Граф захохотал, вдруг вспомнив, видимо, забавный случай из той поры. Хохот его был конечно же монументален. Казалось, что слуги, сидящие за занавесом собирают его раскаты и делают из них плиты для ремонта башен Рас Альхага.
— Вы ведь были у маркиза де Берни?
— Да, сир.
— Это, кстати, сын моего верного соратника. Так вот, этот несчастный стал заурядным морским разбойником без чести, без ритуала, без идеи. Другое — я.
Мне не пришлось выезжать на караванные тропы и кого-то грабить. Местные жители сами взялись доставлять мне богатые подношения в обмен за невмешательство в их обычную жизнь. Я и мои рыцари стали вести жизнь сытую и праздную. Постепенно мы даже перестали охотиться. Но настало время, когда на Рас Альхаг обратил свои взор князь Алеппо. Какой властитель может допустить существование еще одного центра власти в пределах своих владений!
Бывший комтур кивнул.
— Он собрал войско, этот князь Хасар. И думаю нам, начавшим жиреть и научившимся лениться, пришлось бы худо. Но тут опять случай. Заболевает любимая жена князя. Как раз накануне выступления. Хасар пребывает в полной уверенности, что виновно в этом мое черное волшебство. Он присылает гонца с требованием снять чары, иначе… Что оставалось делать? Я объяснил, что чары снимаю, умрет так все равно умрет, неправда ли? Не умерла. Даже расцвела после болезни. А с князем мы сделались ближайшими друзьями после этого.
Граф внезапно прервал течение рассказа.
— Как вы думаете, зачем я вам все это выкладываю, а, господин рыцарь?
Арман Ги чистосердечно признался:
— Не знаю.
— Да вот и я не знаю. Давно я никому не рассказывал своей истории. Никому. Но раз уж начал. Дружба наша с князем шла своим чередом. Положение мое, стало быть, еще более упрочилось. Жизнь в крепости потекла совсем уж не по монашеским правилам. Вино, женщины. Ну, о нашей внутренней орденской жизни много судачат всякие завистливые пустомели и ханжи-святоши, но обычно она уравновешивалась внешними воинскими подвигами. За отменой оных открывалось два пути для сохранения какой-нибудь формы. Или суровая святость, или окончательная степень распутства. Что вы думаете выбрали мы? Да, разврат. Можно сказать, разврат на философском уровне. Предел падения, мерзейшие из видов грязи. Презрение к плоти через изнурение ее непрерывными удовольствиями. Надо признать, не все приняли новое направление в жизни-обители, но все же большинство. Огромное большинство.
Граф д'Олорон снова испустил серию голосовых раскатов.
— Трудно даже вообразить, что тут творилось, какие надругательства над человеческой плотью, какие бесподобные половые ужасы и гекатомбы обжорства и пьянства. Кажется мы перебрали и перепробовали все. Мы добрались до тех страниц книги разврата, откуда нам забрезжил свет некоей святости.
Арман Ги слушал внимательнейше, он даже не заметил, как стала отвисать его нижняя челюсть.
— Тем временем умирает князь Хасар. Тоже наконец ставший истинным тамплиером и одним из самых углубленных в новой вере. Чтобы не заполучить на престоле княжества человека не готового окунуться в свет нашей неординарной истины, пришлось заплести интригу, подделать кое-какие бумаги. Не буду вдаваться в детали. Новым князем Алеппо стал я. Боюсь, что вы несколько удивлены.
Бывший комтур с трудом сглотнул слюну.
— Я потрясен.
— Не так уж трудно, честно говоря, эта было сделать. И именно потому я велел называть меня сир.
— А как же мусульманство?
— Что мусульманство?
— Вам же приходилось участвовать в обрядах и прочее всякое.
Граф фыркнул, как четверка боевых коней.
— Неплохо бы вам, ученику Ронселена, вспомнить такую очевиднейшую истину, что в определенной плоскости понимания все религии мира едины. И для знающего, для посвященного переход из одной в другую не сложнее смены облачения. Вы хотите со мной поспорить?
— Не смею.
— И правильно. Наши предшественники хорошо это знали, поверьте мне.
Рассказчик похлопал пухлопалой ладонью по краю кадки:
— Собственно, почти все интересное я вам уже рассказал.
— Я понимаю.
— Что вы понимаете?
— Почему так беспечно охраняется крепость. Бояться некого, если Черный Магистр и князь Алеппо это один человек.
Рука графа, сделала небрежный жест.
— Чтобы понять это, не надо сильно напрягаться. Но вы, кажется, еще что-то хотите спросить?
Арман Ги деликатно покашлял.
— Говорите же!
— Я о евнухах. Откуда взялись эти дикие слухи, что Рас Альхагу потребны скопцы в больших количествах?
— Это не дикие слухи, а чистая правда.
— Да-а?
— Именно так, и виною всему знаете что? — Нет.
— Годы. Да, да. Человек, как это не странно, старится. Если плоть год из года разрушать, она разрушается. Посмотрите на меня.
Арман Ги опустил глаза.
— Нет, вы посмотрите на меня. Я обладал циклопическим, неестественной крепости здоровьем. На кого я похож сейчас, на кого?
— Я не…
— Я похож на кусок прокисшего теста. В печени у меня живет какое-то чудище с сотней клыкастых голов. Мои ноги распухли и отказываются мне служить. У меня двойная кила и громадная грудная жаба. Моя кожа покрыта струпьями. Вы хотите сказать, что это наказание мне за мою прежнюю жизнь?
— Я не знаю, — одними губами прошептал гость.
— Именно так. Наказание. Я это понял несколько лет назад. Я давно проник в свою ошибку. Философскую нашел неправильность в своих первоначальных рассуждениях. Надо не умертвлять плоть насильственным утолением желаний, надо вырвать корень желания из тела человека, чтобы он не имел возможности желать. Лишить его даже выбора между желанием и отказом от него. Вы понимаете о чем я говорю?
— Боюсь, что нет.
— Боитесь? Бойтесь. А пока я вам объясню, о чем идет речь. Я думал очень долго и пришел к выводу, что вся пирамида вожделений стоит на одной плите. Даже не так, пирамида эта перевернутая и острием своим она упирается в одну точку. Вот так правильнее.
Арман Ги вяло улыбнулся, он, совершенно не знал, как ему себя вести.
— А точка эта — половое влечение. Лишенный его человек, постепенно избавляется от всех прочих увлечений. Недаром первое, что заметил Адам, вкусив от змеиного плода, что он мужчина и захотел женщину. Стал плодиться и размножаться с наслаждением. Увеличивать горы греха и моря горя в этом мире. Недаром же считается, что спасшиеся на том свете станут бесполы, даже обладая при этом телами своими. Как же это можно телесно воскреснуть и пол свой не утратить при этом?! Долго, долго и мучительно думал я об этом.
Голос Черного Магистра гремел под сводами залы и, казалось, сотрясал всю крепость.
— И нашел выход! Нашел!
— Оскопление? — прошептал Арман Ги.
— Правильно! Наконец-то правильно. Лишившись, уда своего, этого гадчайшего из органов, человек начинает преображаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61