Клянусь в этом.
— Мелмордха, ты всегда смущаешься, как любой другой человек. Ты просто невезучий, только и всего.
Выразительный рот Мелмордхи выгнулся в улыбке, его глаза перебежали на Сирбхолла и снова на Мюртаха.
— Ты должен признать, — сказал он кротко, — что я, по крайней мере, дал ирландский совет датчанам.
Мюртах засмеялся:
— И ты плохо играешь в шахматы. Об этих двух случаях с тобой в Ирландии знает каждый.
— Что ты им должен, что ты не хочешь идти со мной? Верность?
— Я не должен им ничего. Не думай, что я настолько кроток, что я не думал о том, как содрать с них шкуру за это.
— Я знаю. Мы говорили об этом однажды, помнишь? Тогда я подумал, что ты благоразумен и выдержан, но теперь… Как думает человек с мечом в руке. — Мелмордха улыбнулся. — Я был удивлен, что они держали совет в Таре. Мелсечлэйн явно в это дело залез по уши.
— Нет. Не заблуждайся. Это не имеет никакого отношения к Мелсечлэйну. Он там из-за иностранцев, которые придут, чтобы помочь тебе, и если бы это не касалось ярла Оркнея и остальных, он был бы где-нибудь еще. Он намерен помогать Верховному королю не больше, чем я, и это раздражает его.
— У меня другое впечатление.
— Что ж, я это вижу так, и у меня нет руки с мечом, которая бы думала о чем-то.
— Это так. Это так, — Мелмордха скривил рот. — Или это рука с тетивой такая благоразумная?
— Еще разумнее. Тетиву натягивают только два пальца, а остальные остаются целиком для того, чтобы думать.
Мелмордха засмеялся.
— Если бы Мелсечлэйн играл в этом главную роль, то даже если бы ты привел всю Данию и Норвегию сюда на нас, я бы пальцем не шелохнул, чтобы помочь ему. Я сделаю то, что сделал в последней войне, ты знаешь, позаботился бы о стадах своих и…
— Пустил нас к себе, — грубо сказал Мелмордха, — накормил нас и выбросил своих детей из кроватей, чтобы мы могли спать.
У Сирбхолла дернулась голова.
— Но это был Верховный король, и он побеспокоился, чтобы найти меня и позвать на этот совет, — Мюртах выбросил свои ладони на стол. — Ты понимаешь, что это такое.
— Да, — длинное темное лицо Мелмордхи помрачнело. — Ты до сих пор все еще не понимаешь. Они не хотят оставить тебя одного в стороне. Мелсечлэйн может это позволить. Но мелкие кланы, мак Махон и другие, они не хотят того, что ты пытаешься сделать. Господи, ты представил их как преступников!
— Они признают это или будут задавлены до смерти. Одно из двух.
Сирбхолл отрезал кусок мяса и сунул его в рот. Мюртах взглянул на него.
— Что они могут сделать против меня? Снова устроить нам резню? Нет, для этого им потребуется король, как это они сделали в последний раз. Мелсечлэйн воздержится от этого. Я не беспокою Мелсечлэйна.
— Беспокоишь.
— Нет.
— Не знаю, не знаю.
— Если ты поразмыслишь об этом, то увидишь, что я прав.
Мелмордха посмотрел на свое вино, потом перевел взгляд на сидящего напротив Сирбхолла и долго смотрел на него.
— Он сохраняет молчание, — сказал Мюртах. — Мы все это выяснили некоторое время назад.
— Он говорил мне.
Мюртах взглянул на Сирбхолла, который отказывался глядеть куда-либо, кроме своего кубка с вином.
— Ого, — сказал Мюртах. — Сейчас я это вижу. Мелмордха ничего не сказал, только улыбнулся.
— Ладно, я предоставлю тебе в полное распоряжение свою лучшую спальню, и мы можем разговаривать всю ночь, но ради блага нас обоих, я думаю, ты должен выспаться и уехать.
