать, как не замечают заставку программы "Время".
Но среди десятков миллионов телезрителей был один, который фиксировал в своей памяти его каждое слово, каждый жест, отмечал, как с годами менялось это рыжее лицо: ранее снисходительно улыбчивое, теперь сурово-надменное - лицо вечного руководителя. В голосе этого молодого реформатора все чаще звенела сталь, особенно когда он произносил надгробные речи по убиенным своим соратникам. В Питере все чаще киллеры подсиживали его друзей, дырявили им головы. "Мы обязательно найдем убийц и жестоко их накажем". Это была его дежурная фраза.
Убийц пока не находили и наказывать было некого.
Человек, следивший за Пузыревым-Суркисом, не желал ему скорой смерти. Он жаждал уничтожить его собственноручно, но прежде - лишить капиталов.
Этим человеком был профессор Герчик.
Догадывался ли Януарий Денисович, что смерть ему готовит не кто иной, как личный врач его брата?
Тут надо быть господом богом. А божественными качествами олигарх не обладал.
Но в его изощренном мозгу жило не чувство, а всего лишь предчувствие страха. И оно время от времени давало о себе знать. Так иной раз досаждает микроскопическая заноза от иголки кактуса: не нажмешь - не беспокоит, а нажмешь - отзывается острой болью.
Обычно занозу вынимают сразу. Заноза, которую Януарий Денисович не вынул по горячим следам, нет-нет да и беспокоила память.
"Надо было ту стервозу прикончить. Тогда еще. Немедленно", - корил себя, вспоминая теперь уже давнюю историю.
...Был такой же, как этот, солнечный апрельский день. Вечером на рублевскую виллу должны были нагрянуть гости - профессор из Чикаго и его друг нью-йоркский банкир. Гости пожелают сыграть на лужайке в покер, а мячи - их не покажешь гостям - ободранные, будто их грызли собаки.
Януарий Денисович подъехал на "Вольво" к спортивному магазину и вдруг через тонированное стекло увидел девушку в белой шапочке и в белом спортивном костюме фирмы "Адидас".Она в теннисную сумку прятала только что купленную ракетку - девушка несомненно направлялась на теннисный корт.
Она стояла буквально в метре от подъехавшей "Вольво". Телохранитель ещё не успел распахнуть дверцу, Януарий Денисович, сидевший сзади, положил ему руку на плечо: обожди.
Девушка не могла закрыть сумку, дергала "молнию", и за эти несколько секунд, пока возилась с сумкой, он успел её рассмотреть. Ей было лет шестнадцать. По красоте она не уступала тем, чьи портреты украшают Третьяковскую галерею: крупные черные глаза, смуглое личико, изящный носик, полноватые губы.
"Нашего племени, - определил он безошибочно. - Небось ещё не распечатана. Вот я её и распечатаю".
Дальше все произошло стремительно. Он мигнул телохранителю, глазами показал на девушку в белом спортивном костюме и одновременно приоткрыл дверцу, давая понять, куда спортсменку бросить.
Девушка даже ойкнуть не успела. И редкие прохожие не обратили внимания на то, как плечистый молодой человек помогал ей сесть в машину. Она не знала, куда её везут, и не могла звать на помощь: её глаза и рот были заклеены пластырем.
Привезли её на Рублевское шоссе, поместили в темную комнату. Голодной продержали до позднего вечера. Вечером она слышала голоса, по ним она определила, что хозяин принимает гостей. Гости говорили по-английски с американским акцентом.
Где-то ближе к полночи гости уехали, и тогда в темную комнату вошел, как девушка поняла, хозяин виллы и с ним ещё кто-то, по всей вероятности, тот, кто её хватал и заталкивал в машину. - Будем знакомиться, - сказал хозяин. - как тебя зовут, девочка?
- Выпустите меня! Вам придется ответить, - угрожающе пообещала пленница. - Вы как Берия. Тот тоже девушек хватал на улице. - "Тоже, тоже", - передразнил. - Сравнила...с врагом народа... Ну, так как тебя звать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Никому - ни Дарьяне Манукяновне, ни друзьям-министрам, ни даже родному брату - он не признался, что такой человек как Фидель Михайлович, нужен не президенту, а ему. Он поможет занять главную должность, но сначала, конечно, ему нужно будет стать премьером. Президент без поддержки медицины довольно скоро перекочует в мир иной, и тогда, согласно конституции, он, уже премьер Пузырев-Суркис, автоматически становится президентом, вернее, пока исполняющим обязанности. На очередных выборах, как правило, побеждает и.о. - большинство голосов ему обеспечивают властные структуры - они ставят оппозицию в железные рамки, надевают ей своего рода наручники. По-другому и не может быть в демократическом государстве.
Этот план предстояло осуществить самому, не посвящая в него даже самого господа бога, если таковой имеется. Разные детали плана будут реализовывать разные люди. Как в свое время по воле автора капитан Немо строил свой "Натилиус". Намеками он кое-кому даст понять, что акция затевается против Банкира, лесопромышленника и держателя общака Северо-Западного политбюро.
