— Где Блотульф? — спросил он.
Кальв указал на обгоревшие останки. Священник упал, рыдая, на землю.
— Ты должен рассказать обо всем, что произошло, священник!
— Не называй меня священником!
— Ты был священником и останешься им, пока на то будет воля епископа.
— Я недостоин служить мессу.
— Тебе виднее, — медленно произнес Кальв. — Ты можешь рассказать, что произошло?
Но им пришлось увести его во двор, уложить в постель и напоить пивом, прежде чем он, наконец, оказался в состоянии что-либо рассказать. Но даже и теперь он говорил сбивчиво, то и дело прерывая свой рассказ рыданьями.
Он застал Блотульфа в кузнице. Ему нужно было поговорить с ним.
Когда он вошел, Блотульф строгал небольшую доску. Священник испугался, что тот порежется, но рука у слепого была твердой.
Выслушав священника, он повел себя более дружелюбно, чем обычно. Он сказал, что ждал его прихода.
И внезапно спросил:
— Не мог бы ты подать мне ту лучину, что стоит в углу, рядом с клещами?
Священник тут же направился в угол кузницы. Но там было много всего навалено, так что ему понадобилось время, чтобы найти лучину.
И когда он, наконец, вернулся и протянул лучину Блотульфу, тот крепко ухватил его за запястье и, к удивлению священника, загородил выход. Повернувшись спиной к двери, он железной хваткой держал руку священника, и внезапно тот услышал, как позади него трещат стружки.
Сначала он был спокоен и только спросил Блотульфа, что тот задумал. Но, увидев выражение его лица, он перепугался, зажатый в тиски, с горящим за спиной огнем.
Блотульфа рассмешил его вопрос.
— Проверим, насколько ты храбр и сильна ли твоя вера в Бога, — сказал он. — Помолись, может быть, Он потушит огонь!
— Ради Христа… — сказал священник, обратив взор к небу. Но пламя за его спиной разгоралось все сильнее и сильнее.
Блотульф же, с устрашающей гримасой на лице, еще крепче сжал его руку.
— Твой Бог явно не слышит тебя, — сказал он. — Молись громче!
— Бог слышит то, что считает нужным слышать, — ответил священник. — Мы, люди, не всегда знаем, что нам на благо. Давай выйдем отсюда!
Блотульф снова рассмеялся, издевательски и бесцеремонно.
— Тебе так легко не улизнуть, — ответил он. — Я не выпущу тебя отсюда до тех пор, пока ты не отвернешься от этого Христа, верой в которого ты так бахвалишься!
На этот раз священник перепугался не на шутку. Он отчаянно пытался высвободиться, но Блотульф был несравненно сильнее его.
От кучи стружек пламя перекинулось на скамью, тени танцевали на стенах кузницы. На миг священнику показалось, что этот слепой, ухмыляющийся человек, стоящий в отсветах пламени с танцующей за его спиной тенью, сам дьявол.
— Во имя Господа! — воскликнул он, крестясь свободной рукой. Но дерево трещало в огне, а Блотульф стоял возле него и смотрел, не мигая, своими незрячими глазами.
— Твой Бог так же глух, как я слеп, — презрительно усмехнулся он. Кузня наполнилась дымом; оба они кашляли, глаза у священника слезились.
Страх охватил его. Он пытался молиться, пытался призывать на помощь Бога, но в ответ слышал лишь издевательства Блотульфа.
А огонь тем временем охватил уже стены, стал подбираться к крыше.
Священник чувствовал, как на нем загорается одежда, как пламя лижет его кожу…
Никогда прежде он не испытывал такого страха; он уцепился за Блотульфа, упал перед ним на колени, умолял его о пощаде.
— Скажи, что ты не веришь в Христа! — крикнул Блотульф.
Страх перевесил в священнике все остальное. Жара в кузнице была невыносимой, ему казалось, что он испечется заживо. Мысли, молитвы — все выгорало в этом пекле, испаряясь, словно пот с кожи, перемешивалось с дымом, тонуло в гудении пламени. Одна-единственная мысль оставалась у него в голове: мысль о холодном, чистом воздухе, что был по ту сторону двери.
— Отпусти меня! — крикнул он. — Я не верю в Христа!
Блотульф презрительно усмехнулся.
— Я так и думал, — сказал он. — Но, прежде чем ты уйдешь, ты должен узнать, что если бы твоя вера в Бога была бы достаточно сильной для того, чтобы вытерпеть, когда тебе слегка подпалят шкуру, я бы тоже поверил в Него. И я бы вышел отсюда вместе с тобой.
С этими словами он отворил дверь и выпустил священника, после чего снова запер дверь.
И священник принялся кататься по траве, чтобы затушить на себе пламя.
Он в точности не помнил, что делал после этого. Он полагает, что ушел в лес, закрыв руками уши, чтобы не слышать страшных звуков пожара.
Закончив свой рассказ, он расплакался, как ребенок.
— Я изменил своему призванию, изменил своему Богу, — рыдая, говорил он. — И чего стоит теперь та жалкая жизнь, которая у меня осталась?
Некоторое время Кальв молча смотрел на него.
— Вспомни про святого Петра, о котором ты говорил, рассказывая об Англии, — сухо заметил он под конец. — Ему тоже пришлось отречься от Бога, прежде чем стать ему ровней…
Госпожа Сигрид

Из Свейи через леса пробирался пешком один человек. Босой, с непокрытой головой, он был одет в рясу из грубой материи, перепоясанную веревкой.
В усадьбах Инндалена люди удивлялись, что он странствует в одиночку: на дорогах было далеко не безопасно, повсюду рыскали разбойники и те, что были вне закона, так что люди обычно брали себе попутчиков. Но по его одежде и манере говорить было ясно, что это священник.
Некоторые пытались выведать у него, куда он держит путь, но от него мало чего можно было добиться. Он отвечал только, что направляется на покаяние.
Достигнув Вердалена, он направился в сторону Лексдалсваннета, вдоль западного берега фьорда. Добравшись до Сема, он снова повернул в глубь фьорда, к Стейнкьеру.
И возле полуразвалившихся домов старой усадьбы ярла Свейна его странствия, наконец, закончились. Остановившись, он принялся смотреть через фьорд в сторону Эгга.
Потом повернулся и вошел в церковь. Осторожно открыв дверь, он медленно пошел к алтарю, упал на колени и принялся молиться.
Священник Энунд снова вернулся в Стейнкьер.
Через некоторое время он вышел из церкви и направился на пристань. Пристань была на другом берегу руки, и паромщику понадобилось немало времени, чтобы переправить туда тяжелую лодку. Священник был очень удивлен, увидев, что паромщик был тот же самый, что и во времена ярла.
Сам же паромщик не сразу узнал его. И только когда они переправились на другую сторону, он неуверенно спросил:
— Ты не священник Энунд?
— Да, — ответил Энунд. Но когда лодка причалила и паромщик хотел упасть перед ним на колени, он спокойно и решительно поднял его.
— Не вводи меня в соблазн, Торбьёрн! — сказал он и добавил: — Если хочешь оказать мне услугу, расскажи, что произошло в этих местах за последние десять лет.
Сев на камень на берегу реки, он принялся слушать рассказ паромщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69