— Ты так нервничаешь.
— Я не могу держать моих домочадцев все время за дверью. А они знают, что ты имеешь привычку разъезжать по округе? Я имею в виду королей. Если нет, то, я думаю, лучше им и не знать.
— Да. — Мелмордха встал. — Я устал. Мюртах поднялся.
— Я полагаю, что это так же для моего блага, как и для твоего. Но это все же необычно для тебя — странствовать так.
— Я должен знать, что происходит.
— И ты не мог для этого кого-нибудь послать?
— Король Лейнстера должен выполнять работу короля Лейнстера.
Мюртах внимательно посмотрел на него и улыбнулся:
— Если когда-нибудь наступит день, когда тебе придется бежать и Лейнстер закроется для тебя, приходи сюда.
Они вошли в пустую спальную комнату, и Мюртах затворил дверь.
Лампа в комнате светила тускло, и Мюртах едва мог разглядеть лицо Мелмордхи.
— Ради твоего блага я бы никогда не приехал сюда, если бы все не складывалось так плохо, — сказал Мелмордха, — и я приехал к тебе, потому что ты никогда не был моей жертвой. Но если времена так сложатся, что тебе придется бежать, Мюртах, приходи ко мне.
Мюртах улыбнулся:
— Ты слишком много думаешь обо всем этом, чем следовало бы. Выспись хорошенько. Если тебе что-нибудь потребуется, позови меня.
Он вышел. Сирбхолл поджидал его и, когда он достиг входной двери, прошипел:
— Почему ты вообще слушаешь его?
— Мы были друзьями еще до того, как ты родился. И если я захотел выслушать его, когда он вне себя от мысли, что потерпит поражение, то это мне решать.
— Ты думаешь, он…
— О, мне кажется, он предпочтет быть побитым нами, чем датчанами. Если он и датчане побьют королей, то датчане повернут на него, и он понимает это.
— Тогда почему он в союзе с ними?
— Ты слышал его. Сигтругг его племянник, и Сигтругг король Дублина, если не ирландский король, то, по крайней мере, король в Ирландии. Он сказал, что не знал, что они позвали ярла Оркнея и других.
— А как ты думаешь, кого других они приведут? Мюртах стоял под ранним солнечным светом. Туман рассеивался.
— Все мечи и топоры Южных Островов. Каждый корабль на побережье Ирландии и Англии, каждого исландца, которому надоело быть фермером, каждого…
— У тебя так звучит, словно весь мир.
— У ярла Оркнея великое имя.
Эгон улыбался перед ними, ожидая, когда Мюртах закончит.
— Папа, мы сможем пускать стрелы сегодня?
— Амбар очищен?
— Да, отец.
— И лошади вычищены, и весь мусор из дома выметен, и ты вынес всю листву к стене за амбаром?
— Все, все… кроме листьев.
— Хорошо. Мы немного постреляем.
— Я пойду и взгляну на могилу Финнлэйта, — сказал Сирбхолл.
— Как ты сходишь, там нападала листва…
— Я займусь этим, — Сирбхолл улыбнулся и зашагал.
— А кто был тот другой человек, папа?
— Я мог бы сказать тебе, что это торговец лошадьми, который приехал из Коннэута с твоим дядей. — Мюртах направился в дом за их луками.
— Но это не так, — сказал Эгон.
— А как ты узнал?
Они вышли из ворот и двинулись вокруг задов частокола в сторону водопада. Эгон сказал:
— Я помню его. Он был здесь прошлым летом.
— Я думаю, для тебя будет лучше, если ты не будешь знать, кто он.
— Ах, папа.
На поле под скалой было мало травы и мало солнечного света. Мюртах соорудил мишень кинжалом на буковом дереве, он это сделал еще тогда, когда они впервые пришли на этот глен, с той поры мишень потемнела, покрылась рубцами, а потому хорошо выделялась на створе дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Мелмордха, ты всегда смущаешься, как любой другой человек. Ты просто невезучий, только и всего.