В своем служебном рвении Януарий Денисович выкладывался перед президентом: женщины семьи президента были им очарованы, не уставали нашептывать президенту, что для России Януарий Денисович самый идеальный премьер. Но президент - в политике волк матерый - не спешил убирать корявоговорящего премьера и на его место ставить Суркиса. Он словно чувствовал подвох. Да и фамилия насторожит любого русского. Вдобавок странное имя. Вроде и родители не дураки - как-никак отец пропагандист полка, а мать из торгового сословия - не приняли во внимание очевидное: в стране, где проживаешь, дают имена и фамилии коренной нации - в России это Сидоровы, Яковлевы, Киреевы, на Украине - Кириенки, в Польше - Явлинские, на Кавказе - Алиевы, в Белоруссии - Поздняки и так далее. Фамилия - это обложка паспорта. Не подумали Пузыревы-Суркисы, произведя огненно-рыжего Януария...
Президент колебался - не подписывал указ о смещении одного и назначении другого - тем самым невольно отдалял от себя свою смерть.
35
Когда человек затевает подлость, он уверен, что только он один посвящен в свою тайну и что никому не придет в голову усомниться в его порядочности. Да и кто усомнится в человеке, занимающему высокий государственный пост? Ведь на высоту - веками внушается обывателю - идут люди государственные. А значит, надежные и проверенные.
К таким, по заверениям телеведущих, принадлежал и молодой реформатор Януарий Денисович. Почти каждый вечер его худощавое лицо с петушиным носиком и сурчиными глазками мелькало на цветных экранах. В каждой российской семье к этому лицу привыкли, как привыкают к купленной на базаре иконе, его уже перестали замечать, как не замечают заставку программы "Время".
Но среди десятков миллионов телезрителей был один, который фиксировал в своей памяти его каждое слово, каждый жест, отмечал, как с годами менялось это рыжее лицо: ранее снисходительно улыбчивое, теперь сурово-надменное - лицо вечного руководителя. В голосе этого молодого реформатора все чаще звенела сталь, особенно когда он произносил надгробные речи по убиенным своим соратникам. В Питере все чаще киллеры подсиживали его друзей, дырявили им головы. "Мы обязательно найдем убийц и жестоко их накажем". Это была его дежурная фраза.
Убийц пока не находили и наказывать было некого.
Человек, следивший за Пузыревым-Суркисом, не желал ему скорой смерти. Он жаждал уничтожить его собственноручно, но прежде - лишить капиталов.
Этим человеком был профессор Герчик.
Догадывался ли Януарий Денисович, что смерть ему готовит не кто иной, как личный врач его брата?
Тут надо быть господом богом. А божественными качествами олигарх не обладал.
Но в его изощренном мозгу жило не чувство, а всего лишь предчувствие страха. И оно время от времени давало о себе знать. Так иной раз досаждает микроскопическая заноза от иголки кактуса: не нажмешь - не беспокоит, а нажмешь - отзывается острой болью.
Обычно занозу вынимают сразу. Заноза, которую Януарий Денисович не вынул по горячим следам, нет-нет да и беспокоила память.
"Надо было ту стервозу прикончить. Тогда еще. Немедленно", - корил себя, вспоминая теперь уже давнюю историю.
...Был такой же, как этот, солнечный апрельский день. Вечером на рублевскую виллу должны были нагрянуть гости - профессор из Чикаго и его друг нью-йоркский банкир. Гости пожелают сыграть на лужайке в покер, а мячи - их не покажешь гостям - ободранные, будто их грызли собаки.
Януарий Денисович подъехал на "Вольво" к спортивному магазину и вдруг через тонированное стекло увидел девушку в белой шапочке и в белом спортивном костюме фирмы "Адидас".Она в теннисную сумку прятала только что купленную ракетку - девушка несомненно направлялась на теннисный корт.
Она стояла буквально в метре от подъехавшей "Вольво". Телохранитель ещё не успел распахнуть дверцу, Януарий Денисович, сидевший сзади, положил ему руку на плечо: обожди.
Девушка не могла закрыть сумку, дергала "молнию", и за эти несколько секунд, пока возилась с сумкой, он успел её рассмотреть. Ей было лет шестнадцать. По красоте она не уступала тем, чьи портреты украшают Третьяковскую галерею: крупные черные глаза, смуглое личико, изящный носик, полноватые губы.
"Нашего племени, - определил он безошибочно. - Небось ещё не распечатана. Вот я её и распечатаю".
Дальше все произошло стремительно. Он мигнул телохранителю, глазами показал на девушку в белом спортивном костюме и одновременно приоткрыл дверцу, давая понять, куда спортсменку бросить.
Девушка даже ойкнуть не успела. И редкие прохожие не обратили внимания на то, как плечистый молодой человек помогал ей сесть в машину. Она не знала, куда её везут, и не могла звать на помощь: её глаза и рот были заклеены пластырем.
Привезли её на Рублевское шоссе, поместили в темную комнату. Голодной продержали до позднего вечера. Вечером она слышала голоса, по ним она определила, что хозяин принимает гостей. Гости говорили по-английски с американским акцентом.
Где-то ближе к полночи гости уехали, и тогда в темную комнату вошел, как девушка поняла, хозяин виллы и с ним ещё кто-то, по всей вероятности, тот, кто её хватал и заталкивал в машину. - Будем знакомиться, - сказал хозяин. - как тебя зовут, девочка?
- Выпустите меня! Вам придется ответить, - угрожающе пообещала пленница. - Вы как Берия. Тот тоже девушек хватал на улице. - "Тоже, тоже", - передразнил. - Сравнила...с врагом народа... Ну, так как тебя звать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78