Выразительный рот Мелмордхи выгнулся в улыбке, его глаза перебежали на Сирбхолла и снова на Мюртаха.
— Ты должен признать, — сказал он кротко, — что я, по крайней мере, дал ирландский совет датчанам.
Мюртах засмеялся:
— И ты плохо играешь в шахматы. Об этих двух случаях с тобой в Ирландии знает каждый.
— Что ты им должен, что ты не хочешь идти со мной? Верность?
— Я не должен им ничего. Не думай, что я настолько кроток, что я не думал о том, как содрать с них шкуру за это.
— Я знаю. Мы говорили об этом однажды, помнишь? Тогда я подумал, что ты благоразумен и выдержан, но теперь… Как думает человек с мечом в руке. — Мелмордха улыбнулся. — Я был удивлен, что они держали совет в Таре. Мелсечлэйн явно в это дело залез по уши.
— Нет. Не заблуждайся. Это не имеет никакого отношения к Мелсечлэйну. Он там из-за иностранцев, которые придут, чтобы помочь тебе, и если бы это не касалось ярла Оркнея и остальных, он был бы где-нибудь еще. Он намерен помогать Верховному королю не больше, чем я, и это раздражает его.
— У меня другое впечатление.
— Что ж, я это вижу так, и у меня нет руки с мечом, которая бы думала о чем-то.
— Это так. Это так, — Мелмордха скривил рот. — Или это рука с тетивой такая благоразумная?
— Еще разумнее. Тетиву натягивают только два пальца, а остальные остаются целиком для того, чтобы думать.
Мелмордха засмеялся.
— Если бы Мелсечлэйн играл в этом главную роль, то даже если бы ты привел всю Данию и Норвегию сюда на нас, я бы пальцем не шелохнул, чтобы помочь ему. Я сделаю то, что сделал в последней войне, ты знаешь, позаботился бы о стадах своих и…
— Пустил нас к себе, — грубо сказал Мелмордха, — накормил нас и выбросил своих детей из кроватей, чтобы мы могли спать.
У Сирбхолла дернулась голова.
— Но это был Верховный король, и он побеспокоился, чтобы найти меня и позвать на этот совет, — Мюртах выбросил свои ладони на стол. — Ты понимаешь, что это такое.
— Да, — длинное темное лицо Мелмордхи помрачнело. — Ты до сих пор все еще не понимаешь. Они не хотят оставить тебя одного в стороне. Мелсечлэйн может это позволить. Но мелкие кланы, мак Махон и другие, они не хотят того, что ты пытаешься сделать. Господи, ты представил их как преступников!
— Они признают это или будут задавлены до смерти. Одно из двух.
Сирбхолл отрезал кусок мяса и сунул его в рот. Мюртах взглянул на него.
— Что они могут сделать против меня? Снова устроить нам резню? Нет, для этого им потребуется король, как это они сделали в последний раз. Мелсечлэйн воздержится от этого. Я не беспокою Мелсечлэйна.
— Беспокоишь.
— Нет.
— Не знаю, не знаю.
— Если ты поразмыслишь об этом, то увидишь, что я прав.
Мелмордха посмотрел на свое вино, потом перевел взгляд на сидящего напротив Сирбхолла и долго смотрел на него.
— Он сохраняет молчание, — сказал Мюртах. — Мы все это выяснили некоторое время назад.
— Он говорил мне.
Мюртах взглянул на Сирбхолла, который отказывался глядеть куда-либо, кроме своего кубка с вином.
— Ого, — сказал Мюртах. — Сейчас я это вижу. Мелмордха ничего не сказал, только улыбнулся.
— Ладно, я предоставлю тебе в полное распоряжение свою лучшую спальню, и мы можем разговаривать всю ночь, но ради блага нас обоих, я думаю, ты должен выспаться и уехать.
— Ты так нервничаешь.
— Я не могу держать моих домочадцев все время за дверью. А они знают, что ты имеешь привычку разъезжать по округе? Я имею в виду королей. Если нет, то, я думаю, лучше им и не знать.
— Да. — Мелмордха встал. — Я устал. Мюртах поднялся.
— Я полагаю, что это так же для моего блага, как и для твоего. Но это все же необычно для тебя — странствовать так.
— Я должен знать, что происходит.
— И ты не мог для этого кого-нибудь послать?
— Король Лейнстера должен выполнять работу короля Лейнстера.
Мюртах внимательно посмотрел на него и улыбнулся:
— Если когда-нибудь наступит день, когда тебе придется бежать и Лейнстер закроется для тебя, приходи сюда.
Они вошли в пустую спальную комнату, и Мюртах затворил дверь.
Лампа в комнате светила тускло, и Мюртах едва мог разглядеть лицо Мелмордхи.
— Ради твоего блага я бы никогда не приехал сюда, если бы все не складывалось так плохо, — сказал Мелмордха, — и я приехал к тебе, потому что ты никогда не был моей жертвой. Но если времена так сложатся, что тебе придется бежать, Мюртах, приходи ко мне.
Мюртах улыбнулся:
— Ты слишком много думаешь обо всем этом, чем следовало бы. Выспись хорошенько. Если тебе что-нибудь потребуется, позови меня.
Он вышел. Сирбхолл поджидал его и, когда он достиг входной двери, прошипел:
— Почему ты вообще слушаешь его?
— Мы были друзьями еще до того, как ты родился. И если я захотел выслушать его, когда он вне себя от мысли, что потерпит поражение, то это мне решать.
— Ты думаешь, он…
— О, мне кажется, он предпочтет быть побитым нами, чем датчанами. Если он и датчане побьют королей, то датчане повернут на него, и он понимает это.
— Тогда почему он в союзе с ними?
— Ты слышал его. Сигтругг его племянник, и Сигтругг король Дублина, если не ирландский король, то, по крайней мере, король в Ирландии. Он сказал, что не знал, что они позвали ярла Оркнея и других.
— А как ты думаешь, кого других они приведут? Мюртах стоял под ранним солнечным светом. Туман рассеивался.
— Все мечи и топоры Южных Островов. Каждый корабль на побережье Ирландии и Англии, каждого исландца, которому надоело быть фермером, каждого…
— У тебя так звучит, словно весь мир.
— У ярла Оркнея великое имя.
Эгон улыбался перед ними, ожидая, когда Мюртах закончит.
— Папа, мы сможем пускать стрелы сегодня?
— Амбар очищен?
— Да, отец.
— И лошади вычищены, и весь мусор из дома выметен, и ты вынес всю листву к стене за амбаром?
— Все, все… кроме листьев.
— Хорошо. Мы немного постреляем.
— Я пойду и взгляну на могилу Финнлэйта, — сказал Сирбхолл.
— Как ты сходишь, там нападала листва…
— Я займусь этим, — Сирбхолл улыбнулся и зашагал.
— А кто был тот другой человек, папа?
— Я мог бы сказать тебе, что это торговец лошадьми, который приехал из Коннэута с твоим дядей. — Мюртах направился в дом за их луками.
— Но это не так, — сказал Эгон.
— А как ты узнал?
Они вышли из ворот и двинулись вокруг задов частокола в сторону водопада. Эгон сказал:
— Я помню его. Он был здесь прошлым летом.
— Я думаю, для тебя будет лучше, если ты не будешь знать, кто он.
— Ах, папа.
На поле под скалой было мало травы и мало солнечного света. Мюртах соорудил мишень кинжалом на буковом дереве, он это сделал еще тогда, когда они впервые пришли на этот глен, с той поры мишень потемнела, покрылась рубцами, а потому хорошо выделялась на створе дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51